Ричард Длинные Руки – рауграф - Гай Орловский

– Как скажете, сэр Ричард. Вам виднее. И в самом деле, да плевать, какие слухи о вас распускают! Хотя в данном случае никого принуждать не надо. Женщины сами отчаянно стремятся в вашу постель.

Я хмуро промолчал, он вышел за дверь, не забыв еще раз поклониться, раз уж я зол и гневен.

Глава 4

Сэр Растер завалился в мой кабинет еще бесцеремоннее, для него я все еще тот странствующий рыцарь, что скрестил с ним копье за даму, имя которой он бессовестно перевирал.

– Сэр Ричард, – сказал он покровительственно, – рыцари беспокоятся, не случилось ли с вами чего?

– Сэр Растер, – сказал я затравленно, – и вы о бабах?

Он удивился:

– Я что, совсем дурак? Там пир по случаю возвращения отряда из Турнедо, вот уже который день празднуем красивую победу! А вас все не видно.

– Положение обязывает, – согласился я. – Да и жрать что-то хочется…

Он довольно улыбнулся, сам распахнул передо мной дверь, в рыцарской среде не должны считаться с такой ерундой, мы спустились на первый этаж, откуда идут мощные ароматы жареного мяса, вина, пряностей, а также доносятся удалые песни, заглушающие музыку.

За пиршественными столами одни мужчины, но чую, этой монополии скоро конец. А жаль…

Граф Ришар приблизился с холодной учтивостью аристократа, осанка безупречна, словно выступает перед войском, но он всегда таков, только глаза при всем деланом безразличии выдают тревогу.

– Сэр Ричард, – произнес он негромко, – что-то случилось?

– Вроде бы нет, – пробормотал я. – А что?

– У вас лицо такое…

– А вы какое хотели? – огрызнулся я. – Мне вечером к гостям из Ватикана идти! На допрос.

– Примите мои соболезнования, – сказал он участливо. – Если присудят к сожжению на костре, лично прослежу, чтобы сырые дрова заменили на сухие.

– Вы сама любезность, граф, – сказал я. – И вещи приятные говорите. А то сейчас у меня был сэр Клавдий, предлагал побольше красивых баб при дворце завести. А то вроде бы и воевали непонятно за что…

Он криво усмехнулся:

– Да, конечно.

А сэр Растер, по случаю огрузения очень задумчивый и степенный, разжевал короткую реплику доблестного графа до предельной пресности:

– Какая сладость от грабежа, если в добыче нет баб?

Я отмахнулся:

– Да они есть, только оглядись. Но нашим героям надо устроить заповедник прямо в дворце, чтобы руку протянуть, и все… Лодыри. С другой стороны, когда в доме эти беспечно щебечущие… гм… это благополучие, верно?

Ришар наклонил голову, вроде бы соглашаясь, но смотрел исподлобья, и взгляд не казался мне спокойным.

– Как вам легат из Ватикана? – спросил он внезапно.

– Пока никак, – со сдержанной злостью ответил я. – Конечно, я польщен таким высоким вниманием, но у семи козлят волк без глазу.

Он бросил короткий взгляд по сторонам:

– Эти два священника… которые с кардиналом…

– Да, сэр Ришар, – сказал я настороженно.

Он чуть понизил голос:

– Оба очень уж интенсивно расспрашивают наших рыцарей. И простых ратников.

– Это естественно, – ответил я. – Для них все ново.

Он покачал головой.

– Расспрашивают, – произнес он с расстановкой, – о вас.

– Надеюсь, – спросил я, чувствуя нехороший холодок, – не только?

Он посмотрел на меня очень внимательно:

– Практически только о вас. Создается впечатление, что все остальное их совершенно не интересует. Даже приобщение такого громадного королевства к христианскому миру, странно, не особенно их удивило. Даже выход к океану… Даже Тоннель!

Я не мог смотреть в его требующие ответа глаза, в полной беспомощности развел руками.

– Сэр Ришар… если бы я знал что-то, я сказал бы! Нам ли таить что-то друг от друга?.. Но для меня самого тайна, что они копают.

– Копают?

– Роют, – сказал я, – ищут! Что ищут, не знаю! Я не считаю себя святым, но я не посланец же ада!.. А они будто в чем-то подозревают… Нет, даже уверены в моей вине, осталось только факты найти… или подтасовать…

Граф Ришар с сочувствием поиграл бровями, иссиня-черными при такой белой гриве. Даже щетина седая, но брови черные, удивительно.

Барон Теодорих, красивый, крупный, в дорогих доспехах, но с бледным лицом и запавшими глазами.

Я сказал весело:

– Приветствую вас, барон! Вы всегда будете для меня самым близким другом. Я прекрасно помню, что вы были первым рыцарем, кто пришел под мое знамя. И первым поступил ко мне на службу в крохотном замке Амальфи!.. Почему у вас грустный вид? Вина недолили?

Он грустно улыбнулся вельможной шутке:

– Сэр Ричард, после окончания вашей победоносной войны меня просто преследуют неудачи… Во всем.

Я не стал напоминать, что я его недавно из виконтов возвел в бароны и дал большое поместье и настоящий замок, покачал головой.

– Сэр Теодорих, неудачи преследуют всех. Но догоняют только слабых и ленивых.

Он запнулся, я видел, как проглотил уже готовые сорваться с языка слова, явно новые жалобы, исподлобья взглянул на меня, на рыцарей.

– Сэр Ричард, мне бы вашу… твердость.

Он не сказал «твердолобость», но явно это слово вертелось у него на языке. Сэр Растер на правах старого знакомого подхватил его под локоть и увел, а дальше я видел, как сидели рядом, и Растер усердно поил юного барона, твердо уверенный, что вино смывает любые печали..

– Что у него за проблемы? – спросил я Альбрехта. – Вы, дорогой друг, как барон барона понимаете лучше. Он же был безземельным рыцарем, а здесь получил и титул, и земли…

Барон Альбрехт смотрел в сторону печального Теодориха с затаенной грустью, лицо помрачнело, а между бровями пролегла тяжелая складка.

– Что титул, – произнес он, – что земли… особенно когда так молод…

– Любовь? – спросил я.

– Ну конечно.

Я вздохнул с облегчением:

– Ну, это пройдет. Либо женится, либо не женится, но пройдет все равно. Кто она? Мы можем посодействовать сватовству.

Он покачал головой:

– Увы, сэр Ричард. На их род наложено семейное проклятие. Все женщины умирают, достигнув семнадцати лет. Выживают только мальчики. Говорят, королева чем-то оскорбила могущественную волшебницу, и та наложила такое вот…

– Может быть, – предположил я, – арестовать ту колдунью и заставить отменить проклятие? А потом вздернуть?

– Увы, – сказал он.

– А что не так?

– Было это лет триста тому, – пояснил он. – Хотя, говорят, волшебница все еще жива. Но никто не знает, где она. А вот дети в роду Колчестеров живут под страхом смерти.