Герои. Другая реальность (сборник) - Виктор Точинов

В конечном счете оказалось, что так было удобнее всем. Кроме меня. Да и я привык.

Что сказать о моей жизни? Она оказалась длинной. Я месил грязь на дорогах Европы вместе с ландскнехтами, сидел в тюрьме, живал в притонах и во дворцах, мало чем от тех притонов отличавшихся. Короче, вел жизнь самую обычную, не годящуюся в сюжет для трагедий и баллад. Утомившись от скитаний, вернулся в ту единственную страну, что считал своей родиной – в Италию. Но поселился не в Болонье, где провел в юность, а в Венеции. Здесь, в этом городе ревнивых мужей и жен-изменниц, человек с моими дарованиями никогда останется без работы. Преследований властей я не боюсь – к моим услугам нередко прибегает Совет Десяти. Не страшусь я и сил иного порядка – я добрый прихожанин, вовремя исповедуюсь и причащаюсь.

Но в последнее время я стал думать о нем. Хотя – какой смысл? Он ушел и умер, умер и ушел. Меня призраки никогда не тревожили. Они являются лишь меланхоликам, страдающим избыточным весом. Однако я вспоминаю. И все чаще мне кажется, что у меня нет права винить его во всем, что случилось. Он был безумен – я рассудителен. Это, безусловно, решающее отличие. А дальше? Он действовал во имя своего отца, я – во имя своего. Он убивал, я – тоже. Он был сыном короля, но ему не нужна была власть. То же можно сказать и обо мне. Оба мы ублюдки, оба принцы. И, когда я вглядываюсь в эту смутную тень на дне моей памяти, мне кажется, что смазанные черты все больше повторяют мои. Или наоборот. Вот почему я не собираюсь выступать с разоблачениями. Эту тайну я унесу с собой в могилу, как и многие другие. Я отпускаю его – пусть покоится с миром. Спокойной ночи, милый принц, спокойной ночи, кузен, вольнослушатель, Озрик, чье имя я унаследовал взамен того, что он украл у меня и которое написано на его надгробной плите:

Елена Викман

Кровавая мантия девицы Дередере

Тёмен был год 1034 от Рождества Христова. О папе Бенедикте Девятом говорили, будто он выкормыш антихриста, и на левом виске у него – верное тому свидетельство, кровавое родимое пятно. Тихими шагами шло по крохотной Европе, разорванной на лоскуточки лилипутских государств, её великое и страшное будущее. Вот-вот уже – раскол христианской церкви, и не за горами Крестовые походы... А закончится этот век взятием Иерусалима.

Пока – созревало, наливалось страхом, кровью, легендами и чумными бубонами.

Хрипло пели охотничьи рога, заходились лаем псы, звенел вереск на пустошах Шотландии. Лоуленд ждал смерти захватчика, сурового Кнута, короля датского.

– Чуть-чуть ему осталось, – шептали друг другу туманными холодными ночами могучие вязы, ну годик... Что такое год – для Шотландии? Потерпит его королевство Альба? Потерпит. И король Малькольм пока ещё совсем молод. Есть надежда у Лоуленда, есть...

– Есть-есть... – тявкали под кустарником бурые от глины и грязи лисы.

– Е-э-э-эсть – выли поджарые волки.

– Ес-с-с-т-т-ть – проносились над пыльной дорогой, едва не задевая её крыльями, бесшумные совы.

Поля и леса полны были жизни и тления, всего в свой черёд. Стоял сентябрь. Сизый туман, переставший уже напоминать прозрачную летнюю дымку, всё чаще повисал над озёрами и пустошами.

Трубили, трубили, трубили осатаневшие рога; били не в такт барабаны. Войны раздирали север Европы, точно летучие паразиты тело огромного дракона. Дракон огрызался, изрыгая пламень, и горели деревни.

В это смутное время в одной деревеньке произошли события на первый взгляд незначительные. События эти, однако, будут играть важную роль в нашей истории.

...Дередере проснулась от визгливого голоса соседок под окошком.

– А я говорю: вон её нужно гнать из деревни, пока беды не наделала!

– Вчера глянула на меня, фыркнула по-кошачьи, – тут же я споткнулась, молоко расплескала, ногу чуть не сломала... Ведьма она, ведьма! А ещё летом видела я её в полях, сидела, пыль из чулок вытряхивала и по ветру пускала, потом правый чулок обычно натянула, а левый – наизнанку, ещё и перекрутила. Через день град был! Вы меня знаете, я попусту болтать не люблю. Вот, молчала почти три месяца, думала, а вдруг – случайность, показалось. Теперь вижу: ничего не показалось, – колдует она!!

«Хоть бы ей камень на голову свалился, или вправду ногу бы сломала. Визжит с утра, точно свинья», – с раздражением подумала Дередере. А вслух прокричала:

– Доброе утро, соседи! Какие ещё пакости обо мне вы расскажете сегодня?

Только сейчас она высунулась из окна, бледная и растрёпанная.

