Гость из будущего. Том 3 (СИ) - Порошин Влад

— Споём одну песню, поздравим от имени ВГИКа агентство печать «Новости», с которым у нас тесное деловое сотрудничество, — я вновь стал тарахтеть со скоростью пулемёта. — Вручим подарок Галине Леонидовне и растворимся в тумане, как мираж.

— Мираж — это хорошо, — улыбнулся кагэбэшник. — Считайте, что подарок уже вручён. Сумку и коробки с фильмом я изымаю. И даю вам на всё про всё — пять минут. Время пошло.

«Сука», — проворчал я про себя и, пихнув Видова в бок, поспешил в столовую, где вовсю шла гулянка сотрудников агентства.

— Вроде пока всё нормально, — шепнул Олег мне на ухо.

— Да какое там нормально? — проворчал я. — Если сейчас Галя не бросится в порыве страсти рвать наши заграничные рубашки, то плёнка с фильмом уедет прямиком в КГБ, где её буду мурыжить ни один месяц.

— Почему? — затупил мой товарищ.

— Потому что у КГБ есть свой начальник — Владимир Семичастный, — прошипел я, перед тем как войти в зал. — А Брежнев и его дочь — это всего-навсего персоны, которым предоставляются услуги по охране и безопасности.

— Слушай, а давай сразу «Девчонку-девчоночку» поставим? — предложил Видов, хитро подмигнув мне.

— Можно, — хохотнул я. — Но драть рубашку в клочья в этот раз будут на тебе. Я уже своё за искусство отстрадал. Но для начала давай порвём зал!

35-летняя Галина Брежнева, которую я сразу же разглядел среди отдыхающих сотрудников АПН, чем-то неуловимо походила на киноактрису Людмилу Нильскую, известную по ролям в «Государственной границе», в драме «Моонзунд» и ещё по нескольким десяткам актёрских работ, одной из которых будет и роль Галины Брежневой. Кстати, у неё был тот же овал лица, те же губы и тот же разрез глаз. Что касается фигуры, то здесь судить было сложно, ибо я не ту, не другую без платья, в одном купальнике, никогда не видел.

— Как кивну, нажмёшь клавишу «плей», — буркнул я бородатому звукорежиссёру, который прямо за пультом меланхолично пил кофе, подливая в него коньяк из маленькой стеклянной рюмки. — Звук с магнитофона дашь на полную мощность, а микрофон прижмёшь на 50 процентов. А это тебе, чтоб ты ничего не перепутал, Кутузов, — добавил я, сунув бородачу десять неконвертируемых рублей.

А затем, улыбаясь широкой и белозубой улыбкой, я подошёл к микрофону и обвёл взглядом зал. Между прочим, мужская половина агентства заметно напряглась, когда увидела меня и актёра Видова в модных американских джинсах, в шведских заграничных рубашках, и при этом в великолепной физической форме: широкоплечих и с плоскими подтянутыми животами без единого грамма жира. И в данный момент я и Олег в широкополых шляпах выглядели как два ковбоя, выскочившие из американского вестерна. Из-за чего женская половина при нашем появлении, томно вздохнула, и сейчас большинство девушек, женщин и дам более зрелого возраста буквально поедало глазами моего друга и товарища. Чему я, устав от повышенного внимания во ВГИКовской общаге, был только рад. «Рвите на сувениры, сегодня можно», — хмыкнул я про себя и, включив режим свадебного тамады, заголосил:

— День ото дня всё веселей живём мы и чудесней! Внимай, родимый АПН, от ВГИКа мы подарим песню!

Я кивнул головой, покосившись на звукорежиссёра, и тот, шлёпнув по нужной клавише, привёл в действие лентопротяжный механизм магнитофона и в зале зазвучал по-уличному задорный и хулиганский гитарный проигрыш «Девчонки-девчоночки».

— Песня о превратностях любви! — рявкнул я, пока звучал один инструментал. — Посвящается всем милым дамам агентства печать «Новости»! Танцую все!

Однако как по мановению волшебной палочки на танцпол никто не побежал. А тот, кто уже дозрел до танцев, загадочно улыбаясь, украдкой посматривал на «хозяйку вечеринки», на Галину Леонидовну Брежневу. А вот что творилось в голове «хозяйки», которая сидела за столиком в пяти метрах от нас, пока оставалось загадкой. Насколько мне было известно, то крепко прикладываться к бутылке Галина Леонидовна начнёт с годов 70-х, когда выйдет замуж за Юрия Чурбанова. Сейчас дочь товарища Брежнева соблюдала все рамки приличия. И тут из динамиков зазвучал мой надрывный и хрипловатый вокал, которым я усиленно и не без успеха косил под Женю Белоусова:

Он не любит тебя нисколечко,

У него таких сколько хочешь.

