Путь одиночки - Ольга Соврикова

не испытывает, так – немного обиды, толику досады и много злости. А вот теперь наконец-то закончив своё мокрое представление и обнаружив моё полное к нему равнодушие, она начала испытывать ещё и разочарование. Привыкшая к всеобщему вниманию и поклонению, красотка видимо рассчитывала на то, что я кинусь ее успокаивать. Не получилось. Дальше что? А вот, носик вытерла, глазки промокнула, личико жалостливое такое сделала и:

– Помоги мне. А?!! Мне очень надо в столицу добраться к тётке, сестре маминой. Мама мне объяснила, как туда добраться, кого спросить. Я отблагодарю! Заплачу тебе! Много… Сколько скажешь, столько и заплачу.

– Да, заплатишь, палачу… Вот только доведу тебя до столицы и сразу заплатишь. Я верю.

– Не бойся, я поклянусь! Ты только доведи.

Да, тут не только девочка умница, тут и мамочка еще умнее. Это же надо было додуматься! Дать в руки молоденькой девчонке кошелек с золотом и отправить ее совершенно одну в дорогу до самой столицы. На что её маман рассчитывала? О чём думала? И может ли она вообще думать? А может от девчонки кто-то хотел избавиться? Зачем?

Взять её с собой? Мне? Я ещё в своем уме и жениться точно не собираюсь. Убить меня за путешествие с ней наедине никто не убьёт, узнают о титуле и женят. Всего-то! А оно мне надо? Точно нет.

Вот сидит передо мной чудо какая красивая девушка и что? А ничего даже не шевельнулось в душе: чужая, глупая, самовлюбленная птичка, привыкшая к поклонению и богатству, бесполезная и беспомощная, а самое главное наверняка не желающая ничему учиться. Вот ведь целых два дня скиталась по городу, пряталась, а так ничего и не поняла. И просит она не научить, а доставить по нужному адресу. Если дети герцога Австргинского учились каждую минуту, то эта сидит вон, в зеркальце маленькое глядится и перышки свои чистит. Мне, если по уму, то и в комнате с ней сегодня ночью находиться нельзя. Это она ещё перстень в полутьме комнаты на моём пальце не разглядела, сейчас бы уже по-другому разговаривала и планы другие строила, а потому… Потому уходить придется прямо сейчас.

Пару мгновений и вот уже прекрасная графиня спит на моей кровати, а я не торопясь собираюсь в путь, детально обдумывая свои дальнейшие планы, а самое главное свои действия в отношении так и не понравившейся мне леди.

Глава 21

Вещи собраны. Решение принято. Графиня отправляется спать на сеновал в конюшню, а я надеюсь спокойно выспаться в собственной кровати. Буквально через час после того как я засну, девчонку найдет конюшенный мальчик, которому я внушил стойкое желание сбегать к хозяину и доложить ему о том, что в их конюшне спокойно спит та, кого так усиленно ищет стража. Сама молоденькая графиня будет крепко спать до тех пор пока её не разбудят и, проснувшись, не будет помнить о встрече со мной. Она вообще никогда меня не вспомнит, будет думать, что спать на сеновал устроилась сама. Надеюсь, папочка впредь будет присматривать за своей дочуркой более чем внимательно, а я же смогу покинуть этот город никуда не торопясь.

Избави меня боги от истеричных дамочек.

Ближе к полудню, покидая город, я увидел стражу только на воротах. Ещё за завтраком я узнал «потрясающую» новость. Графскую дочь нашли, и никто её не похищал, сама сбежала. Вот! Город вздохнул с облегчением, служивые люди успокоились, горожане довольны, но никто не знает, как доволен я. Чем? А тем, что этой малолетней интриганке не удалось повиснуть на моей шее, а юная служанка оказалась так благосклонна к моей персоне и скрасила мне утро. Караваны ушли из города рано утром и на тракте лишь изредка попадаются крестьянские телеги. Дорога свободна. Настроение у меня великолепное. Жизнь удалась.

Ну или почти удалась. И надо же мне было к исходу дня догнать караван, идущий по тракту в строну столицы. Вот обогнал бы его хоть часом раньше, и не ввязывался бы ни в какие разборки, может и переночевал бы подальше от этого места. Только и успел: поздороваться с главой, да заверить его в том, что моя собака вполне себе мирное существо. Единственный в округе пруд, на берегу которого мы все остановились, служил местом стоянки караванов, вот я и собирался тоже тут переночевать. Расположиться, оглядеться и просто напиться воды никто не успел.

Еще мгновение назад люди не торопясь начинали обустраивать лагерь, и вот уже вокруг кипит бой. Сражается с превосходящим по силам противником стража, вступила в бой личная охрана купцов, схватились за ножи купцы и караванщики. Нападающих заметно больше чем обороняющихся, но хорошее оружие и доспехи сопровождающих караван людей, делают этот перевес почти незаметным. Повинуясь моему жесту Злюка отходит в строну стреноженных лошадей караванщиков, а мы с Малышом вступаем в бой, привычно прикрывая друг друга. Стилет и меч, как влитые, ложатся в мои ладони. Бой идет жестокий и яростный. В караване присутствует сильный маг, но большого преимущества это никому не даёт, слишком много лучников осыпают стрелами всех нас. Вокруг меня падают люди, кричат женщины и дети. Воспользовавшись всеобщей неразберихой десяток разбойников кинулись вытаскивать из под телег спрятавшихся под ними женщин и детей, причем дети им, судя по всему не нужны, к лесу тащат одних женщин, а цепляющихся за них детей откидывают прочь. Убить никого из них не успевают, выручает Малыш. Одного удара его лапы хватает для того, чтобы лихие людишки детей просто покидали и понеслись прочь во всю прыть. Бегают они хорошо и при этом даже успевают волочь за собою захваченных в караване женщин, вот только я бегаю быстрее. Для того, чтобы остановить их стремительный бег времени мне много не понадобилось. Нападают на меня они все вместе и погибают тоже вместе, один за другим. Нашелся среди них один считающий себя самым хитрым. Приставив ржавый нож к шее молодой женщины и удерживая ее перед собой, он начал пятиться к лесу выкрикивая специально для меня свои требования:

– Не подходи! Я убью её! Дай мне уйти!

– Отпусти её и беги, – пожал я плечами.

– Нет, она пойдет со мной!

– Пойдет, пойдет… Никто никуда не пойдет. Ты вот тоже уже никуда непойдешь. Без головы ходить-то не очень удобно. Это я тебе мог бы конечно и объяснить, но вот беда, без головы-то и слушать порой неудобно.

Так, женщины все к детям кинулись, а детки за Малыша все попрятались, а самые