Гость из будущего. Том 3 (СИ) - Порошин Влад

— Первую песню ты не знаешь, — буркнул я. — Новенькая, свеженькая, как горячий пирожок из музыкальной печки. Далее будет «Ша-ла-ла-ла», которую растянули за счёт проигрыша на 7 минут, чтобы народ основательно попрыгал. И в конце — «Есть только миг».

— Чтобы народ основательно расслабился, — хохотнул Видов. — Если твоя новенькая песня будет такая же забористая, как и остальные, то с такой программой не стыдно и в гастрольный тур рвануть.

— Рванём, если доживём, — пробубнил я.

— Ну, вы чё там? — подбежал к нам Январёв. — Народ волнуется, а его волновать нельзя.

— Не приведи Бог видеть русский бунт — бессмысленный и беспощадный, — захихикал я, закончив наматывать начало магнитной ленты на пустую катушку. — Поехали, готово!

Я шлёпнул по клавише «пуск» и мы с Олегом Видовым опять выскочили на край сцены. Динамик семь секунд потрещал стандартными аудио помехами и заиграл песню, что звонко выстрелит в 1991 году по всем девочкам бывшего СССР сладкоголосым вокалом Жени Белоусова, который будет стонать: «Девчонка, девчоночка — темные ночи, я люблю тебя девочка очень». И только зазвучал гитарный проигрыш, характерный для уличной романтической песенной культуры, как начитанные и умные барышни, воспитанные на итальянском неоклассицизме и французской новой волне издали звук, где смешались: буква «а», нереализованные эротические фантазии и ещё какие-то высокочастотные звуковые вибрации.

— Ааааа! — закричала вся женская половина зала.

И из динамиков зазвучал мой собственный вокал. И я готов был биться об заклад, что родная мама не отличила бы сейчас характерную манеру голоса Жени Белоусова от моего исполнения:

Он не любит тебя ни сколечка,

У него таких сколько хочешь.

От чего же ты твердишь, девчоночка:

«Он хороший, он хороший…»

Я подмигнул какой-то странной девушке, которая почему-то не танцевала, а стоя около самой сцены, размазывала по щекам потёкшую тушь, и продолжил подпевать своему голосу из динамика:

Ты не знаешь его ни капельки,

Будет поздно, когда заноешь.

Только с виду он — мальчик-паинька,

Не какой он не хороший.

— Ааааа! — опять включилась женская половина зала, предчувствуя не менее завораживающий припев, и он не заставил себя ждать:

Девчонка, девчоночка — темные ночи,

Я люблю тебя девочка очень,

Ты прости разговоры мне эти,

Я за ночь с тобой отдам всё на свете!

— Ну, ты, Феллини, даешь, — прошептал Видов, пока я повторял первую часть припева. — Если так дело и дальше пойдёт, то нас девочки сегодня просто растерзают.

— Ерунда, наши советские комсомолки на такое не способны, — буркнул я, когда снова заиграл песенный проигрыш.

Однако, как только последние аккорды «Девчонки-девчоночки» отзвучали, странная барышня, стоявшая около сцены, одним стремительным рывком взлетела на помост и, вцепившись мёртвой хваткой в мою футболку, принялась осыпать моё лицо поцелуями. Олег Видов тут же моментально сориентировался, отскочил к магнитофону, который покоился около стены на обычном стуле, нажал на клавишу «стоп» и, вырвав штепсель из розетки, спрятал аппарат в своих руках.

— Катька перепилась, — донеслось до моих ушей, после чего на сцену полезли подруги этой странной поклонницы Жени Белоусова.

И пока они под хохот толпы её от меня оттаскивали, порвали в клочья на мне футболку, опрокинули стул, где первоначально стоял дорогущий магнитофон, и чуть-чуть не разломали чужую гитару. Кстати, сама странная барышня не пострадала.

— Концерт окончен! — зло рявкнул я в зал и вместе с Олегом Видовым стал пробираться на выход, не слушая и не принимая никаких извинений.

— Боюсь, что теперь они ещё долго не отстанут, — проворчал Олег, когда мы оказались в длинном коридоре неспокойной ВГИКовской общаги.

Глава 18

— Я­ сейчас кому-то постучу, по одному месту! — прорычал я, когда в комнату Олега Видова постучались в третий раз за последние десять минут.

