Паладин развивает территорию. Том V - Greever

Пока она говорила, дверь в дальней части комнаты открылась, и в неё вошёл пожилой монах, одетый в серую робу.

Мужчина явно был чему-то рад, да и выглядел он довольно добродушным, поэтому мальчик не стал тревожиться.

Шима, подойдя к нему, попросил горничную принести стул, а после того, как сел, обратился к ребёнку.

— Прости, нам пришлось сильно постараться, чтобы вернуть ваши с сестрой тела в порядок. Было множество переломов, которые срослись неправильно, из-за чего пришлось ломать их снова и всё переделывать. Вы проспали три дня, но советую потерпеть ещё чуть-чуть, и вскоре сможете ходить и даже бегать.

Хотя магия могла творить чудеса, но в случае, если монах просто залечит раны, не исправив нанесённый ранее ущерб, организм так бы и остался изувеченным.

Грейг, слушавший объяснения, понимал, о чём идёт речь, ведь, проведя столько времени в больнице, волей-неволей научишься разбираться в человеческом организме.

Однако волновало его не это, и, дослушав объяснение, он задал ещё один вопрос.

— … Граф?

Монах, с сочувствием посмотрев на ребёнка, положил ему руку на грудь и успокаивающе ответил.

— В тронном зале с герцогом. Его светлость отправит его обратно в Армондэль. Тебе не о чем беспокоиться, потому что отныне ты под защитой самого влиятельного человека в королевстве. Даже если император прикажет ему, он ни за что не оставит вас.

Мальчик хоть и не особо поверил словам Шимы, но он верил в истории из книги про золотого рыцаря, поэтому не сомневался, что такой человек никогда не допустит, чтобы с детьми творили бесчинства.

Сейчас важно было стать полезным для герцога и предложить ему что-то равноценное для своей защиты.

Через боль и сопротивление монаха Грейг поднялся с кровати и попросил одеть его.

В отличие от Шимы, девушка беспрекословно выполнила требования ребёнка, ведь для этого её и приставили к нему.

Мальчик с удивлением смотрел, как она подчиняется, не проявляя никаких эмоций, и это казалось ему странным. В романах, которые он читал на Земле, плохие слуги всегда шушукались и сплетничали за спиной неудачника, а хорошие сочувствовали, переживали и радовались, если их подопечный чем-то выделялся.

На самом деле, такое могло быть только в романах. Даже отвергнутый ребёнок самого захудалого баронета будет по статусу выше любого простолюдина, и ни один слуга не посмеет что-то обсуждать в месте, где его могут услышать.

В доме герцога такого тем более произойти не могло. Если бы горничная и пожелала посочувствовать пострадавшему ребёнку, она никогда бы себе этого не позволила, чтобы не оскорбить достоинство аристократа, поэтому делала только то, что от неё требовали.

Одев мальчика в новенькую одежду мага, предназначенную для учеников «Дворца знаний №1», она встала перед дверью, ожидая приказа.

Грейг с удивлением ощупывал тёмно-синюю форму, которая была мягкая, удобная, а главное, чистая.

Он уже давно не ощущал ничего подобного, поэтому его удивление можно было понять.

Монах, всё ещё сидевший в кресле у кровати, поднялся со своего места и, подойдя к ребёнку, встал за его спиной.

— Я вас сопровожу на случай, если потребуется лечение, — произнёс он, тем самым вернув мальчика к реальности.

* * *

Виктор, одетый в белый мундир, вместе с Сильвией, в белоснежном платье, находился в тронном зале дворца, который заливал дневной свет через большие окна со всех сторон.

Перед троном, на котором находился герцог, и креслом рядом, где сидела его супруга, полукругом собрались рыцари, в центре которых стоял граф Валентайн.

Мужчина, одетый в красивый чёрный костюм, похожий на смесь мундира и классического костюма с Земли, стоял в надменной позе, словно ему ничего не грозит.

Это была отличительная черта всех дворян. Они могли молить о жизни, катаясь в ногах, но стоит их отпустить, как к ним возвращалось их высокомерие, словно никакого унижения от случившегося ещё совсем недавно не было.

Лорд, молчавший долгое время, хотел начать говорить, когда в зал вошёл рыцарь и доложил о прибытии Грейга.

После получения разрешения от господина, солдат ушёл и вернулся через минуту уже вместе с мальчиком и двумя его сопровождающими.

Ребёнок шёл по белоснежному мрамору мимо расступающихся, словно горы, рыцарей в повседневной одежде и встал рядом со своим отцом, который, сжимая кулаки, искоса смотрел на него.

Перед герцогом граф был всё равно что высохшей травинкой и не смел что-либо говорить, пока не попросят.

Хотя дворянский этикет часто работал на аристократов, но он также работал и против них, когда они сталкивались с кем-то, кто выше по статусу.

Если герцог не разрешит, то Андрэ даже говорить не позволено, и это было настолько глубоко заложено в воспитание дворян, что они не злились и не расстраивались, скорее принимая, как неизбежность.

Сильвия, не дожидаясь, пока начнёт её супруг, заговорила первой, глядя на ребёнка.

— Зачем ты встал? Разве тебе не сказали выздоравливать? — после этих слов она сурово посмотрела на монаха и обратилась к нему: — Почему вы позволили ему?

Горничная побледнела от этих слов, хоть и понимала, что её вины нет, но, когда вас отчитывает герцогиня, вы по определению виноваты.

Шима, со своей стороны, лишь сделал вид, что напуган, и, склонив голову, ответил:

— Ваша светлость, ребёнок хотел о чём-то сообщить вам, поэтому мы не осмелились перечить.

Встав ровно, он слегка коснулся спины Грейга, давая ему возможность говорить.

В отличие от горничной, монах хорошо понимал, что герцогиня таким образом защищает мальчика, давая всем понять, что она заботится о нём, а значит, никто не должен даже смотреть на него свысока.

Ребёнок, со страхом глядя на мужчину и женщину на троне, поклонился, как умел, а затем дрожащим голосом заговорил:

— В-ваша с-с-с… светлость, п-простите. Я-я, — сжав кулаки и собрав всю волю, что ещё осталась, он твёрдо продолжил: — просто я хотел сказать, что у меня есть знания, которые могут пригодиться вам!

Киран и Алиман, стоявшие за его спиной, переглянулись между собой, не понимая, как у ребёнка может быть что-то, чего не знает их господин.

В этом мире встречалось мало людей, которые вообще могли сказать, что умеют или знают больше, чем лорд, тем более ребёнок.

На самом деле, такие же эмоции испытывали и другие рыцари, находившиеся в зале.

Виктор, осмотрев ребёнка с ног до головы, перевёл взгляд на графа и, видя, что он что-то хочет сказать, обратился к нему:

— Вы хотите что-то сказать?

Андрэ, учтиво поклонившись, ответил:

—