Где-то во времени. Часть первая. - Anthony Saimski

подошла к небольшому рядку деревянных шкафчиков, расположенных около окна, и стала что-то перекладывать из небольшого свёртка. Я продолжил с любопытством следить за действиями Людмилы, ожидая что она что-нибудь спросит и завяжется беседа. Но этого не происходило.

Людмила переложила какую-то мелочёвку, похожую на белую простынь и фальшфейер. Хотя, может это было и не так, но мне предмет показался очень знакомым. Наш Челябинский завод «Сигнал» производил подобные. Помниться в перестройку отец раздобыл два таких, и мы подпалили их зимой в Казахстане. Перед этим дед поручил мне «партийное задание», как он всегда говорил — насобирать огромную кучу сухой сорной травы и сложить в центре двора. Весь световой день я послушно бегал из калитки на пустырь стаскивая серые ломкие стебли и складывая в огромную кучу. Её то мы и подожгли струёй ярко-малинового пламени, когда стемнело. Даже сосед пришёл посмотреть, что у нас происходит. А мы просто разожгли огромный костёр прямо посреди зимы.

— Странная какая-то планировка у здания, — начал я, так и не дождавшись инициативы. — Оно сразу так было построено?

Я поставил тазики на край лавки, расположенной ближе всего ко входной двери.

— Я не знаю, — пожала плечами Людмила, закрыв шкафчик и посмотрев в окно. — Вроде бы говорили, что это переоборудованная постройка.

— Похоже не то, — кивнул я. — Душевая точно странная. Будто половину спортзала отгородили.

— Может быть...

Людмила повернулась, и мы встретились взглядами. Девушке тут же стало неудобно, и она быстро отвела глаза, сопроводив это огромным количеством каких-то дёрганных и абсолютно бесполезных жестов.

— Да, согласен, видок не очень, — улыбнулся я, разводя руки в сторону и демонстрируя коротковатые синие штаны. — Не очень сочетаются...

— Откуда у тебя куртка такая?

— С китайского, — хмыкнул я.

— Чего китайского?

— Рынка.

Людмила бросила быстрый непонимающий взгляд и двинулась вдоль ряда шкафчиков поправляя приоткрытые дверцы.

«Здесь китайских рынков нет? — подумал я. — Интересно. Может и Китая в этом мире нет? Хотя, само слово „китайский“ вопросов не вызвало. Да, надо запомнить на будущее, что всё, что кажется мне вполне себе очевидным, в другом мире может таковым не являться».

— Отец привёз, из командировки... — размыто протянул я, но девушка понимающе закивала.

— Я таких не видела никогда.

— Да тут не на что особо смотреть. Дешёвый материал и греет не очень. Со свитером ещё куда не шло, а так фуфло, конечно.

На самом деле я вовсе не собирался ругать свою любимую обдергайку. Минусы у неё, конечно, были, но мне нравилась. Девушка поправила все дверцы и предложила в нерешительности переминаться с ноги на ногу, думая о чём-то своём.

— Слушай, можно нескромный вопрос задать? — спросил я когда пауза стала явно затягиваться.

Людмила кивнула.

— Маргарита Павловна слишком жёсткий руководитель? Я так понял, она часто недовольство высказывает?

Девушка пожала плечами, бросила на меня быстрый взгляд. Губы её тронула лёгкая улыбка, которая тут же переросла в какое-то нервное дрожание, и она присела на лавочку рядом со шкафчиками, прикрыв лицо руками. В следующую секунду раздалось отчетливое всхлипывание.

Это было неожиданно. Немного растерявшись, я переступил с ноги на ногу и покрутил головой по сторонам, словно в помещении мог находиться кто-то, способный объяснить, что это всё значит.

— Я что-то не так сказал? Ты извини, если что. Мы просто не местные, не знаем какие тут порядки у вас.

— Она меня ненавидит... — дрожащим голосом протянула Людмила. — Меня все ненавидят. Я бесполезная... Всем будет проще, если я сгину куда-нибудь...

«Твою ж мать... — протянул внутренний голос. — Вот, Тохан, смотри. Вот так выглядят нытики. И что теперь делать? Тихо свалить? Нет, не хорошо. Ей явно плохо. Может выговорится хочет. Да и потом, что это за формулировки суицидальные, про сгинуть куда-нибудь?»

— Да ну брось, что за глупости, — я изобразил добродушную улыбку. — Так уж и все? Мы вот ничего против не имеем. Ты скажи, что случилось? Может где помочь надо...

Часть 18

— Ничего мне не надо, — тихо отозвалась девушка, продолжая всхлипывать и закрывать лицо руками. — Ты вот веришь в то, что случайности не случайны?

Я хмыкнул и поправил кепку. Мне ли, как человеку которого уже несколько дней из мира в мир водит найденный медальон, не верить в неслучайность случайностей.

— Есть такое, — признался я, подходя поближе и опускаясь на лавочку напротив Людмилы. — Что случилось то? Расскажи в двух словах. Маргарита Павловна донимает? Гнобит?

— Меня никто не любит... Я никому не нужна...

Голос прозвучал так тихо, что мне пришлось сильно напрячь слух, чтобы разобрать слова.

— А родители? — ляпнул я первое, что было на душе.

Девушка замотала головой.

— Отец бросил нас, когда я маленькой была. Гад... Другую бабу нашёл. Чтоб он сдох, скотина...

— А мама? Она же в городе у тебя? — спросил я и тут же осёкся, вспомнив абсолютно пустые улицы и туман.

Людмила быстро и часто закивала.

«Вот блин, — разочаровано протянул внутренний голос. — Поговорили называется. Если в городе осталась, то дело дрянь...»

— Ну ты не отчаивайся... — я постарался говорить максимально убедительно и бодро. — Городок большой, там милиция есть... И солдаты очевидно. Наверняка надежно спряталась и никто её и не заметил. Мы же только по касательной городок проскочили, даже не искали никого. Так что всё запросто может быть не так уж плохо.

Девушка снова всхлипнула.

— Да и чёрт с ней... — почти беззвучно прошептала она. — Она даже видеть меня не хотела. Я же от отца ей досталась...

«Капец, — подумал я. — В этой душевой что, какая-то своя аура, выводящая всех на подобные мысли?»

— Никто не любит...

— А молодой человек? — предположил я.

Девушка убрала руки и посмотрела на меня каким-то странным выражением, видимо ожидая услышать нечто вроде: «ты вон какая красавица, видная девушка, неужели нет молодого человека? Так давай я буду твоим парнем!» Что ж, возможно в какой-нибудь книге или фильме это всё могло выглядеть очень романтично, но у меня Людмила Ушакова никаких эмоций кроме щемящей жалости не вызвала.

Большие мокрые глаза, раскрасневшиеся щёки и нос, острые скулы — всё это выглядело абсолютно не привлекательно. Я невольно вспомнил Машку — свою школьную любовь и