Судьба королевского наследника - Амо Джонс

Я может поделюсь. Или нет.

Жар пробегает рябью по моему позвоночнику при этой мысли, но я сосредотачиваюсь на ошеломляющей девушке подо мной. Она выглядит там так хорошо, как будто идеально подходит, черт возьми.

Клянусь, маленькие серебристые искорки загораются в уголках ее глаз, но когда я моргаю, они исчезают, и я отстраняюсь, медленно толкаясь в нее снова, с каждым разом немного сильнее. Немного глубже, и когда ее ноги поднимаются, чтобы сомкнуться вокруг меня, я воспринимаю это как намек на то, чтобы трахнуть ее грубо.

— Я хочу, чтобы ты истекала кровью из-за меня. Я хочу, чтобы у тебя все болело. — Я толкаюсь в нее и выхожу из нее, мои бедра ударяются о ее с громкими хлопками. — Я хочу, чтобы ты думала обо мне при каждом своем шаге.

Она отводит колени назад, закидывая их мне на плечи с чеширской ухмылкой, и что-то урчит глубоко в моей груди.

Я наклоняюсь вперед, хватаясь за спинку ее кровати, и не сдерживаюсь. Я трахаю ее, пока она не начинает кричать, быстро воздвигая вокруг нас барьер, чтобы ее маленький гребаный друг не ворвался внутрь. Обычно мне было бы все равно, я бы хотел, чтобы он услышал, вошел и увидел, как мой член владеет ею, но я сгораю изнутри, кипя от этой внутренней потребности, как никогда раньше, заявить права. Заклеймить.

Завладеть, блядь.

Если кто-то помешает, он будет мертв прежде, чем откроет рот. Точка.

— Я чувствую тебя у себя в животе, — выдыхает она, вцепляясь в простыни под ней, поэтому я беру ее руки и кладу их туда, куда она хочет. Тепло ее ладоней скользит под мою футболку, и по моему гребаному позвоночнику пробегает покалывание. Она тянет за толстый хлопок, и я позволяю ей стянуть его через голову и отбросить в сторону. Она ухмыляется, ее ногти скользят по моему прессу и оставляют крошечные дорожки на пути к моим плечам.

Она хватает меня, немного приподнимаясь, этот талантливый язычок скользит по центру моей груди. Я рычу, мои пальцы впиваются в ее ягодицы. Я двигаюсь и откидываюсь назад, опуская ее на себя, ее ноги мгновенно сплетаются за моей спиной.

Ее голова откидывается назад, глаза закатываются, когда я погружаюсь еще глубже.

— Боже мой, Найт.

— Монстр.

— Хмм?

Она хватает меня за волосы, притягивая мое лицо к своей груди, и я подчиняюсь, опускаясь, чтобы высвободить ее сиськи.

— Я монстр, маленькая Лондон. Ни один бог не смог бы бросить мне вызов.

Я хватаю ее за бедра, и она седлает меня, танцуя на моем члене, как будто она лучшая танцовщица гребаного балета Парижской оперы. Она скачет плавно и без усилий, как будто ей предназначено сидеть прямо здесь целую вечность, прямо на моем ноющем, разъяренном члене.

— Что ты за монстр, Найт?

От того, как слоги моего имени слетают с ее языка, у меня кружится голова.

Мои яйца и мышцы напрягаются, и я рычу в ее плоть, втягивая ее сосок губами и сильно посасывая.

Я для нее ничто, и она для меня ничто, так почему же моя кровь пульсирует в десять раз быстрее, когда эти слова пробегают по моему позвоночнику?

Ее кожа красная и мокрая от пота, и когда она откидывает голову назад, ее шея дразнит меня. Это соблазняет меня самым ужасным, блядь, способом.

Я хочу разжать зубы и смотреть, как паника заливает ее глаза, и она мечется по матрасу, отчаянно пытаясь убежать, но спасения нет. Потребовался бы лишь небольшой толчок, крошечный толчок, чтобы погрузиться под этот страх и найти тот огонь, который я вижу в ней. Он там, похоронен под инеем, покрыт льдом, отделяющим ее части от меня. Скоро она будет умолять меня укусить, и я, блядь, дам ей то, что она хочет.

Мой гнев вспыхивает, вскипая в крови. Я хватаю ее за волосы и притягиваю к себе, мои губы прижимаются к ее уху, чтобы ответить на вопрос, но она так чертовски потеряна в своем наивысшем оргазме.

— Подумай о самом худшем типе монстра, которого ты можешь себе представить, и как только ты представишь это, представь, как я вырываю его сердце, потому что я в десять раз хуже, чем ты когда-либо могла себе представить. — Мои руки скользят вниз по ее спине, и ее ритм ускоряется.

Она скачет на мне быстро и жестко, тяжело дыша, когда отстраняется, чтобы посмотреть на меня. Ее большие голубые глаза смотрят в мои, и она шокирует меня, когда улыбается и говорит:

— Что, если я скажу, что всегда хотела поиграть с дьяволом, хотя бы для того, чтобы посмотреть, как сильно он меня накажет?

— Тогда я бы сказал, что ты чертовски близка к получению того, чего желала. А теперь заткнись нахуй и прими этот член так, как тебя для этого создали.

Лондон одобрительно хмыкает, и когда я переворачиваю ее, она издает радостный визг. Без предупреждения меняя свою позу, я толкаюсь в нее сзади. Из меня вырывается глубокий стон, и она, мурлыкая, возвращается к жизни.

— Кончи.

Я провожу рукой по ее позвоночнику, останавливаясь на задней части шеи. Магия гудит под моими прикосновениями, когда я призываю ее, чертовски хорошо зная, что она слишком погружена в себя, чтобы заметить. Точно так же, как она не заметила трюк с криокинезом, который я использовал, посылая ледяной озноб по ее груди, чтобы еще больше дразнить и теребить ее соски, покусывать ее клитор таким образом, что ее киска сжимает меня так чертовски хорошо.

Я представляю, что я хочу, чтобы это сделало, посылая маленькие завитки прохладного воздуха по ее клитору, и она ахает, уронив голову мне на плечо.

Я беру ее за подбородок рукой и прижимаюсь губами к ее губам.

Она прижимается ко мне, и я вхожу в нее, и мое тело начинает трястись, напряжение окутывает каждый мой мускул, и она делает то же самое, ее брови хмурятся.

Мой оргазм прямо здесь, готовый разразиться, и она прямо тут, со мной.

На моих бровях выступают капельки пота, и ее глаза встречаются с моими, скрывая толику паники, которая пробивается в нее.

Мои конечности дрожат, руки напрягаются, обхватывая ее без разрешения, и она тянется назад, хватая мое лицо.

Мой член изгибается, напрягается, и ее стенки пульсируют вокруг меня.

Жар, какого я никогда раньше не чувствовал, распространяется по моим венам, как огонь.

— Что… — она обрывает себя, сглатывая.

И затем мы оба