Гость из будущего. Том 3 (СИ) - Порошин Влад

— Владимир Семёнович, пригласите мою даму на твист, — попросил я будущего кумира миллионов. — А то у меня ноги после леса болят.

— А ты куда? — уставилась на меня Нонночка.

— Освежусь в укромном уголке, — буркнул я.

— Не боишься, что такую красавицу уведу? — пророкотал Высоцкий.

— Ты сначала с первой женой разведись, многоженец, — хохотнул я и ринулся искать своего недруга.

А он как по заказу вышел в коридор и направился на улицу, возможно, чтобы покурить, посмотреть на звёзды и погрустить о своей незавидной доле, когда одним вручают призы и главные премии, а тебе даже не дают снимать, не дают реализовать талан и творческий потенциал. Однако в том, что он не снимает своё кино, моей вины не было. Я никого коленями и локтями не распихивал, когда работал над короткометражкой и «Тайнами следствия». Поэтому, не испытывая угрызений совести, я догнал своего злопыхателя и втолкнул его в открытую дверь прачечной, где тут же закрылся на защёлку.

— С ума сошёл? — очень натурально возмутился мой ленфильмовский коллега.

— Нет, — прошипел я и со всей силы врезал под дых. — Ты зачем сжёг мой фильм, паршивец?

— Враньё, — криво усмехнулся он, согнувшись пополам и ртом хватая воздух. — Меня в этот день в посёлке даже не было. А вот за избиение, ты ответишь.

— Значит, у тебя и алиби есть? — удивился я.

— Конечно, есть, — попытался засмеяться мой недруг.

— Как интересно, — буркнул я. — То, что плёнку с фильмом сожгли, знаю я, Фрижета Гургеновна, актёр Высоцкий и сам преступник, то есть ты. Остальным сие происшествие пока неведомо. Все думают, что я фильм отвёз обратно на киностудию. Ещё врезать?

— Не надо, — сдался мой ленфильмовский коллега. — Что ты хочешь? Хочешь, чтобы я уволился?

— На следующей неделе зайдёшь в мой кабинет, и мы обсудим проблему в спокойной обстановке, а то сейчас прачка прибежит, — захохотал я. — Ещё подумает, что ты воруешь бельё.

На этих словах я открыл дверь прачечной и спокойно пошагал в зал, где играла музыка и веселились гости кинофестиваля. Лёгкость и скорость, с которой я расколол совершенно незнакомого человека, немного опьянила. От нахлынувшего в кровь адреналина, захотелось прыгать и танцевать. Сразу же в голову пришёл мотив «Хафанана-кукарелла», под эту песню я отплясывал и в пионерском лагере, и в старших классах школы, той первой жизни в будущем. Мы даже с ребятами из институтской самодеятельности как-то перепёрли эту «ша-ла-ла-лу» на русский текст, про который я совсем забыл. А сейчас вдруг вспомнилось каждое слово.

— Всё удачно? — захихикала Нонна, приобняв меня за талию, когда я появился на танцполе.

— Лучше не бывает, — улыбнулся я и пожал руку смущённому Владимиру Высоцкому за то, что тот присмотрел за моей дамой сердца.

И вдруг Эдуард Хиль объявил со сцены, что сейчас перед гостями кинофестиваля выступит автор многих песен, кинорежиссёр Ян Нахамчук, который приготовил новый шлягер.

— Давай, Феллини! — закричал разгорячённый от выпивки и танцев народ.

— Учтите, не я это предложил! — гаркнул я в ответ и пошёл к микрофону.

Гитару мне любезно передал ритм-гитарист. Медиатор, пластмассовое приспособление для более качественного звукоизвлечения я получил почему-то от басиста. «Ну, теперь вы у меня подрыгаетесь, — мстительно подумал я и провёл по струнам электрогитары. — Сейчас вы надолго запомните это милый вечерок». А затем вдарил бешенным африканским темпераментом по впечатлительной нервной системе советского человека:

Смешной весёлый парень, ха-фа-на-на,

Играет на гитаре, ша-ла-ла-ла.

И на площадке летней, ха-фа-на-на,

Танцует вся округа, такие дела!

