Б.В.Г - Ольга Макарова

Я открыл для себя, как вернуться…

…Бог жив, пока в него верят. Значит, нужно создать эту веру…

Сначала был пророк…

Глава сорок восьмая. Пророк

Редьяри был охотником на пушистиков. Эти существа хоть и до жалости похожи на человеческих детей, но — вот так подумаешь, что и вкусное мясо, и теплый мех — и перестанешь жалеть. К тому же они беззащитны, не в пример людям. Правда, в последнее время стали пугаными — приходится ставить силки или же стрелять издалека…

…Силки Редьяри обходил обычно по утру. Вот как раз в это утро он вытащил из крючочной ловушки полуживую добычу и, не глядя в умоляющие карие глаза, добил пушистика ножом…

…Охотник связывал лапки жертвы веревкой и совершенно не подозревал, что за ним наблюдают два внимательных взгляда. Впрочем, скоро внимание стало настолько пристальным, что взгляды уже только не жгли спину.

Редьяри стал оглядываться по сторонам. Но странно: там, откуда веяло беспокойством, было только безбрежное море…

И вдруг один из бликов, плясавших по беспокойной воде, резанул по глазам, да так страшно, что Редьяри закричал. Потом у него подкосились ноги, и он рухнул и забился в судорогах на холодном мокром песке.

Ему казалось, что блеск ослепил его. К тому же, темнота жутковато окрашивалась алым — цвета крови.

— Не бойся, человек, — услышал Редьяри спокойный голос из темноты, и страх действительно отступил.

Охотник разом перестал чувствовать и боль в глазах, и холод мокрого прибрежного песка — он точно оказался в темной маленькой комнате, где кроме него был кто-то еще. Его Редьяри не видел, но чувствовал присутствие и слышал голос.

— Я тебя выбрал, Редьяри.

— Кто ты?

— Что ж, я не побоюсь назвать тебе свое имя. Фенрир. Так зовут меня люди. Стань моим голосом на этой земле, и мы с тобой будем править миром.

— Фенрир… Фенрир-волк?..

— Твой клан когда-то почитал меня, Редьяри, и побеждал с моим именем на устах. Теперь я вернулся. Я вдохну в сердца людей новую веру, а тебя я научу, как вести победоносные войны и собирать бесчисленные армии. Иди в свое поселение и расскажи, что я вернулся.

— Они мне не поверят. Я простой охотник… я не вождь и не командир…

— Поверят. И пойдут за тобой. Иди. И помни, Редьяри: я стою за твоим плечом…

…В этом было что-то от угрозы… и не повиноваться было невозможно…

Как только Редьяри почувствовал, что его будто вытолкнули из той темной комнаты, он вновь увидел и свет раннего утра, и холодные волны, и распростертую на песке тушку пушистика… Случилось ли все на самом деле?

…Но, как бы там ни было, казалось, по жилам струилось горячее довоенное вино, и ощущение всемогущества наполняло силой и тело, и душу…

…Если бы кто посмотрел сейчас на Редьяри со стороны, то углядел бы фанатичную сумасшедшинку в глазах… А может, отблеск адского пламени. И в улыбке — волчий оскал…

Утром Тьяру разбудил сигнал тревоги. Полуодетые подростки хватали луки, стрелы и еще вчера полученные мечи и мчались туда, где ревела валторна. Тьяра мчалась вместе с ними, не успев толком опомниться и стряхнуть остатки сна.

Война. Неужели война?

Командиры орали, с трудом перекрывая поднявшийся гвалт, и расставляли подростков по стенам, веля держать наготове луки… Что бы ни думала о Вирагге юная Тьяра, а молодых воинов чифесса берегла: сверкая в утреннем мареве обнаженными мечами, в бой несся клин бывалых вояк…

…Оказавшись на стене у бойницы (заложенного по краям кирпичами иллюминатора мертвого корабля), Тьяра наконец-то смогла разглядеть, что происходит. Она увидела беспорядочную толпу детей, стариков и раненых, отступление которых прикрывали смельчаки-самоубийцы. Именно им на помощь спешили сейчас лучшие бойцы чифессы Вирагги во главе с нею самой.

…у Тьяры больно сжалось сердце при мысли о том, что и ее Тёрн — тоже там… и из глаз потекли злые слезы беспомощности…

Но, лишь завидев отряд подмоги, варвары отступили, отстреливаясь (среди града стрел то и дело вспыхивали маленькие взрывы — выстрелы огневых ружей, сохранившихся еще с Войны). Умно. Похоже, вожак варваров тоже пожалел своих воинов…

…Беглецам открыли ворота — и городок заполонил запах крови. Уже без команды все, кто мог, бросились на помощь раненым. Это были люди из дальнего поселения. Похоже, погоня гнала их несколько дней. Их воины, даже те, кто остался почти невредим, падали и засыпали замертво — от нечеловеческой усталости…

…До самого вечера Тьяра возилась с ранеными, измазавшись в чужой крови до такой степени, что стала похожа на демона с кожей цвета кетчупа… Она вырезала стрелы, она зажимала разорванные вены… это был кошмар… Многие воины, начавшие сходить с ума от боли, хватали ее за руки и умоляли убить их, прекратить их страдания…

…А Тьяра, если и понимала, что иногда это единственный и самый правильный выход, но перешагнуть через себя не могла… ведь она еще никогда не лишала человека жизни…

Ад улегся только к полудню. И взошедшее ввысь солнце освещало грязный, истоптанный красным снег…

На какое-то время наступила жутковатая тишина. Вирагга велела обезумевшим от крови и ужаса подросткам отдыхать. Ранеными теперь занялись старшие воины, те, для кого кровь и смерть давно уже не были сенсацией.

…Тьяра, с пустым стеклянным взглядом сидела на коленях и, набрав в горсть чистого снега, стирала с кожи и одежды чужую кровь… Она даже о Тёрне уже не волновалась… а он был сейчас, наверно, рядом с Вираггой, на военном совете… не важно… все не важно… Тьяра вдруг поняла, почему они с Тёрном всегда были так далеки друг от друга: потому, что жили в разных мирах… его мир давно был окрашен в цвет крови, а ее — всего лишь сплетен из воздушной ткани мечты и снов…

Может быть, Вирагга слишком берегла детей, не выпуская их на поле боя до достижения мастерства… а может, была права… Сама она застала время клановых войн, где каждый проливал чужую кровь еще до того, как самому ему исполнялось десять…

Когда на небе воцарился черный и мрачный вечер, Тьяра спряталась от пережитого ужаса в своем уголке в казарме, накрывшись одеялом с головой, как испуганный ребенок.

— Тьяра! — окликнули ее. Это были мальчишки — Вьер и Кларк — ее ровесники, друзья, братья по оружию… — Тьяра, слушай, какие вести ходят!

— Что? — спросила Тьяра, отогнув краешек одеяла.

— Тёрн выпытал у пленника кое-что любопытное…

Тьяра ощутила в душе болезненный укол… Неужели ее Тёрн может кого-то пытать?! Вырывать ногти… ломать пальцы… сдирать кожу… Ее милый Тёрн…