В поисках равновесия (СИ) - Арсеньева Вероника

Жрец жестом отправил её прочь, закинул ногу на ногу и поманил меня к себе:

— Нам следует заняться одним неприятным, но обязательным делом. Всё-таки я должен выполнять свои обязанности жреца. Придётся лететь в столицу, проводить очередной ритуал.

— А тебе разве это не нравится? — удивилась я.

— Это отвратительно, — Эттеа пожал плечами. — Но я ничего не могу сделать с жрецами, жаждущими кровавых зрелищ. Даже будучи верховным жрецом, я не могу противопоставить своё решение желанию большинства. К тому же меня во время этих ритуалов нередко пытаются убить. Постоянно нападают родители тех, кого приносят в жертву, а мои коллеги, если можно так сказать, никак этому не препятствуют. В общем, мало кому нравится моя мирная политика, наоборот, многие жаждут войн. Неужели им самим хочется увидеть сожжённые деревни, растерзанных детей, опозоренных женщин? — Эттеа швырнул попавшуюся под руку вазочку. — Ты даже не представляешь, как мне это надоело. А когда ещё и ты явилась, устроив спектакль шаману, все вообще как взбесились. Увидев в тебе демона, я решил, что убью тебя, как только представится такая возможность, но потом ты нагло явилась в мой храм, а твои люди освободили будущих жертв! Я был в таком изумлении, что не смог даже помешать, хотя, если быть откровенным, и не хотел. И тогда мне пришла в голову мысль, что убив тебя, я ничего не добьюсь.

Я слушала его монолог внимательно, больше надеясь понять, чего же хочет добиться этот странный человек. Вдруг он замолчал и встал:

— Пошли. И мне, и тебе сегодня предстоит много работы.

Жрец вышел на балкон и дважды свистнул, но по-разному. Тут же послышалось хлопанье крыльев, и на перила приземлились две огромные птицы. Эттеа легко взобрался на одну из них и указал мне на другую. Я недоверчиво посмотрела на птаху.

— Не бойся. Это всё равно, что лошадь, только их всего десятка два в мире. Кусаться не будут, а переворачиваться в воздухе они и сами не умеют.

Пришлось залезть на птаху и обхватить шею. Седла, естественно, не предусматривалось. Без нижнего белья сидеть на пернатой громадине было… специфично.

Птичка взяла резкий старт и взвилась в воздух. Сердце ушло в пятки, дух захватило. Всё-таки летать на ком-то — совсем не то же самое, что летать самой. Оказавшись в воздухе впервые, я думала о чём угодно, но не о появившихся возможностях.

Поэтому теперь, рядом с тонкой гранью между управляемым животным и свободным падением, я сумела в полной мере насладиться полётом.

Приземлились мы на вершину ступеньчатой пирамиды в центре столицы. Заходящее солнце красноватыми бликами плясало на золотых украшениях жрецов, окрашивало в ярко-оранжевый огромные колонны, кругом стоявшие вокруг гигантского храма.

Эттеа воздел руки к небу, приветствуя свой народ. Люди ответили ему воплями и топотом. Представление начиналось.

Свет. Глава 10

Словно кожей почувствовав угрозу, я расширила восприятие — хоть чему-то научилась, пока была демоном, — и попыталась сфокусироваться на тех, кто стоял в отдалении от толпы.

На всякий случай я окружила нас магическим щитом (то, чему Илайлу научили лет в пять), затем повернулась к двум людям, притаившимся в одной из ниш. Словно заметив меня и осознав, что их обнаружили, они выстрелили в верховного жреца из тяжёлых боевых луков. Я с легкостью отклонила стрелы, коротко звякнувшие о камень, и послала в нападавших заклинание, при этом не пошевелив даже пальцем. Эттеа читал традиционную речь, воздавая хвалу богам.

Ещё четверых лучников я убрала примерно таким же образом, прежде чем начались магические атаки. Не знаю, на что надеялись нападавшие, но у них не было ни одного шанса добиться цели. Какое-то топорное испепеляющее заклинание, затем что-то из чёрной магии — моя любимая техника, разрушить его не составила труда; и напоследок — изощрённое плетение, явно созданное профессионалом. Я поймала его с помощью щупа и поднесла поближе, рассматривая узор. Вот так, сходу, я не могла даже предположить, что именно оно должно сделать с жертвой.