– Значит так... Если я ведьма, то сегодня ты, Элс, сломаешь ногу, правую. А завтра целый день будет лить дождь. Поскольку ни того, ни другого не произойдёт, ты, может, убедишься, наконец, что я не колдунья, и оставишь меня в покое, – Дередере упрямо тряхнула медными кудрями.

Элс попятилась:

– Дьяволица! Чертовка...

Продолжая отступать, она споткнулась на валявшийся у обочины камень, и осела на землю.

– Ой-й-й, нога! – тут же завизжала Элс, – нога-а-а-а... И как раз правая! Будь ты проклята, ведьма!!

С вечера небо затянули тяжёлые тучи, а сельчане поглядывали недобро и перешёптывались; заговаривать с Дередере соседи избегали. Некоторые, завидев её, даже скрещивали пальцы в попытке отогнать нечисть.

Дередере обхватила руками тощие коленки. Угораздил же её чёрт нести всякую чушь с утра! Теперь вот Элс ногу сломала, и дождь завтра будет почти наверняка. Стало быть, вполне можно обвинить её в колдовстве, сама ведь ляпнула: если я ведьма...

– Ну? Будем дожидаться ливня? – прозвучал голос рядом.

Старая Кэт вошла без стука, и остановилась перед Дередере, пристально глядя на нее круглыми черными глазами.

– Вообще-то в деревне от толковой ведьмы больше пользы, чем вреда.

– И совсем я не ведьма!

– Конечно, – насмешливо покачала головой старуха. И добавила:

– Только дождь непременно пойдет... В общем, я тебе хотела сказать: живи. Только, конечно, придётся помогать, раз уж ты колдунья. За урожаями присматривать, скотину иногда подлечить, лихорадку в село не допустить.

– Но я... не умею, – растерялась Дередере.

– А вот это уж твоя ведьмовская забота – научиться.

...Едва стемнело за околицу выскользнула одинокая фигурка в драном плаще.

– Хотят, чтоб я ведьмой была – ладно! – бормотала Дередере, – но кое-кому не поздоровиться, это я вам могу заранее обещать.

Тиха была вересковая пустошь через два часа после полуночи. С неба сеял мелкий прохладный дождь. Высокая фигура, закутанная в плащ, прохаживалась взад вперёд по иллюзорной границе пустоши. Где-то недалеко ударили в бубен и визгливо захохотали. Заорали, будто откликнувшись, в ближней речушке жабы.

Хрустнули под осторожными шагами ветки.

Человек в плаще резко обернулся и поднял факел:

– Кто?

– Матушка Дередере, – отозвался звонкий молодой голос.

– Матушка? – насмешливо просипел страж, – а достойна ли ты себя матушкой называть?

Он издал странный горловой звук, похожий на кваканье болотной жабы и добавил:

– Ты пока ещё – девица. Почти человек, – он презрительно сплюнул, – Жди!

Он обернулся, лихо свистнул в два пальца, и проорал что было мочи:

– Девица Дередере! Неофитка.

– Пусть проходит, – отозвались из глубины пустоши.

– Ступай! – мотнул факелом охранник.

– Ну-ну, кто у нас тут? – проскрипела старуха-горбунья, поднося к подслеповатым глазам изумруд, на манер римского императора Нерона.

– Я – Дередере, – девушка помялась секунду в нерешительности, потом сбросила плащ.

– Тепло тут у вас, у костра, – улыбнулась она.

Две гревшиеся у огня ведьмы глянули на неё неодобрительно. Горбатая Эшина фыркнула, как разозлённая кошка,

– Только этой деревенщины нам тут не хватало! Тоже мне, рыжекудрая Лилит.

– Я не Лилит, я Дередере, – пролепетала юная колдунья

– Ещё и невежда, – поджала узкие губы дама Гекстильда, – она отбросила в сторону бубен, и сделала вид, что полирует ногти ореховой пилочкой.

Через некоторое время старая колдунья подняла голову:

– Садись, раз уж заявилась.

– Хотя мы тебя не очень ждали. И не расстроимся, если ты вдруг провалишься в Преисподнюю, – добавила матушка Эшина.

– Не очень-то вы любезны. Что ж, я могу и уйти. – Дередере подняла с земли старый плащ.

– Сядь, курица рыжая! – прикрикнула на неё горбунья, – и слушай, что тебе умные люди скажут, скороспелка!

Костёр пыхнул, взвившись в туманное небо оранжевыми языками.

Неофитка, слегка ошарашенная приёмом, присела на бревно.

Гекстильда смерила её презрительным взглядом и немножко отодвинулась.

– А где остальные? – робко проговорила девушка, – я думала...

– Ты всё перепутала, милочка, – отозвалась Гекстильда, – большой шабаш назначен на завтра. А сегодня – карточная игра для желающих, по о-очень высоким ставкам.

– Ааа. Ну, извините, я, пожалуй, пойду...

– Сидеть! – рявкнула Эшина, – раз уж ты навязалась на нашу голову, придётся тебе с нами сыграть. Всё равно третий нужен, вдвоём неинтересно. А ночные демоны – малоприятная компания, – воняют гнилой соломой и постоянно мухлюют.