Оникромос - Павел Матушек

двинулся дальше. Он не ожидал, что следующие камроны, которых он встретит на своем пути, окажутся намного страннее предыдущих.

Спустя несколько жизнециклов его внимание привлекла неказистая конструкция, сооруженная на конце особо длинного шипа. Оказалось, здесь обитают адепты Горизонтальной суши, убежденные, что камроны давно уже должны покинуть тело колоссального существа, в котором живут с незапамятных времен. Для этого им просто нужно спуститься на самое дно, туда, где, по их мнению, ноги существа касаются горизонтальной земли. Им хватило всего нескольких экспедиций, чтобы обнаружить, что это неосуществимо – ниже трав'нарских шипов кожа существа оказалась настолько гладкой и покатой, что дальнейший спуск оказался невозможным. После долгих дискуссий адепты Горизонтальной суши наконец нашли решение. Они договорились сплести из лишайников длинную веревку и с ее помощью благополучно добраться до Горизонтали. Однако эта веревка должна быть настолько длинной, что на осуществление этого плана уйдет труд многих поколений.

Тейу стоял на помосте, предназначенном для тестирования новых фрагментов веревки, и с изумлением наблюдал, как камроны качаются на концах прочных плетений. Они находились далеко от него, где-то внизу, но даже с такого расстояния Тейу ощущал то непостижимое счастье и целеустремленность, что они излучали. Здесь никто не убеждал Тейу присоединиться к адептам Горизонтальной суши. У них была своя жизнь, а у него – своя. Они позволили ему понаблюдать, накормили его, ответили на его вопросы, а затем вернулись к своим занятиям. И Тейу ничего не оставалось, как вернуться на тропу. Каждая встреча с камронами-отщепенцами укрепляла в нем убеждение, что его место не здесь.

Однажды Тейу очнулся от легкого забытья, которое было всего лишь жалкой, безжизненной тенью Энзабара, временной потерей сознания уставшего организма, и понял, что потерял счет времени. Он уже не мог сказать точно, сколько жизнециклов движется вверх. Но продолжал идти. Он посетил различные общины. Одни отслеживали следы незнакомых запахов, другие разводили ядовитых личинок гобтто, третьи пытались строить летающие машины или убегали в мир галлюцинаций. Когда Тейу узнал так много общин, что уже начал путаться в них, он вдруг достиг границы Трав'нара, того места, где кончался лес шипов, которые уступали место нагромождению толстых, потрескавшихся пластин хитинового панциря, нависавшего над шипами. Бронированная поверхность была очень гладкой, и Тейу сомневался, что сумеет удержаться на ней, но фосфоресцирующий след зеленых мыслерядов продолжал вести вверх. Если бы не он, Тейу, наверное, никогда бы не нашел узкую и едва заметную полоску шершавой поверхности, вьющуюся по панцирю и исчезающую в щели между двумя пластинами. Камрон осторожно ступил на зыбкий путь и еще шесть жизнециклов блуждал в лабиринте трещин. Тропа извивалась, поворачивала и терялась. Тейу ел дикие грибы геммо и впитывал смолистый томо, заполнявший трещины в пластинах панциря, потому его не страшил голод, но при одной мысли о том, что будет всю жизнь скитаться в этих бесплодных порталах, его панцирь прошивала ледяная игла ужаса. Время от времени он встречал отшельников и пытался расспросить их о дороге, но те никак не реагировали на его присутствие. Они лежали неподвижно, вклинившись в неглубокие полости, и их тела вибрировали в глубокой медитации. Тейу приходилось справляться самому и по-прежнему блуждать, путаться, возвращаться по своим следам.

Это продолжалось до того момента, пока он не заметил поток белого света. Казалось, его источник находится где-то выше, на панцире. Тейу решил проверить. Он покинул тропу мыслерядов Никлумба и двинулся в сторону свечения. Это было нелегко. Ему все еще приходилось сворачивать, лавировать и возвращаться из тупиков, но тем не менее он чувствовал, что блуждания закончились и наконец он движется вперед. И только где-то глубоко под панцирем таилась неприятная мысль, что это может оказаться обманом и на самом деле всё не так. В какой-то момент поток света исчез из поля зрения, и Тейу остановился в конце глубокой расщелины, переходившей в тесный туннель. Он заглянул вглубь. Тоннель был довольно длинным, но прямым, и его можно было увидеть насквозь. Из глубины бил белый свет. Камрон полез внутрь и медленно, мерными движениями, протиснулся на другую сторону. Он вышел и обомлел.

Тейу стоял на краю гигантского каньона, невероятной впадины, которая по обе стороны тянулась до далекого вертикального горизонта. Каньон заполняли странные формы, угловатые и округлые, напоминающие те шипы, что бесчисленные камроны на протяжении многих жизнециклов оттачивали с помощью кислоты. Тейу уже видел нечто подобное. В Энзабаре. Дома и машины сплелись в неразрывное целое. Должно быть, это был заброшенный древний город. А над ним парил источник белого света. Огромная цилиндрическая форма, намного больше трав'нарских шипов, освещенная изнутри матовым блеском и покоящаяся на сотнях длинных, тоненьких, почти воздушных ножек. Тейу вспомнил, что сказал Никлумб, и вынужден был согласиться с ним. Это действительно невозможно спутать ни с чем другим. Что бы это ни было, оно не двигалось. Тейу долго наблюдал загадочное явление, пока, наконец, не собрался с духом и не двинулся неуверенным шагом по костлявым остовам зданий и машин.

Он быстро миновал горизонтальную часть каньона, на которой чувствовал себя некомфортно, поскольку был открыт любому нападению, а потом, когда добрался до широких вертикальных улиц, покрытых мелкими насечками, обеспечивающими отличное сцепление, двинулся в сторону цилиндрической формы, вернее, ее ног. Он был уверен, что именно там он найдет Уреса. Дорогу ему указывали расчищенные остовы зданий и сложенные детали разобранных машин, лежащие рядом на торчащих горизонтально черепках. Казалось, кто-то преднамеренно пытался расставить их так, чтобы они создавали замысловатые узоры, визуальные загадки, ожидающие решения. Тейу догадывался, чья это работа.

Он медленно приблизился к одной из многочисленных ножек, на которую опирался цилиндрический колосс, освещавший разрушенный город, и стал завороженно вглядываться в его мерцающую энергетическую структуру. От нее невозможно было отвести взгляд. И когда Тейу это все же удалось, он понял, что незаметно вышел на открытое пространство и стоит на вертикальном рифленом квадрате – и при этом он не один. Прямо перед ним кто-то копался в механических внутренностях машины, напоминавшей живое существо, – она имела продолговатый, обтекаемый корпус, бело-серый, как окаменелые кости, шесть длинных ног, но задние были непропорционально длинными и сгибались под острым углом. У машины также была большая клиновидная голова, черные фасетчатые глаза и тонкие сегментарные усики. Вдоль стройного тела тянулись ажурные крылья. Под одним из них, частично отведенным в сторону, из открытого люка выглядывал старый камрон. Он подгонял друг к другу кристаллические элементы, которые издавали громкий треск и низкий гул. Он полностью сосредоточился на своей работе. Хотя Тейу видел его впервые в жизни,