Размышления русского боксёра в токийской академии Тамагава - Семён Афанасьев

против воли. — Как-то двусмысленно, не находишь?! Она меня всего-то лет на десять старше!

— Меньше, — моментально стушевывается Кимишима-средняя, опуская взгляд. — Меньше, чем на десять.

— Ты же понимаешь, что я сейчас изо всех сил сдерживаюсь, чтоб не заржать в голос? — говорю тихо и весело.

— Да. Ситуация двусмысленная. — Соглашается она. — Но тем не менее! Не перебивай! Мивако хочет, чтоб у твоего отца, у вас, у его первой жены всё было нормально в отношениях. Она изначально была согласна на положение младшей жены и хотела, в первую очередь, чтобы все дети твоего отца считали друг друга братьями и сёстрами. Смотри. — Она увлекается, поворачивается на бок и начинает дышать на меня.

Чёрт побери. Мысли мои, в другую конструктивную сторону, бога ради.

— Если ты с твоей сестрой изначально скажете, что к младшему брату от Мивако будете относиться нормально, это очень поможет и ей, и всем. — Последнее слово Мию говорит как-то неуверенно.

— С моей стороны — вообще никаких проблем, — пожимаю плечами, стараясь чуть отодвинуться.

В принципе, удаются оба манёвра. Только вот в итоге я вместо старшей сестры вжимаюсь в Цубаку. Кажется, у Мюнхгаузена даже история такая была, «Между крокодилом и львом»…

— Дети есть дети, — продолжаю. — Ребёнок точно ни в чём не виноват. А мой брат — это мой брат, даже если он не родился. Тупо было бы не любить его только за это.

— А ты не такой и тупой, оказывается, — задумчиво сообщает Мию.

— За себя готов ответить положительно прямо сейчас. Сестра тоже адекватная. Насколько понимаю, младшего должна любить, особенно если мать с отцом между собой договорятся. И, как бы ни было, родители сделали большое дело, когда нас с сестрой усыновили и удочерили. — Продолжаю. — Знаешь, я сам, как сын, был достаточно далёк от идеала… будем откровенны… Но со своей стороны, у меня до сегодняшнего дня к отцу претензий не было.

— Сегодня всё очень серьёзно было? — озабоченно уточняет Кимишима-средняя.

— Скажем, отец в итоге упал. И поднялся не сразу. А он, как оказалось, эти вещи очень болезненно воспринимает.

— Из-за чего ты его ударил?

— Он на мать руку поднять хотел. После того, как сам заделал на стороне ребёнка.

— Вот этого Мивако и боялась, — Мию закусывает губу. — Вот этого она и опасалась…

Какое-то время старшая сестра ведёт односторонний монолог на тему того, что мужчинам ничего в отношениях с женщинами доверить нельзя и что Мивако во всём была права.

Находясь между сёстрами, ловлю волну и прислушиваюсь к музыке, доносящейся из наушников Цубасы. Вариации в исполнении Кимишимы-средней идут однообразными, на одну и ту же тему. Детально можно не вникать.

— Спасибо! Ты мне очень помог! — приняв какое-то решение, Мию на каком-то этапе вежливо обнимает меня на секунду.

Кхм. Мда. Чёрт побери. Долбаная физиология.

Затем она целует младшую сестру, перегнувшись через меня, и в буквальном смысле выскакивает из-под одеяла, направляясь к двери.

— Асада! Не вздумай… мою младшую! Пожалеешь! — совсем нелюбезно заявляет она от порога.

— Ага, тебя мы и забыли спросить, — сварливо отзывается Цубаса в тот же момент, когда захлопывается дверь комнаты. — Поучи нас, давай…

— Ты что, всё слышала?! — искренне удивляюсь. — У тебя ж музыка так ревела, что я её со своего места слушал!

— Я уже поняла, что ты в некоторых вопросах дурачок, — фыркает красноволосая. — Ну, скажем, либо ты весьма на него похож. А фильтры на что?! Армейские расширения, — она упирает палец себе в висок. — Фильтры шумов же настраиваются…

Я чуть-чуть в теме по старой памяти, потому понимаю её почти сразу.

— Весело. — Киваю.

— Ну, — соглашается она. — Это только такой программный… м-м-м… дилетант, как ты, ну и гуманитарий типа неё, могут не сообразить того, что в младшей школе уже почти все соображают.

— О, я не одинок. — Делаю вывод. — Твоя сестра тоже.

— Нашёл, на кого равняться… В общем, я к тебе чего шла-то. А скажи мне, Асада. А как часто ты полный аудит своих векторов слияния делаешь? И со сколькими типами концентраторов ты работал?

— Ты сейчас опять похожа на кошку перед мышью. Может, мне отодвинуться лучше?

— Не, нормально. Лежи. Так как часто?!

— Боюсь говорить правду. А врать тоже не хочу.

— ГОВОРИ.

— А что это такое?

* * *

Нозоми Асада без сил лежала на тахте в своей комнате. Она слышала, как на первом этаже глухо хлопнула входная дверь, причём не один раз: видимо, ушли Маса с подругой, потом муж.

Она понимала, что мир катится куда-то не туда. Но сил встать с кровати не было. Может, и правда лучше сходить к врачу, преодолеть в себе эту многолетнюю робость?

Потянувшись за смартфоном, она через силу ткнула пальцем в иконку «умного жилища».

— Никого нет, — вздохнула жена Ватару, поворачиваясь на другой бок.

Свет нигде в доме не горел, работали только датчики температуры и холодильник.

На какое-то время она провалилась в сон.

Разбудила её непрекращающаяся вибрация. Открыв глаза, она увидела, что экран смарта ожил и призывает её ответить на звонок номера, с которым она бы предпочла вообще не иметь дел.

— Да. — После паузы, Нозоми всё же решила ответить.

Надо ведь ещё выяснить, куда Маса пошёл.

— Госпожа Асада, здравствуйте. Пожалуйста, не вешайте трубку. Я — Кога Мивако, секретарь вашего мужа.

— Я знаю, — женщина нашла в себе силы саркастически улыбнуться.

— Нозоми, мои слова покажутся вам смешными, но… Это всё не то, что вы подумали! Я сейчас приеду к вам, я в такси. Через пятнадцать минут буду под вашей дверью. Можете меня не впустить, если захотите, но я всё равно приеду и буду там стоять… Ваш сын ночует у одноклассницы, он сыт и в безопасности. Локацию я вам отправила в мессенджере, но вы её не приняли.

— Спасибо. — Против воли вырвалось у Нозоми по поводу Масы. — Не ожидала, что вы…

— Я слежу за вашими детьми не меньше, чем должна была бы любая, на месте спутницы Ватару, — Секретарша красноречиво пожала плечами. — Извините за беспокойство. Ватару ночует в офисе, он тоже спит. Я через четверть часа у вас.