Всё действо сводилось к мольбам о милости. Услышав его, боги должны отвратить от тхаомира беды в виде наводнений, сметающих поселения, "сухих" гроз и пожаров, ураганов и прочих стихийных бедствий. Зимние дожди уже лили в восточной части материка, но до столицы ещё не добрались. Впрочем, начало зимы здесь ожидалось со дня на день. Весь мир словно притих в ожидании бури.

Закончив речь, Эттеа отдал сигнал, чтобы выводили людей. Девушки и юноши, приготовленные к жертвоприношению, покорно поднимались по ступенькам в сопровождении нескольких жрецов. Мне пришлось убрать щит, поскольку Эттеа собирался плести заклинание призыва сущностей, как он сказал — безобидных духов погоды. Зачем "безобидным" существам нужна была человеческая кровь, он объяснить не мог, но традиция есть традиция.

Одну жертву вручили ему в руки, остальные расположились ниже по лестнице. Ещё ниже, почти на уровне толпы, расположились шаманы с пойманными животными.

Закончив плести заклинание (к этому моменту я отразила ещё две атаки), верховный жрец полоснул жертву по горлу и наклонил её над ритуальной чашей. Потянуло сладковатым запахом крови. Народ вопил так, что закладывало уши. Среди толпы я заметила и мать жертвы — она стояла с закрытым ртом и не шевелилась. Но магичкой она не была, поэтому опасения её проклятие не вызывало. Но вот она достала нож, видимо, решив совершить самоубийство и направить энергию своей души против жреца.

Я усилила своё зрение магией и вгляделась во всполохи энергии вокруг неё. Столь яркие эмоции не могут не привлекать соответствующие сущности. Подумав, что проще всего её вырубить, я запустила в неё простеньким заклинанием. Женщина, потеряв сознание, упала.

Не знаю, как отбивались остальные жрецы, впрочем, они не участвовали в создании заклинания призыва, поэтому могли потратить часть сил на собственную защиту. Рядом с некоторыми из них стояли слуги, наверняка помогавшие отражать атаки. Один раз я даже заметила, как смуглый парень отбил клинком стрелу.

Удивительный всё же народец. Сами придумали столь кровавую забаву, и сами же пытаются как-то ей помешать, когда дело доходит до их детей, а не чьих-то чужих.

Обескровленное тело покатилось вниз по ступенькам. Толпа билась в экстазе, страшно подумать, скольких в процессе этого действия затоптали там.

Солнце окончательно село. И тут Эттеа запел; загремели барабаны по периметру площади. Люди, слившиеся в единое целое, извивались в такт музыке. Даже я не удержалась, начав притоптывать, но, поймав себя, перестала.

Сложно сохранять самообладание, наблюдая за подобным. В ушах словно звучали слова жреца о том, что он делает это не по собственной воле. Только можно ли оправдать такое?

Я вспомнила, что испытала удовольствие, когда увидела жертвоприношение в столице впервые. Тогда меня переполняла эйфория, но сейчас… тошнота подступила к горлу, и я смотрела по сторонам, выглядывая новых врагов. Почему-то больше никто не стремился нападать; может быть, всё-таки поняли, что это абсолютно бесполезно?

Песню подхватили другие жрецы, а Эттеа тихо ушёл со своей позиции. Прикрывая его спину, да и свою тоже, я последовала за ним к взлётной площадке.

Мы забрались на птах и помчались прочь от столицы. Полёт больше не радовал меня — перед глазами всё ещё стояли кровавые сцены.

Когда мы приземлились на балкон, я, слезая с птицы, пошатнулась и едва не упала вниз, но жрец поймал меня за косу.

— Спасибо, — перевалившись через перила, сказала я. Жрец расхохотался.

— Знаешь, ты столько раз спасла мою шкуру за сегодняшний вечер, что всего один раз с моей стороны и не считается.

— Ты бы и сам справился, — пытаясь скрыть недоумение, ответила я.

— Находясь в состоянии транса — не знаю. У тебя была отличная возможность позволить мне умереть, оставшись невиновной.

— Я не могу об этом даже думать, поэтому не вижу причин меня благодарить.