Гость из будущего. Том 3 (СИ) - Порошин Влад

— Тебе бы в милиции работать, — проворчал Видов. — Как тебя вообще в нашу общагу впустили? Как ты нашёл мою комнату?

— Добрые люди впустили, они же и подсказали, — буркнул я и выудил из рюкзака новые американские джинсы и заграничную рубашку, которую примеривал на себя, так как имел с Олегом один размер. — Это тебе гостинцы из деревни, ха-ха. Запомни, официально я — твой школьный друг детства. Примерь, нам завтра предстоит большой праздничный концерт, от которого зависит моё и, кстати, твоё тоже будущее.

При виде заграничных шмоток Видов тут же позабыл про книжку, и за несколько ловких движений, оставшись в одних трусах, принялся напяливать фирменные «Вранглеры». На этом интересно моменте в дверь комнатушки постучались и, не дожидаясь приглашения, с громким хохотом ввалились внутрь студентки Светлана Старикова и Татьяна Иваненко.

— Неплохо вы у себя в деревне живёте, — присвистнула Старикова. — Танька, ты посмотри, это же настоящие американские джинсы!

— Обалдеть, — прошептала Иваненко и принялась щупать джинсовую ткань прямо на Олеге Видове.

— Это моему бате, который с иностранными коллегами электростанцию проектирует, подогнали по случаю дня энергетиков, — соврал я, а Олег обиженно пробормотал, что Томилино — это не деревня, а посёлок городского типа.

— И вообще, стучаться надо, — проворчал он. — Я может быть тут голый, йогой занимаюсь.

— А мы, кстати, стучались! Да и потом, что мы такого не видели? — нагло заявила Старикова и, пока я «хлопал ушами», она без разрешения сунула руку в мой рюкзак и вытащила из него катушечный магнитофон фирмы «Philips EL3586». — А я думала, что у тебя там картошка с тушёнкой.

— Мы вас, мальчики, хотели пригласить на чай, — пролепетала Иваненко, трогая редкий и диковинный аппарат даже для Москвы и неплохо обеспеченных москвичей.

И хоть подобный «Philips EL3586», лёгкий, миниатюрный и имеющий отличный звук, мелькнёт на киноэкране в фильме «Дайте жалобную книгу», достать его стоило определённых усилий. Я, с разрешения Ильи Киселёва, для лучших ленинградских фарцовщиков устроил на киностудии закрытый показ «Тайн следствия». И когда пошли финальные титры, и вся местная форца встретила их аплодисментами, вывесил список требуемых мне заграничных вещей. Благо ребята не подкачали. Уже к утру четверга в моём распоряжении имелись: джинсы, рубашки, кроссовки и голландский магнитофон «Philips EL3586». Естественно за всё это удовольствие я заплатил из своего кармана. Ибо в создавшейся непростой ситуации деньги большого значения не имели.

— Это подарок от голландских коммунистов, чтобы мой батя в хорошем качестве мог слушать интернационал, — прошипел я и, забрав магнитофон, сунул его обратно к остальным вещам. После чего как можно сильнее завязал тесёмки рюкзака, где пока не тронутыми оставались пять коробок с киноплёнкой, ещё одна заграничная рубашка, сменное бельё и предметы личной гигиены.

— Ну, как? — загоготал Видов, хлопая себя по бёдрам, на которые джинсы сели как влитые. — ФирмА? Кстати, девочки, что вы там говорили про чай?

— Мы говорили, что к чаю неплохо бы что-нибудь и поесть, — надула губы Светлана Старикова.

— Это потому что любовь проходит, а аппетит остаётся? — смущённо улыбнулся я. — Однако, как вы уже догадались, тушёнки, картошки, цветной капусты, бразильского кофе и деревенского сала в моём рюкзаке нет. Зато есть свободные 50 рублей, — я вынул из кармана джинсов две купюры по 25 целковых и выложил их на стол.

В комнате с белым потолком и видом на такую же серую и унылую пятиэтажку было одновременно и тесно, и весело. Так как на скромный общагинский метраж втиснулось тринадцать творческих единиц: восемь девчонок и пятеро парней, включая меня. И надо сказать, что мои полсотни рублей пришлись кстати. На них кроме рижских шпротов, картошки и хлеба приобрели особо ценный в студенческой среде дешёвый алкоголь, который сейчас щедро разливался по гранёным стаканам. И главным заводилой весёлых проводов лета являлся студент ВГИКа и начинающий актёр Александр Январёв, который без устали сыпал тостами и также без устали пил.