Ударник буквально с половины куплета поймал нужный ритм, как и бас-гитарист, а вот остальные музыканты хлопали глазами. Зато творческая интеллигенция, изображая смесь гопака и цыганочки, отрывалась по полной. А меня в прямом смысле слова распирало от нахлынувшей энергетики:

И галстуки цветные, ха-фа-на-на,

И чёлки озорные, ша-ла-ла-ла,

И все вокруг танцуют, ха-фа-на-на,

А он вторые сутки поёт до темна!

Хэй, бросай хандрить, беги скорей сюда!

Танцевать, а не грустить, будем, будем до утра!

Хэй, бросай хандрить, беги скорей сюда!

Танцевать, а не грустить, будем, будем до утра!

Смешной весёлый парень, ха-фа-на-на,

Играет на гитаре, ша-ла-ла-ла.

И сядет скоро солнце, ха-фа-на-на,

Зато взойдёт на небе большая луна!

Устала вся округа, ха-фа-на-на,

Устала и гитара, ша-ла-ла-ла,

Но только этот парень, ха-фа-на-на,

Усталости не знает, ну и дела!

И только я начал горланить припев, как на сцену выбежал дядя Йося. Он силой оттащил меня от микрофона, пыхнул перегаром и с жаром зашептал:

— Деньги за первый миньон перевели! Много денег! Квартиру кооперативную купишь! Давай, Феллини, жги, родной! Ша-ла-ла-ла! Ша-ла-ла-ла!

В понедельник 24-го августа, когда вся шумиха после Первого всесоюзного кинофестиваля основательно улеглась, ибо прошло почти две недели. И когда мой детектив «Тайны следствия. Возвращение Святого Луки» приобрёл качественную звуковую обработку, я наконец-то бросил все силы на проект «Звёздные войны». Так как детективами широкую мировую общественность даже в этот допотопный 1964 год удивить было просто нереально. А вот «Звёздные войны» должны были стать самым настоящим мировым прорывом. Пора было приучать жителей Франции, Западной Германии, Испании, Италии, Великобритании, США и Канады к настоящим Советским фантастическим блокбастерам.

К сожалению, пока такое понимание имелось лишь в моей голове и в рыжей черепушке безбашенного армейского друга и ассистента Генки Петрова. Отчасти, идеей покорения мирового кинематографа, проникся и сосед по коммуналке, прекрасный художник-декоратор Юрий Куликов. Справедливости ради надо сказать, что Юрий Иванович пятый день безвылазно пахал в съёмочном павильоне №2 не за идею и не за спасибо живешь, а за интерес. С ним и с его супругой, помогавшей рисовать эскизы будущей кинофантастики, я пописал договор на очень солидную сумму денег.

И вообще, в данный момент в кинопавильоне все материалы, из которых мы строили макеты инопланетных космических кораблей, осколки астероидов, и одну трёхметровую модель старого заброшенного завода, были оплачены из моего гонорара за первый музыкальный диск миньон. И деньги, надо признать, таяли стремительно. Кстати, их оказалось не так уж и много, как хвастался дядя Йося. На кооперативную квартиру не хватало почти половины суммы. Да и пока квартира могла подождать, а «Звёздные войны» нет.

Из-за чего моя любимая Нонна несколько раз пыталась обсудить со мной слишком большие и неразумные траты. Однако врождённая интеллигентность ей так и не позволила устроить скандал с криком, с театральным заглатыванием рук и битьём дешёвой фарфоровой посуды. Каждый раз она тяжело вздыхала и говорила, что может быть я и прав. Лично я, в этой правоте и не сомневался. Поэтому сейчас на железной тяжёлой двери кинопавильона №2 висела табличка: «Научно-популярный фильм на тему: 'Есть ли жизнь во Вселенной»«. И ещё одна надпись чуть ниже гласила: 'Осторожно все макеты находятся под высоким электрическим напряжением! Не трогай, убьёт».

— Осколки из пояса астероидов не похожи на настоящие, — проворчал я, рассматривая воскресную работу Генки Петрова и Юрия Ивановича.

— Как не похожи⁈ — взревел Генка. — Мы с дядей Юрой вчера, в воскресенье, на это дело восемь часов угрохали! Столько клея, картона и дерева перевели, жуть! А тебе всё не так⁈

— Неправда, форма меня устраивает, — спокойно возразил я. — Меня не устраивает текстура. Нужно на поверхность астероидов наклеить реальные песчинки и мелкие камушки. В советской кинофантастике, Геннадий Батькович, главное — это реализм.