В принципе к этому моменту я уже немного успокоился, девушку, которая в порыве чувств и, будучи немного навеселе, порвала мою футболку, простил. В конце концов, именно такого эффекта я и добивался, записывая магнитофонный концерт голосом Жени Белоусова. По моим прикидкам иностранную фирменную рубашку либо на мне, либо на Олеге должна была разорвать в клочья сама Галина Брежнева. Само собой мысленно, в мечтах о большой и чистой любви. Иначе мой киношный подарок товарищу Брежневу до понедельника мог и не доехать. А в идеале Леонид Ильич должен был посмотреть «Тайны следствия» и рекламный ролик с полётом «Сокола тысячелетия» не позднее субботы.

— Кому ещё что-то не понятно? — рыкнул я, открывая дверь.

И вдруг на пороге, вместо толпы парламентёров, оказалась невысокая хрупкая девушка, которая спрятала лицо, натянув на глаза широкую женскую кепи.

— Я войду? — спросила незнакомка, проигнорировав мои угрозы.

— Прошу, — буркнул я и выглянул в коридор, где всё же толпа переговорщиков имела место быть, просто эти ребята и девчата держались на приличном расстоянии от комнаты моего товарища и коллеги.

Кстати, сам Олег Видов на всё эти бушующие страсти смотрел словно посторонний зритель на забавный спектакль. А тем временем загадочная барышня вошла в наши скромные хоромы и наконец-то сняла головной убор. Непонятно как и каким образом здесь и сейчас передо мной стояла сама пани Каролинка. Я, можно сказать, вырос на телевизионном Кабачке «13 стульев». И Каролинка в исполнении актрисы Виктории Лепко была одной из моих любимиц. Поэтому выгнать взашей легендарную пани с первой секунды не мог.

— Я всё знаю, — улыбнулась Виктория.

— Я тоже всё знаю, но это не даёт мне право ходить к незнакомым людям в гости в первом часу ночи, — проворчал я.

— Я знаю, что ты никакой не Андрей Челентанов, и уж тем более не Андрей Краско, — улыбнулась она очаровательной белозубой улыбкой. — Ты — Феллини, режиссёр с «Ленфильма».

— Ха-ха, — хохотнул балбес Видов, налив себе горячего чая.

— Допустим, я на него немного похож, и что из того? — упёрся я, решив врать до конца.

— Во-первых, я тебя видела в Щукинском училище, ты приходил на отчётный студенческий спектакль, — продолжила выкладывать свои козыри пани Каролинка. — У тебя роман с нашей Нонночкой Новосядловой. Я кстати, сама закончила «Щуку» год назад. А во-вторых, в этот вторник мы с тобой столкнулись нос к носу в ленфильмовском кафе. Я приезжала на кинопробы, а ты бегал со стеклянными глазами и чуть не наступил мне на ногу.

— Извини, что не наступил, — пробурчал я. — Ладно, я всё понял. Кстати, к какой картине были пробы?

— «Иду на грозу» по роману Гранина, — пожала миниатюрными плечиками Виктория Лепко.

— Да-да, как же я забыл? — протянул я. — В главных ролях: Белявский, Лановой, Жанна Прохоренко. А Евген Сеич Лебедев сыграет очередного злодея. Ха-ха.

— Вроде и Лёвка Прыгунов там роль получил, — поддакнул Видов. — Будет играть какого-то Ричарда Львиное Сердце.

— Хорошо, — кивнул я Виктории, — передай своим «оглоедам», что сейчас танцевальный вечер по случаю проводов знойного лета продолжится. Но прошу меня пока не выдавать, а то из общаги попрут, а у меня тут до понедельника дел по горло и выше, — пробормотал я и на этих словах в комнату как коршуны влетели ВГИКовцы: Январёв, Старикова и Татьяна Иваненко.

Татьяна метнула на Викторию взгляд наполненный немым вопросом, какого ляда ты цепляешься к нашим парням? И Лепко ответила точно также без слов: «Они, милочка, такие же твои, как и мои. Поэтому к кому хочу, к тому и цепляюсь».

— Объявите по общежитию, что танцы продолжаются, — проворчал я. — Но с условием соблюдения элементарных норм человеческого и студенческого общежития.