Помогать нельзя наказывать, терпеть нельзя просить? Бедность и помощь нуждающимся в социокультурном пространстве Англии Нового времени - Юлия Евгеньевна Барлова

и привычка к праздности, взращивание картофеля как продукта, который единственный может накормить 10 человек с 1 га в течение года, – это не только единственное средство к существованию низших классов, но и путь к лечению главных пороков этого слоя».[312]

Читая такие нелестные характеристики, важно понимать, что XVIII – первая половина XIX века – это время так называемого «протестантского господства» в Ирландии. Завоевав «Зеленый остров», англичане начали всячески ущемлять в правах коренное население и формировать негативные стереотипы об ирландцах. И именно в связи с картофелем усматривается любопытная дискурсивная практика. Успешно «привив» населению Ирландии этот продукт, из самого факта его популярности в этой области Британии был «слеплен» стереотип, существующий до настоящего времени: у ирландца «голова наполнена картошкой вместо мозгов», – говорили англичане, и эта обидная метафора звучала даже в отношении уважаемых лондонских парламентариев ирландского происхождения – например, Эдмунда Бёрка. Иными словами, была выстроена цепочка: «картофель как панацея от бедности» – «картофель как признак бедности» – «бедность – это моральная и интеллектуальная деградация» – «картофель едят ирландцы» – «ирландцы – моральные и интеллектуальные деграданты». Других областей Британии эта аналогия не коснулась, что еще раз подтверждает готовность англичан, в русле кампании по подчинению католической Ирландии, к стереотипическому и пристрастному восприятию ирландцев и использованию для формирования таких стереотипов любых деталей.

Не все были столь оптимистичны в прогнозах тотального «перевода» бедняков королевства на питание картофелем. Так, к примеру, автор сочинения «Эссе о домашнем хозяйстве трудящихся» (1795) Дэвид Дэйвис опасался, что «хотя картофель – отличный корень, который заслуживает того, чтобы быть введенным во всеобщее потребление, все же вряд ли его потребление должно стать всеобщим в этой стране. …У бедняков нет ни сада, где выращивать картофель, ни молока, с которым его следует есть. Кроме того, картофель, в клубнях которого бывают глазки, напоминает нечто, пораженное проказой, и бедные иррационально полагают, что он может стать причиной заражения лепрой».[313]

Многие соглашались, что «чудесные свойства» картофеля сильно преувеличены. «Бедный человек не будет есть картофель, если у него будет возможность есть другую пищу», – признавал даже апологет этого корнеплода Рагглз.[314] «Ученые времен королевы Анны, – иронизировал Фредерик Мортон Иден, – были бы потрясены, услышав, что Совет по сельскому хозяйству упоминает как факт величайшей важности то, что картофель и вода, сами по себе, с добавлением обычной соли, могут полностью удовлетворить потребности человека в питании».[315]

Но тем не менее, считается, что в Великобритании за полтора столетия (в 1695–1845 гг.) действительно произошла «картофельная революция», в ходе которой в рационе простых англичан потребление картофеля резко увеличилось. И даже сегодня картофель – важнейший компонент английской трапезы, один из стереотипических продуктов, с которыми ассоциируется у обывателя «английская кухня». Его по-прежнему едят в вареном, жареном, печеном виде, в виде утренних «хаш-браунов» (почти полной аналогии знакомых нам картофельных оладий), «чипсов» – жареных картофельных палочек, более привычных для нас под названием «картофель фри», «чип багги» – разрезанной пополам булочки, намазанной маслом и начиненной жареной картошкой, и мн. др. В современной книге по английской кулинарии отмечается, что о картофеле может быть написан отдельный кулинарный фолиант.[316]

Похожая на «картофельную революцию» история произошла и с таким пищевым продуктом, как устрицы. И если картофель считался заменой белому хлебу, то устрицы, как дешевый источник белка (протеинов), рассматривались в качестве альтернативы мясу. Будучи изначально деликатесом для богатых, во времена индустриализации, вследствие увеличения объемов добычи в водах Британии, они резко подешевели и стали превращаться в пищу для бедных. Разница была лишь в том, что их не пришлось так сильно рекламировать. «Бедность и устрицы всегда идут как будто рука об руку», – констатировал персонаж знаменитых «Посмертных записок Пиквикского клуба» Чарльза Диккенса. В его же «Крошке Доррит» также есть упоминание об этом продукте: «провалиться мне на месте, но мне кажется, когда человек очень беден, он выбегает из дому и в регулярном отчаянии поедает устриц».[317]

С XIX века и по сей день в Англии популярен рецепт «рагу (пирога) для бедных» из говядины (иногда заменяемой почками или иными потрохами) и устриц. Автор современного кулинарного справочника восхищается этим изобретением начала XIX века: «Блюдо это изумительно сочное; когда-то являясь ужином для бедных, сейчас оно украшает наш стол своей элегантностью. Говядина, устрицы и плотное темное пиво – прекрасный союз, …способный накормить 4 голодных рта». Ингредиенты для рагу – одна большая морковка, 2 луковицы, немного нарезанной кубиками говядины, немного муки для обсыпки мяса, пинта стаута или портера, чайная ложка грибного соуса или уксуса, чабрец, перец и соль в зависимости от времени года, вода, 6 устриц без панциря. Но интересно, что чем беднее вы были, тем больше клали в блюдо устриц и тем меньше – мяса.[318]

Отдельной ремарки заслуживает традиция подавать устриц именно с темным пивом – стаутом либо портером. Плотные темные сорта пива стали популярны в «голодные годы», так как имели более сильный запах, были более крепкими, дольше хранились и стоили дешевле, чем светлые сорта. Устрицы и темное пиво считались оптимальным «дешевым набором» для рабочего класса, которым можно было насытить себя либо перекусить по дороге с работы домой.

Интересно, впрочем, что уже к середине XIX столетия национальные месторождения устриц в Британии истощились, и продукт этот, в отличие от картофеля, снова подорожал, перекочевав обратно из пищи для бедных в удовольствие для богатых.

В XVIII – первой половине XIX века в Британии появилось множество изобретаемых энтузиастами рецептов и предписаний в рамках «экономной кулинарии», которые широко рекламировались в публицистике и популярной литературе. В XIX веке силами филантропов, социальных работников, религиозных деятелей и просто подвижников предпринимались и попытки практического внедрения этих рецептов в повседневную жизнь низших классов – энтузиасты ездили по графствам и приходам страны и обучали простой люд, как готовить еду рационально и экономно.

Упомянутый выше автор труда «Положение бедных» сэр Фредерик Мортон Иден для выработки таких рецептов предпринял самостоятельное исследование повседневного питания бедных семей в различных областях Англии и, проанализировав результаты своих наблюдений, констатировал две вещи: скудность питания бедняков и нерациональность в приготовлении и сочетании продуктов.

Иден полагал, что «особенно нерациональным» питание бедных было в южных графствах Англии: «Если трудящийся достаточно богат, чтобы позволить себе мясо раз в неделю, он обычно жарит его, а если неподалеку есть пекарня – несет туда для запекания» (это является неэкономным и расточительным). Более экономичным было бы, по мнению Идена, сварить это мясо, но, – сокрушался он, – «даже если бедняк варит его, то он и не