Церковь плененная. Митрополит Никодим (1929-1978) и его эпоха (в воспоминаниях современников) - Гусейнова

Новгород, это было действительной возможностью не только соприкоснуться со святынями древней земли Русской, но и услышать из уст митрополита интереснейшие рассказы из истории нашей Церкви, связанной с этой древней епархией [194] .

А вот что случилось в Боровичах. После службы, напутствуемый прихожанами, владыка сел в ЗИМ, прихватив с собой несколько иподиаконов, в том числе и меня. Тем временем Николай Тетерятников как старший иподиакон бегал по церковному двору и распределял оставшихся – кому садиться во вторую машину, куда положить чемоданы с облачением и т. п. Идёт время, владыка улыбается, машет рукой старушкам. А Коля тасует иподиаконов и чемоданы по второму, по третьему кругу. Кого-то вынимает из ЗИМа, кого-то сажает. Владыка, не переставая расточать улыбки и поклоны, просит: «Коля, поехали!» Но тот никак не может завершить рассадку. Наконец минут через десять всё закончено и, забравшись в ЗИМ, Коля начинает оправдываться.

… Никогда я не видел владыку в таком гневе. Здоровому человеку в такой ситуации непросто, а если сердечник… Загнать эмоции внутрь – значит они будут работать на разрушение. Им надо дать выплеснуться. Часть святительского гнева обрушилась на Колю, а часть – на архиерейский посох. Он чуть не был сломан о стенку кабины.

Уже потом, взяв на два тона ниже, владыка объяснил причину гнева. У каждого человека есть какой-то слабый пунктик («таракан в голове»). У владыки – вынужденные паузы при официальных проводах. Когда все прощальные слова сказаны, транспорт должен двигаться, – будь то машина, поезд или самолёт. Любая задержка вносит в эмоции элемент фальши, заставляет вымучивать пустые фразы.

Уже совсем успокоившись, владыка рассказал, как однажды, при возвращении из-за границы, в зарубежном аэропорту его с почестями проводили до паспортного контроля, но тут по радио было сказано, что рейс откладывается на два часа. «Два часа испытаний…»

В ходе той поездки владыка посетил и г. Валдай, где настоятелем местного храма был о. Амвросий Блинков. Зная о его интересе и симпатиях к Римско-католической Церкви, владыка относился к о. Амвросию с пониманием – в те годы шло развитие православно-католического богословского диалога. И пока был жив митрополит, о. Амвросий мог рассчитывать на его поддержку. (Впоследствии судьба о. Амвросия сложилась драматично, но это уже другая тема.)

По окончании праздничного богослужения была прогулка на катере по озеру. Близ его берега когда-то стояла дача Сталина, и на подходах к ней, охраняя покой «хозяина», в засадах дежурили чекисты в звании не ниже майора. Для владыки эта прогулка была поистине «глотком кислорода». Подойдя к стогу сена на прибрежном лугу, он припал к нему, наслаждаясь терпким ароматом свежескошенных трав. А на обратном пути в Ленинград занимался «самиздатом»: расположившись на переднем сидении, читал машинописную распечатку книги «Леонид Фёдоров. Жизнь и деятельность» (Рим, 1966). Текст не афишируя, но особо и не скрывая…

Протоиерей Михаил Елагин

Занимая высокое официальное положение в Церкви, владыка не мог общаться с диссидентами, находившимися «под колпаком» органов, но он всячески помогал и содействовал «отсидентам» – священникам, освободившимся из ГУЛАГа. В Новгородской епархии это были архимандрит Клавдиан, настоятель собора в Старой Руссе, и протоиерей Михаил Елагин, секретарь Новгородской епархии.

Отец Михаил был «бит» и после освобождения из лагеря. Будучи клириком Псковской епархии, он в конце 1950-х годов возглавил, как обычно, крестный ход на Светлой седмице. А это было начало хрущёвских гонений на Церковь, и местный уполномоченный запрещал церковные «шествия» вне стен храма. О. Михаила сняли с «регистрации», после чего он был вынужден перебраться в соседнюю Новгородскую епархию.

Об атмосфере того времени можно судить по тексту типичных документов [195] .

Справка. «Дана в том, что Трубичинский сельсовет (Новгородской области) не возражает о выезде попа к умершему (ФИО) в деревню Устье». 10 апреля 1961 года.

В Никольский собор гор. Новгорода. Заявление. «Просим зайти священника к нам на квартиру к больной – (ФИО) для выполнения религиозного обряда. В посещении служителем церкви нашей квартиры жильцы нашего подъезда не возражают. Вот их подписи…» 24.07.1961.

Пользуясь покровительством владыки Никодима, о. Михаил Елагин, вопреки всем запретам властей, совершал невозможное. Так, в один из дней городские власти обнаружили, что за ночь здание епархиального управления из одноэтажного превратилось в двухэтажное. Тронуть о. Михаила отцы города не решились, но зато отыгрались на строительном тресте и упрятали за решётку тех, кто выделил епархии стройматериалы помимо «фондов». И когда о. Михаил, затеяв очередное строительство, приходил в тот же трест, то начальство, завидев «рокового» батюшку, в страхе разбегалось.

Действуя за широкой спиной владыки Никодима, о. Михаил Елагин разработал безотказную систему, суть которой доверительно излагал за праздничной трапезой в узком кругу слушателей. «Если вы задумали что-то построить на приходе, нужно «пропитать» все звенья цепочки – от сельского исполкома до обкома. Главное – не пропустить ни одного звена, иначе всё рухнет. А когда все звенья «смазаны», стройматериал завезён, рабочие на месте, раствор готов (и тут в голосе о. Михаила звучал металл), – поить, поить и поить!»

Отец Михаил Елагин был человеком с трудной судьбой. Фронтовик, награждённый орденами и медалями, после войны он прошёл ад сталинских лагерей, где «оперы» ломали его «через колено». После 1978 г., когда о. Михаил лишился сильного заступника в лице владыки Никодима, он вёл себя предельно осторожно. Уже не могло быть и речи, чтобы дать рекомендацию местному молодому прихожанину для поступления в семинарию. В Новгородский епархии был один такой бесстрашный священник – архимандрит Агафангел (Догадин).

По окончании ЛДА (1962 г.) о. Агафангел был включён в состав Русской духовной миссии в Иерусалиме, но, прибыв в Святую землю, «повёл себя странно»: не стал участвовать в тех играх, которые Лубянка навязывала «долгосрочникам». И вскоре был отозван на родину, получив новое назначение – в Псково-Печерский монастырь. Вдогонку был пущен слух: у о. Агафангела якобы «что-то с головой». Владыка Никодим, как мог, покровительствовал опальному, но «выше головы не прыгнешь».

Пребывая в древней обители, «ненормальный» насельник собрал уникальные материалы по истории Псково-Печерского монастыря и оформил их в виде магистерской диссертации. Но защититься так и не смог; был переведён в Новгород, а потом в Старую Руссу, где и прослужил до своей кончины, последовавшей в конце 1990-х годов.

Своим духовным чадам о. Агафангел дарил книги с церковной тематикой, и всегда – с дарственной надписью. (Тут уже «распространение литературы» не пришьёшь.) Получит, бывало, молодой прихожанин рекомендацию от о. Агафангела и ждёт приезда в Новгород митрополита Антония (Мельникова).