Герои. Другая реальность (сборник) - Виктор Точинов

– Заработать хочешь? – улыбнулась колдунья

– А то! – мальчишка просиял и «по-взрослому» вытер нос рукавом грязной рубахи.

– Тогда пойдём.

Гекстильда протягивала Дередере жертвенный нож с широким лезвием.

– Ну же! Это твоё заклинание!

Мальчишка жалобно повизгивал на каменном алтаре.

– Или ты пожалела человечье отребье? – прищурилась Гекстильда

Дередере нерешительно протянула руку за ножом. Пальцы обхватили холодную рукоять, чувствуя жар тёмного лезвия, старинного лезвия, жадного до крови. Юная ведьма зажмурилась, – и отшвырнула нож в сторону.

Гекстильда мгновенно кинулась за ним.

– Тряпка, – прошипела старая ведьма, отходя от ещё вздрагивающего в конвульсиях тела жертвы, – набирай кровь и пойдём.

Болото встретило их настороженной тишиной. Даже лягушки, не умолкающие обычно в этот час, притихли.

– Запомни, – наставительно, сказала Гекстильда, – настоящему заклятию сопутствует такая немота. Это так и называется – круг немоты. Правило сотворения Голема помнишь?

– Не вам меня учить, матушка! – зло сказала Дередере. И добавила чуть слышно:

– Сама разберусь.

– А уложение об оскорблениях чести? – со зловещей мягкостью прошептала старшая ведьма

– Слово произнесено! – неожиданно согласилась Дередере и упрямо вздёрнула подбородок.

Гекстильда покачала головой:

– А ты вспыльчива. И упряма. Условия поединка обсудим после... когда будет готова Кровавая мантия.

– Боитесь? – произнесла Дередере спокойно, в упор разглядывая колдунью

Гекстильда молчала некоторое время, затем подняла с земли гнилой сучок и швырнула его в трясину:

– Знаю, что каждой вещи – своё время. Слово произнесено. Сейчас – твори.

Дередере сделала несколько шагов, и остановилась. Болото тяжело дышало, ожидая жертвы.

Когда на слежавшуюся тину льётся кровь – возникает подобие живого существа. Истлевшее и мертвое смешивается с тем, что недавно ещё было жизнью, – и таким образом получает оболочку.

Когда Голем восстал из топкой зыби, трясина облегчённо вздохнула. Тут же закричали неподалёку ночные птицы. Дередере аккуратно вложила в пасть чудовища заранее приготовленный комок пахучей травы.

– Живи пока, – шепнула она

Болотный голем покачивался на неверных ногах перед своими создательницами.

Внешне он – точь-в-точь человек, отличить его можно было только по неровной, мутноватой тени с рваными краями. Но кто же будет присматриваться к теням нищих, забредших на огонёк в Гламисс, где пирует сегодня сам король Малькольм.

– Перестань шататься! – прикрикнула на голема Гекстильда, – впрочем, нет, лучше, если ты будешь казаться пьяным. Повтори: зачем ты создан?

– Убить, – пробулькал голем

– Убить кого?

Чудовище старательно наморщило низкий лоб

– Маль – кольм – произнес голем неуверенно.

– Смотри, не забудь по дороге, тупица, – напутствовала его Гекстильда.

Затем она повернулась к Дередере, которая всё время молча стояла рядом с нею:

– Сомневаюсь я что-то, что твоя мантия будет признана заклятием без изъяна, слишком много приходится тебе помогать.

Слуги не успевали вносить в залу меха с вином; на кухне жарили на вертелах истекающие жиром туши и мелкую дичь.

Малькольм был печален. Макбесад искоса поглядывал на кузена, но заговорить не решался. Король рассеянно водил рукой по ободу чаши, и кивал без улыбки в ответ на шутки. Он смотрел на огонь. Тан был убеждён, что кузеном овладела черная меланхолия. Скоро король запрётся в своих покоях и будет пить недели две, стараясь разогнать тоску. Макбесад попытался спросить у кузена, что послужило причиной нахлынувшей вдруг тоски. Король передёрнул плечом:

– Ерунда. Скверные предчувствия.

Малькольм вращал в пальцах широкую чашу и смотрел на кривляющиеся на стене тени.

– Убьют меня скоро, вот увидишь, – сказал он вдруг спокойно и серьёзно.

– В моём доме – не посмеют!! – заверил его Макбесад.

– Не посмеют, – кивнул король.

И добавил:

– Погляди, вон та крайняя тень напоминает тролля с дубиной, правда?

В это время стражник, косой Том, мёрз на дозорной башне. Холодный туман подступал всё ближе. Из-за серой дымной завесы ухали филины; где-то вдалеке раздавался волчий вой. Том терпеть не мог туманные ночи: именно под покровом дьявольской дымки происходят всяческие неприятности. Неподалёку послышался шорох. Том насторожился и взялся за лук.

