Марина - Алия Амирханова

Выйдут на Курск, на Марину, обвинят в поделке документов, а дальше пиши пропало. Как узнал, что Марина в Москве? Так просто. Случайно встретились? Глупость. В любовь никто не поверит, и в чудо – тоже. Слишком всё очевидно, что кто-то помогал. Могут на тебя выйти. Приехал, чтобы остаться. А для чего? Для шпионажа. Любовь – прикрытие.

– Верно излагаешь.

–Лёню не мой отдел курирует. Я, конечно, найду возможность вмешаться, но Эдик, сам понимаешь, всего не учтёшь.

– В этом ты прав. Марину надо уберечь. Ей скоро рожать. Если по шпионажу Лёнька пойдёт, то точно ничего хорошего. Так и так вместе быть не дадут. Надо высылать, ты прав. Я сейчас напишу ему записку. Постараюсь уговорить. Напишу, что организую переезд Марины, как воссоединение семьи. С ребёнком, может быть, будет легче оформить всё это. Ты тоже, Лёша, уговори его, чтобы не артачился. Надо, значит, надо. Ради Марины и их ребёнка.

– Постараюсь уговорить. Другого пути нет. Будем прорабатывать эту версию.

– Лёнька не в моём отделе, но всё равно – в моём подведомстве. Я с утра зайду и передам записку, и буду дальше контролировать.

– Договорились.

Они посидели ещё некоторое время. Войну вспомнили.

Лёня в эту ночь не спал. Он лежал на кровати и думал.

Лефортовская тюрьма, вот какая ты! Ни собак, ни колючей проволоки. Мне отец много про тебя рассказывал: и про допросы, и про комнату пыток, и про подвал, где расстреливали. Как чувствовал, что пригодится информация. Отец просидел здесь больше месяца по так называемому делу врачей. Только потом его сослали в Курск. А вначале издевались здесь. Помню, отец несколько раз повторял, что надо продержаться и выдержать любое давление, и ни в коем случае не поддаваться на всякого рода провокации, подставы. Ни под каким предлогом не признавать своей "вины". Ну что ж, будем держаться. С Мариной не дадут увидеться, это точно. Здесь с этим строго. Лишь бы Мариночку не трогали. Ей скоро рожать, как она, бедняжка, одна справится? Что же делать? Надо найти возможность связаться с Эдуардом Петровичем, но что ему сказать, чтобы не подставить… Самое главное, чтобы он Маринке помог. Нельзя ей одной с ребёнком. Что же делать? 

Лёня встал с кровати и стал ходить по камере. Он был так возбуждён, что просто не мог лежать. Так всю ночь и проходил. В голове появлялась мысль, что, наверное, опрометчиво было оставаться в Союзе нелегально, но воспоминания об их счастливой совместной жизни на протяжении года перечёркивали всякие доводы. Он был уверен, что и Марина ни о чём не жалеет.

Утром Лёню увели на допрос. Ночью он продумал своё поведение и на допросе упорно придерживался одной версии, которую уже изложила Марина. Встретились в кинотеатре. Влюбился. Решил остаться. Паспорт сделал на чёрном рынке за деньги.

Глава 10

По дороге в кабинет, где допрашивали Лёню, Алексей Николаевич, заглянул в комнату к начальнику отдела. Это был его бывший сотрудник, которого он в своё время сам рекомендовал на повышение. Они были приятелями.

– Володь, говорят, у вас американец обнаружился.

– Наш. Бывший.

– По моим сведениям, он был замечен с валютчиками, антиквариатом интересовался. Не в службу, а в дружбу. Кондратьев Сашка там орёт. Боюсь, дело испортит своим излишним рвением. Я тебе его пришлю, задержи на минут десять, я хочу без него задать пару вопросов.

– Не беспокойтесь, Алексей Николаевич, задержу.

Когда полковник вошёл в кабинет, где допрашивали Лёню, молодой следователь бегал по комнате, брызжа слюной и кричал, что Лёня – шпион, и приехал в страну заниматься шпионской подрывной деятельностью, и что у него есть сообщники, которые и помогли с новым паспортом. Войдя, Алексей Николаевич первым делом обратился к следователю.

– Тебя, начальство срочно просило зайти, ты сходи, я побуду здесь.

– А что такое? – раздражённо спросил тот.

– Не знаю, говорит, что срочно, ты сходи, узнай, в чём дело.

Саша Кондратьев быстрым шагом вышел из комнаты. Алексей Николаевич тем временем передал записку Лёне. Там подробно была изложена версия, которой следует держаться. Всё, до мелочей. Надо было перестраховаться на тот случай, если больше наедине поговорить не придётся. После того, как послание было прочитано, Алексей Николаевич забрал листок и спрятал в потайной карман своего пиджака. Лицо Лёни стало мрачным и грустным.

– Так надо, Леонид. Ради Марины.

Алексей Николаевич дождался прихода следователя, а когда тот пришёл, остался поприсутствовать на допросе.

– Не возражаешь, я при тебе пару вопросов задам?

– Пожалуйста.

Кондратьев начал вновь склонять Лёню признать шпионаж.

– Кто и зачем вас отправил в Советский Союз? – вопрос Кондратьева.

– Никто меня не отправлял. Я приехал на научную конференцию.

– Как вы оказались за рубежом? – вопрос Алексея Николаевича.

– В шестьдесят первом, в конце года, пришло приглашение из Америки от родного дяди мамы, и мы уехали в Вашингтон.

– Кто помог вам сделать паспорт? – вопрос Кондратьева.

– Никто не помогал. Я купил его на чёрном рынке, – Лёня назвал место, где действительно можно было купить паспорт.

– Сколько вам было лет, когда вы эмигрировали с родителями в США? – вопрос Алексея Николаевича.

– Семнадцать. Я только окончил школу.

– Где вы взяли деньги на паспорт? – вопрос Кондратьева, который ехидно улыбался, думая, что загнал Лёню в тупик.

– У меня был золотая цепочка, подарок дяди. Именно её я и отдал за паспорт, но, конечно, не сразу, а только при получении.

– Сами вы хотели уехать в США? – вопрос Алексея Николаевича.

– Я не думал об этом. Просто подчинился родителям, о чём очень сожалею.

– Кто тебе делал паспорт? – вопрос Кондратьева.

– Какой-то мужик. У него ещё шрам на щеке. Я подошёл, мы поговорили, потом прошли куда-то. Мне завязали глаза. Там меня сфотографировали и отвели обратно. Всё. Пришёл в назначенный день, забрал паспорт, расплатился цепочкой.

– Врёшь! Кто тебе помогал? Кто тебя здесь ждал? Для какого задания ты прибыл? – Кондратьев уже орал на Лёню.

– Никто мне не помогал. Я приехал на конференцию. Влюбился. Остался.

Лёня ответил дерзко, что ещё больше взбесило Александра, и он со всей силы ударил Лёню. Тот отлетел и ударился об стену головой. Хорошо, что очки Лёня заблаговременно снял, и сейчас они лежали на столе.

– Прекратить безобразие! – Алексей Николаевич закричал на Кондратьева и, нажав кнопку, вызвал охрану.

– Увести арестованного. А вы, Александр Константинович, в кабинет начальника.

Алексей Николаевич был взбешён поведением Кондратьева. Он давно и последовательно требовал от своих сослуживцев вести допросы без рукоприкладства, без давления на арестованного. Кондратьев нарушил все требования, да ещё в присутствии