От чего же ты твердишь, девчоночка:

«Он хороший, он хороший…»

И не успел закончиться первый куплет песни, как Галина Леонидовна встала, взволнованно задышала, словно композиция предназначалась именно ей и, выйдя на свободный от столов и стульев пятачок, принялась танцевать какую-то странную смесь цыганочки и вальса. А следом десятки её коллег в прямом смысле повыскакивали с разных концов зала и разом заполнили весь танцпол. «Вот это уже совсем другой коленкор», — усмехнулся я и ещё громче, перекрикивая собственную фонограмму и отчаянно лупя по гитарным струнам, заорал простенький, но заводной припев:

Девчонка, девчоночка — темные ночи,

Я люблю тебя девочка очень,

Ты прости разговоры мне эти,

Я за ночь с тобой отдам всё на свете!

Кстати мой друг Олег Видов тоже не растерялся и, активно тряся маракасами, пустился в пляс вместе с хозяевами вечеринки, чтобы поднять градус веселья как можно выше. И с одной стороны это был верный и удачный шаг, ведь второй вещицы нам исполнить здесь не разрешили. Однако когда одна какая-то разгорячённая барышня попыталась обнять Олега и ущипнуть его джинсы чуть пониже спины, а затем тоже самая попыталась проделать и вторая сотрудница агентства, то я от возмущения мысленно зашипел: «Куда попёр, Казанова⁈ Шагай обратно! Погорим раньше срока!». И Видов, словно услышав мои мысли, тут же вернулся к микрофону, где мгновенно принялся подпевать моей фонограмме. Кстати, у Олега был очень неплохой голос и прекрасный музыкальный слух. Так что на будущее спокойно можно было выступать и под минусовку.

— Потом поговорим, — шепнул я ему и, как только умолкла музыка, гаркнул, — большое спасибо за горячий приём! Приглашайте в следующий раз, и мы вам подарим лучшую танцевальную программу в городе Москве! А на сегодня у нас всё. С праздником, дорогие коллеги.

«Если сейчас Брежнева не потребует продолжение банкета, то акцию можно будет признать провальной», — подумал я, медленно снимая с головы шляпу и, закинув за спину гитару, направляясь за своим магнитофоном к звуковому пульту.

— Куда пошли⁈ — вдруг проревела в микрофон Галина Леонидовна. — Люди только разогрелись, а вы, студенты, уже в кусты?

— Нам товарищи в коридоре сказали, что разрешают исполнить не больше одной песни, — промямлил Олег Видов, который остался около микрофона.

— Какие ещё товарищи в коридоре⁈ — включила командиршу Галина Брежнева. — Что-то товарищи в коридоре слишком много на себя берут! — крикнула Брежнева, покосившись на одного из сотрудников КГБ. — Танцы продолжаются, это я сказала!

«Значит, мы ещё сегодня потанцуем», — улыбнулся я про себя.

Спустя примерно час, когда моя музыкальная программа прозвучала дважды, сотрудники АПН буквально стонали от восторга. А как они отпрыгали под «Ша-ла-ла-лу» это надо было видеть. Мужики словно только что попали под дождь, дёргались мокрые от пота. Женщины, раскрасневшиеся от удовольствия, грациозно вальсировали, не вступая в танцевальное состязание. А Галина Леонидовна во время длинного инструментального проигрыша, так верещала, что в зал прибежали и товарищи из КГБ, и местные постовые милиционеры.

И когда звукорежиссёр поставил пластинку с ритмами зарубежной эстрады, почти никто не танцевал. Галина Брежнева, усадив меня и Олега Видова за свой столик, теперь очень живо интересовалась личной и творческой жизнью моего товарища. И это означало, что её бурный роман с молоденьким иллюзионистом Игорем Кио давно себя изжил, как и брак с цирковым акробатом Евгением Милаевым. Я же со своей стороны несколько раз успел шепнуть, чтобы Олег держал дистанцию и включал дурака. Ибо мы не для того приехали, чтобы устраивать личную жизнь. Но тут зазвучал медленный фокстрот, и Галина Леонидовна потащила моего товарища на танцпол.