– Успеть бы... – беспокоилась матушка Эшина.

Она скользила у башен замка, уханьем отпугивая других сов, – да они и сами старались не приближаться к воплощённой.

– Стой, нечисть! – хрипло крикнули из тумана, – нет сюда дороги демонам, не посуху, не по воздуху.

Том выпустил стрелу наугад, в молоко. С коротким вскриком свалилась вниз крупная пегая сова.

– Тьфу! Чёрт знает, что мерещится! – сплюнул Том, и запахнул поплотнее плащ.

Матушка Эшина с трудом выбралась из колючего кустарника. Убить её этот идиот, разумеется, не мог, но воплотиться не получится ещё недели две. Она думала наведаться в замок, напомнить тану Макбесаду о давней встрече и спасти его, чёрт возьми! Горбунья села на огромный валун у дороги. Туман окутывал эту ночь.

«Замечательная ночь для злодейства и свершения судьбы...» – обречённо подумала Эшина.

Факелы беспорядочно мелькали в тёмных переходах Гламисского замка. Топот многочисленных ног, обутых в сапоги и башмаки, разбудил тех, кто ещё ухитрялся спать.

– Измена! – орали там и тут. – Убийство!

Кровавые отсветы плясали по стенам. В замке, под носом у многочисленной стражи и гостей кто-то зарезал короля Малькольма.

– Убийство!

– Король умер – да здравствует король! – завопили вскоре – да здравствует молодой король Дункан!

Морщинка зигзагом залегла между густых бровей леди Граух.

«Значит, слава Дункану, сосунку Дункану...» Тогда как престол по праву должен был достаться её мужу, тану Макбесаду.

Благородный тан Макбесад вглядывался в ночь, стоя у стрельчатого окна. На востоке уже алели нити холодного рассвета.

– Господин мой! – окликнули его.

Где-то он уже видел эту медноволосую девчонку с упрямо сжатыми губами.

Она что-то протягивала ему.

– Возьмите, господин, – это ваше.

– Что это? – отшатнулся тан.

– Пояс убийцы, – потупилась девица.

– Но я – не убивал, – прошептал потрясённый Макбесад.

– Это уже неважно, – покачала головой ведьма Дередере, – Хвала Макбету, королю!

– И я не король! – закричал тан, – нового короля Альбы зовут Дункан!!

– Это ненадолго, – ответил ему голос из тумана.

В это же время во внутренних покоях упала без чувств леди Граух, заметившая на руках кровавые пятна, несмываемые пятна убийства, которого ни она, ни её муж не совершали.

Вместо эпилога

В сводчатый зал Трибунала по Соблюдению Договорённостей четыре тролля внесли кровавую мантию – полупрозрачную, длинную.

Настоящую кровавую мантию!

Ну, разве что ткань чуть-чуть морщила, и оттенок мог бы быть более насыщенным.

– Кровавая мантия девицы Дередере! – торжественно провозгласил распорядитель.

– Матушки Дередере, – поправил его инспектор.

– Но ведь – морщит! – выкрикнула с места Гекстильда.

Инспектор лениво махнул пухлой рукой.

– Не придирайтесь. Вы сами прекрасно видите: заклятие безупречно.

Человек не убивал. Подлость без изъяна, не подкопаешься.

И не помогло, что все летописи твердили в один голос о щедром и благородном правителе королевства Альба...

...Где-то, в неизмеримых лабиринтах времени, до сих пор сидит, уронив тяжёлую голову на стол, благородный Макбесад, король Шотландии; и плачет у ткацкого стана ведьма Дередере.

Далия Трускиновская

«Графиня Монте-Кристо»

(Рецензия, опубликованная в журнале «Отечественные записки» в 1853 году)

Почтеннейший наш читатель, ты привык уже, открывая страницы этого журнала, узнавать новости из всех европейских столиц, особенно же те, что касаются изящной словесности. Полтора века прошло с той поры, как в «Ведомостях» присноблаженного государя нашего Петра Великого неведомый журналист публиковал: «Из Персиды пишут...» – и далее о дарении нашему государю слона вместе со слоновщиком. И нынче мы рады услужить тебе, наш читатель, посвятив в весьма пикантный скандал, что разразился три недели назад в галльской столице. Как деды наши говаривали, из Парижу пишут...

Ты спросишь, любезный читатель, отчего не сразу, отчего три недели спустя. Но, во-первых, прочие издания, ривали наши на поприще журналистики, оставлены нами далеко за спиной, как изволят выражаться лошадники на ипподромах, мы их на полтора корпуса обогнали. Во-вторых, мы непременно желали уточнить все сведения, дабы не кормить тебя пустыми домыслами. В-третьих, сия история косвенно задевает честь известной в высшем свете дамы, и нам непременно следовало убедиться, что статья наша не причинит ей вреда.