Подарок для дочери - Татьяна Любимая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Папа?
– Ну да. Только у меня нет папы. У девочек в садике есть, у мальчиков тоже есть, а у меня нету.
– У меня есть папа, – поддакнул Илья.
– Вот. А у меня нету, – горький вздох. На разрыв. – Хочешь им стать? – голубые глаза девочки полны надежды.
Градов, у тебя нет шансов!
Положительно ответить я не успел. Телефон завибрировал в кармане.
– Минуту.
Достаю, смотрю на экран.
Странно, мне звонит Ольга Валерьевна – директор детского дома. В это время? В груди зародилась тревога.
Хмурясь, поднимаюсь на ноги, отхожу к окну.
– Алло? Слушаю.
– Глеб Викторович, добрый вечер, – взволнованный голос женщины заставил напрячься. – Извините, что беспокою вас так поздно, я подумала вы должны знать…
– Что случилось?
– Костя пропал…
– Как пропал, где, когда?
– Сегодня после обеда приходили его возможные родители. Они пообщались, поиграли. А потом Костя куда–то делся. Мы все обыскали, камеры проверили – с территории детдома он не уходил… Мы решили вызвать полицию… на всякий случай…
– Подождите с полицией. Я сейчас приеду.
Костя, Костя, ты что творишь, маленький?
– Яна, – присаживаюсь перед девочкой, – мне нужно срочно уйти. Не расстраивайся, – спешу успокоить малышку, готовую вот–вот заплакать, – ты же помнишь – в воскресенье мы идем в парк. Да?
– Да.
– Значит, скоро увидимся.
Яна вдруг обнимает меня за шею. Крепко–крепко. Так трогательно. Секунд через пять отпускает.
– Проводишь меня? – заглядываю в грустные детские глазки.
– Провожу. Ой, а торт? Я же его для тебя заказывала!
– В другой раз. Не сомневаюсь, что он очень вкусный. Зато я попробовал твое печенье и оно мне очень понравилось.
Не хочу уходить. Не хочу оставлять Катю, пока здесь находится лысый. Но там Костя, и я ему нужен.
26. Катя. Ошибка на ошибке
Интуиция подсказывала, что отвечать на звонок не стоит. Сама не знаю почему решила ответить. Может быть, чтобы перевести дух и отвлечься от скопления большого количества мужчин в моей квартире. Я бы с удовольствием всех выгнала кроме одного. Сердце к нему тянется, вопреки разуму.
Любимая мелодия из динамика не кажется такой красивой, когда на дисплее высвечиваются буквы "НГ". Извинившись перед гостями, уединяюсь на кухне.
– Алло, – через стекло кухонного окна смотрю на опустившийся на город вечер. Солнце скрылось за соседним домом, сумраком окутывает многоэтажки с низу вверх.
– Здравствуй, Катенька, – раздается по ту сторону елейный голос бывшей свекрови.
Так и представляю ее губы с ядовито–оранжевой помадой, растянутые в насквозь фальшивую улыбочку, холодные, бледно–голубые, как у Игоря, глаза, подведенные голубым карандашом, морщинистое лицо. Именно такой я запомнила эту женщину. Образ не стерся из памяти за неполных семь лет. Совпадение или специально звонит в день рождения моей дочери?
– Здравствуйте, Наталья Геннадьевна, – сухо приветствую абонента. – Что–то случилось?
– Как ты поживаешь, Катенька?
– Наталья Геннадьевна, я занята. Скажите сразу, что вам нужно?
Я отвыкла любезничать с этой женщиной с той самой минуты, как она выставила меня, беременную, за порог нашей с Игорем квартиры. И вещи забрать не дала. Ни разу за шесть лет не спросила о родной внучке, твердо убежденная, что она не ее. Нагулянная. Я даже рада, что Яна не знает о родственниках по линии отца.
В трубке некоторое время тихо.
– А Игоречек совсем плох, – всхлипнула в трубку женщина. – Лежит, не двигается, не разговаривает…
– Мне жаль.
Нет, не жаль. У меня нет никаких чувств к этим людям, кроме ощущения тяжкого бремени.
– Что вам нужно?
Все звонки бывшей свекрови сводятся к тому, что она что–то просит. Считает меня причиной инвалидности ее сына и требует компенсации. Она продала свой дом в поселке и там же купила другой – просторный и удобный особняк, чтобы можно было возить парализованного Игоря на коляске не только по комнатам, но и в сад, и на улицу. Прилично недостающую сумму на покупку дома вложила я – влезла в кредит. Придавленная обвинениями, что бросила инвалида, а не посвятила остаток жизни уходу за ним, убежденная, что из-за меня бывший муж калека на всю жизнь, я решила, что должна как-то им помогать.
К счастью, погасила кредит быстро – как только занялась своим делом.
Купила Игорю инвалидную коляску. Оплачиваю массажиста, частного врача, лекарства. Путевки на двоих в санатории два раза в год. В прошлом году купила массажное кресло. Не сама выбираю – свекровь присылает мне счета для оплаты. Цифры там, конечно, нескромные. Она подтверждает все покупки фотографиями, которые я не открываю. Содержание Вербиных обходится дорого, но бросить их на произвол судьбы совесть не позволяет. Я все–таки виновата в аварии, хоть и косвенно.
– Катенька, я тут подумала… мы с Игорешей заперты в четырех стенах, света белого не видим…
– И? – терпение лопается. Не люблю, когда тянут и юлят.
– Мне посоветовали приобрести для Игоречка микроавтобус. Специальный для инвалидов. Мы могли бы с ним путешествовать.
– Что? – на несколько секунд я задохнулась от наглости. – Вы хоть представляете сколько это стоит? У меня нет таких денег!
Деньги у меня есть, но я планировала их пустить в дело – расширить бизнес и поднять зарплату сотрудникам. В конце концов мне проще купить микроавтобус для доставки наших заказов и нанять курьера.
С той стороны тишина. То ли думает, то ли советуется с кем–то, зажав микрофон. Это дает мне осмыслить ее требование (просьбой язык не поворачивается назвать) и взять себя в руки, включив холодный расчет и стерву. Надоело. Надоело нести на себе груз вины и быть слишком добренькой и щедрой.
День за днем, шаг за шагом, с каждым испеченным и оформленным тортом, с поддержкой Маргариты Павловны – по сути чужого мне человека, и с маленькой дочкой на руках я становилась сильнее, увереннее. Богаче, в конце концов. Но стоит в мою новую жизнь ворваться звонку Вербиной, как самооценка моя падает ниже плинтуса, заставляя чувствовать разрушающую меня вину. Делает слабой и уязвимой. А вампирше Вербиной только того и надо, плюс что–то материальное.
– Наталья Геннадьевна, – говорю в трубку четко, ясно представляя эту женщину перед собой. – За эти шесть лет я достаточно вам помогла. Лимит