«Актёр хороший, фактурный, с замечательным бандитским лицом и скоро талантливо сыграет какого-то прохвоста в „Двух билетах на дневной сеанс“, но потом, дальше эпизодов не поднимется, — подумал я, скромно налегая на чай с бутербродами. — И вообще, вроде у всех ребят и девчат здесь лица знакомые и все они где-то будут сниматься, и мелькать на экране, но пределом их станут герои второго плана. Конечно, кроме Олега Видова, который пойдёт далеко. А возможно с моей подачи и ещё дальше».

— Пошли, — шепнул я ему, — тут и без нас погуляют. Нам с тобой завтра предстоит дело всей нашей жизни.

— Пойдём, — равнодушно кивнул Олег.

И мы из самого дальнего угла комнаты стали пробираться на выход. Однако эти перемещения не понравились Январёву, который кроме командира студенческой гулянки являлся ещё и гражданским мужем актрисы Светланы Стариковой.

— Куда пошли? — загудел он. — Как тебя молодой? Этот? Ну, как его?

— Челентанов, — захихикали девчонки.

— Андрей, — добавила Татьяна Иваненко, скосив на меня большие миндалевидные глаза.

— Да, Челентанов, — крякну Январёв. — Если хочешь отсюда бесплатно выйти, то пой. Докажи, что достоин учиться в нашем доблестном ВГИКе! А если петь не могёшь, то гони ещё, — актёр коротко переглянулся со своими товарищами и сказал, — ещё 15 рублей. И это будет по-божески.

— Легко, — улыбнулся я, немного заколебавшись, что в данной ситуации будет разумней: откупиться или спеть? — Давайте инструмент. Вы хотите песен, их есть у меня.

Студенты, набившиеся как сельди в бочке, заворочались, передавая из рук в руки гитару. И мне, чтобы удобнее было играть и петь, пришлось взгромоздиться на подоконник, где я точно никому не мешал.

— Спой мою любимую: «Коней привередливых», — шепнул Олег Видов.

— Песня самый свежачок, — объявил я и, проверив настройку струн, жахнул по ним первым блатным аккордом:

Вдоль обрыва, по-над пропастью, по самому по краю,

Я коней своих нагайкою стегаю, погоняю.

Что-то воздуху мне мало, ветер пью, туман глотаю.

Чую с гибельным восторгом — пропадаю, пропадаю…

Первый куплет песни Высоцкого, который я прохрипел максимально хриплым голосом, сбил с гуляющих студентов всю напыщенную спесь. Вытянутые лица девчонок, их широко распахнутые глаза и приоткрытые рты парней видеть было более чем приятно. Студенты-старожилы, наверное, полагали, что я глупый и наивный первокурсник, сынок богатеньких родителей, которого можно сегодня подпоить и выдоить до копейки. И уж тем более не рассчитывали услышать в моём исполнении подобный шедевр в стилистике русско-цыганского романса. Только Олег Видов, зная всю подоплёку, тихо посмеивался в кулачок. Только он знал, что представление ещё не окончено.

Я коней напою, я куплет допою,

Хоть немного еще, постою на краю!

Я прорычал самый финал песни и, выбив из гитары последний аккорд, спросил:

— Так годиться?

— Это, что сейчас такое было? — пролепетал Александр Январёв, почесав затылок. — Как молотком по голове шарахнули.

— Это чья песня? — пробормотала Татьяна Иваненко, которая во время исполнения боялась даже пошевелиться.

— Песня Владимира Высоцкого из нового детектива «Тайны следствия», — улыбнулся я. — И если на худсовете в Госкино его не зарубят и не закинут на самую дальнюю полку, то «Тайны» скоро выйдут на экраны страны. И почти каждый, кто в нём сыграл, на следующий день проснуться звёздами.

— За звёзд кино до дна, — буркнул Январёв, разливая по стакан портвейн.

— А ты, вообще, кто такой? — спросила Светлана Старикова. — Только не надо рассказывать, что Андрей Челентанов. Мы во ВГИКе, слав Богу, итальянские фильмы на закрытых показах смотрим регулярно. И кто такой Андриано Челентано в отличие от коменды знаем, — хохотнула актриса, и засмеялись почти все ВГИКовцы, кроме тех, кто вместо походов на итальянский неореализм, либо спал, либо играл в подкидного дурака.