Где-то во времени. Часть первая. - Anthony Saimski

Глава 9

Побег из города выеденных сердец

Я вёл Боливара, выдерживая безопасную дистанцию до автобуса, движущегося впереди. Барбухай действительно оказался заправленным и вполне исправным. Никаких следов присутствия водителя поблизости мы не обнаружили, а иди в заброшенный и полуразрушенный посёлок, окутанный пеленой белёсого тумана никто не собирался.

Вишняков сидел рядом на пассажирском кресле и мастерил нехитрую обвязку из брючного ремня и куска грубой верёвки, обнаруженных в салоне автобуса. На сколько я смог понять из сумбурных разъяснений, он хотел перекинуть ремень через плечо, на манер полицейской кобуры, а верёвку обмотать вокруг приклада тозки. В общем сделать что-то на подобии того, что приспособил Кайл Риз в первом терминаторе, чтобы незаметно носить дробовик. Идея была хорошей, особенно учитывая то, что обрез практически не выпирал из-под плотной шинели. Вовка оказался настолько худосочным, а шинель настолько большой что под ней оставалось очень много места. Права внешний вид оставлял желать лучшего. И это несмотря на то, что Бабах успел бережно смахнуть с одежды весь прилипший мусор. По большей части всё портили сильные заломы, сформировавшиеся на грубой ткани за много лет пребывания в сложенном виде.

За рулём барбухая был Гарик. Двигался он не слишком быстро и мне не составляло особого труда держаться за ним на небольшом удалении. Пока мы проверяли и подготавливали автобус ребята ещё неоднократно высказали мне за отданный автомат. И как бы не было велико желание объяснить ситуацию, я решил не раскрывать услышанную информацию, просто признав, что сильно затупил. В конце концов, это было слишком личным делом Людмилы, и я так и не понял причины столь безобразного поведения со стороны Маргариты Павловны.

Тем не менее невесёлые мысли продолжали крутиться в голове. Впрочем, стоило признать что-то острое чувство щемящей тоски и жалости к себе, буквально растерзавшее душу, пока я мылся, значительно притупилось. Да, я по-прежнему мог думать об этом и задаваться бессмысленными вопросами, но они словно витали где-то далеко, в фоновом режиме. Куда больше меня беспокоила перспектива дальнейшего сотрудничества с Маргаритой Павловной и предстоящая поездка со стариками.

— Ну вот хорошо. Привезём мы всех к этому бункеру, и дальше что? — спросил Вишняков, словно уловив ход моих мыслей. — Мы же не останемся?

— Нет.

— Правильно. Как мы домой вернёмся, если тут застрянем?

— А у тебя дома всё хорошо было, когда мы на концерт пошли?

Вовка не понимающе на меня посмотрел. Я и сам не до конца понял, зачем задал такой вопрос. Возможно, просто надоело сидеть в тишине, нарушаемой лишь поскрипыванием деталей и мерным гудением двигателя. Музыку я включать не стал, хоть Бабах и собирался потянуться за ящиком с кассетами, но настроение было неподходящим.

— На какой концерт?

— На сейшен, Володь. На День Панка.

— А, — Вовка понимающе закивал. — Да, хорошо. А что?

— Здорово, — я неопределённо хмыкнул и пожал плечами. — Мои просто в тот день скандалили. Как обычно...

— Понятно. Как думаешь, во всех мирах время одинаково движется?

— В смысле?

— Может быть такое, что будем месяц или три тут из дырки в дырку ездить, а там всего пара дней пройдёт?

— Из дырки в дырку, — невольно улыбнулся я. — Звучит как-то не очень.

— Ну ты же понял о чём я.

— Понял конечно. Слушай, если бы я хоть раз в жизни с этим сталкивался, я бы тебе точно сказал. А так — понятия не имею.

— А чисто теоретически? — Вовка стал затягивать зубами узел верёвки вокруг петли из ремня.

— Теоретически, возможно, — кивнул я. — Кто бы знал, как оно всё работает. Но скорее всего ты прав, время может по-разному течь в иных мирах. Потому что, когда за нами гнались, мы выехали из ночи, а въехали в день.

— Не факт, — ответил Вовка с узлом в зубах. — Тот мир вообще дурацкий был. Там всё время снег шёл, и освещение не менялось. Может это ночь и была.

— Тоже верно. Хотя смотри, миры всё равно примерно похожи. Во всяком случае пока. Вот здесь же есть и утро, и день. И ночь наступит. Значит и там тоже так должно быть. Теоретически...

— К слову темнеть начинает, — согласно кивнул Вовка опуская ремень и тыкая пальцем в боковое стекло.

И без того тускловатое свечение осеннего дня действительно стало уменьшаться. Красные фонари барбухая парили над серой лентой побитого асфальта подобно двум гигантским светлячкам. Или глазам демонического создания. Белёсые клубы тумана стелились по обоим сторонам дороги, заполняя собой все естественные углубления. Складывалось такое чувство, словно небесная пелена медленно смыкалась с землёй на линии горизонта, собираясь окутать мир непроглядным одеялом и полностью поглотить его. А может быть это действительно было так.

— Нам бы до ночи успеть всех загрузить и тронуться, — задумчиво протянул я.

— Чем тронуться, Тохан, умом? — хихикнул Вишняков. — Так это мы уже...

— В путь тронуться, — улыбнулся я. — Хотя, наверное, заночевать придётся. Вряд ли до темноты успеем.

— Мне вот это не очень нравится, если честно, — деловито заключил Бабах и, скинув с плеч шинель, пристроил готовую обвязку. — Говорят черти эти в тёмное время суток активность проявляют.

— Бесы, — поправил я.

— Бесы, черти, какая разница?

— Чертями их Фёдор Михалыч называет. Звучит как-то сказочно, как по мне. А бес более реалистично, что ли. Эти же твари, из плоти и крови. На сказочную живность не похожи.

— А как по мне, что бесы, что черти — всё адские порождения.

— Да, тоже верно.

— Как думаешь, откуда они взялись?

— Блин, Бабах, да если бы я знал.

— Я не спрашиваю знаешь или нет. Я спрашиваю, как думаешь.

— Ну, судя по тому, как быстро всё медным тазом накрылось, они точно не из этого мира. Наверно как-то перешли из другого...

— Медным тазом, — хмыкнул Вовка. — Да тут другим местом всё накрылось.

— Согласен.

— Ну вот, — Вишняков радостно продемонстрировал готовую конструкцию с закреплённым обрезом. — Теперь не надо его держать всё