Грех и дух - К. Ф. Брин

Сильная рука легла на мое плечо.

– Я не вижу его духа.

Я глупо моргнула.

– Ты чувствуешь его душу? – настойчиво продолжил Киран.

Мысли блуждали в тумане. Я пыталась найти смысл в словах Кирана.

– Пульса нет, – сказал Тан, и слеза сорвалась с его подбородка.

Но душа-то есть, вот она, по-прежнему лихорадочно пульсирует. Душа, скорчившаяся в обмякшем теле, цепляющаяся за бесценную жизнь.

Проглотив очередной всхлип, я сжала кулаки так, что ногти впились в ладони. Боль разорвала окутавшую мысли пелену. Порывшись в воспоминаниях, я вытащила то, что мне нужно.

«Ты – инь и ян мира живых, ты способна спасти жизнь с той же легкостью, что и уничтожить».

Я оттолкнула Бомана – и отшатнулась, увидев изуродованную половину неестественно бледного лица моего ребенка. Желудок скрутило, но я сдержалась. Если и был хоть один шанс, что я могу что-то сделать, он ускользал. Если и было время, оно почти вышло.

– Души живут, пока тело способно вмещать их, – пробормотала я себе под нос, пытаясь осмыслить все, что мне было известно.

Магия помогла мне просочиться в грудь Мордекая. Все зубцы, удерживающие его дух в оболочке, все, кроме одного, были сломаны. И этот, последний, держался лишь на честном слове да на милости божьей.

– Целители магически восстанавливают тела, и только, – тихо сказала я. – Они восстанавливают тела, но лишь от больного зависит, сможет ли он потом удержаться в теле, пока дух не успокоится. Но Мордекай сам себе целитель. Ему просто нужно обрасти шерстью. В обличье зверя оборотни поправляются молниеносно.

«Ты способна спасти жизнь с той же легкостью, что и уничтожить».

– Мне нужно только поддерживать его дух на плаву, пока тело не восстановится. – Я опустилась рядом с мальчиком на колени. – Он сильный. Он сражался всю свою жизнь. У него есть опыт, опыт держаться и ждать, когда я спасу его. Он ждет, что я спасу его.

– Но пульса нет, – прошептал Тан.

Я едва не набросилась на него.

– Значит, сделай так, чтобы пульс был, никчемный мешок с обезьяньими яйцами!

Как-то так.

Киран, оттолкнув Тана, шагнул к нам. На лице его читалась решимость. Сцепив пальцы в замок, он приступил к работе – начал делать мальчику непрямой массаж сердца и искусственное дыхание.

Поддерживая магией душу Мордекая, я чинила зубцы, зная, что самым трудным будет удержать его душу на месте во время превращения. Приемник души меняется вместе с телом оборотня и в какой-то момент просто вынужденно повисает в невесомости без всякой опоры. Хорошо, если все пройдет быстро. Но оболочка Мордекая сильно повреждена, и я даже не уверена, смогу ли заставить его перекинуться, не говоря уже о том, чтобы сделать это быстро…

Отчаяние охватило меня, напоминая о том, насколько мала вероятность того, что все это сработает. Первый, кого я убила своей магией, был именно оборотнем – я вырвала его душу и хотя и вложила ее обратно, он умер при превращении. Зубцы не выдержали.

Но я обязана попытаться.

– Есть способ заставить его перекинуться? – спросила я, чувствуя, как крошится в магической хватке один из зубцов. – Есть способ подстегнуть превращение?

– Да. – Боман пошарил в карманах на удивление твердыми, совсем не трясущимися руками. Находясь в безвыходном, казалось бы, положении, он не терялся. – Да! Из-за Джека я всегда ношу это с собой, когда мы идем в бой. – Он извлек маленький пузырек и ватную палочку. Ватная палочка тут же вернулась на прежнее место. Боман проверил другой карман. И еще два. – У меня нет шприца. Как это так, что у меня нет шприца?!

Я вспомнила, как мы переезжали в этот дом.

– У нас есть. Он должен быть в спальне Мордекая.

– Дай. – Киран потянулся, схватил пузырек, перевернул его, прижал к полу и щелчком отколол верхушку. Половина содержимого выплеснулась, и мы с Боманом хором охнули. А Киран вылил немного жидкости в страшную рану на виске Мордекая. – Не думаю, что доза в данном случае имеет значение. Алексис, готовься.

Но я уже работала, кропотливо восстанавливая каждый зубец, а они ломались снова и снова. Тело пыталось отвергнуть душу. Киран, не сдаваясь, продолжал ритмично давить на грудную клетку мальчика, стараясь запустить сердце.

Слезы ручьями бежали по моим щекам. Боман и Тан ждали с нами, готовые – даже не сомневаюсь – сменить Кирана, если потребуется.

– Давай, парень, – тихо пробормотал Тан. – Ты умеешь терпеть боль лучше любого, кого я встречал в своей жизни. А значит, ты можешь противостоять и смерти. Давай же. Борись. Исцеляйся.

– Стероиды. – Боман аж подпрыгнул. – Стероиды! Они подтолкнут его. У меня есть немного, дома. Ему нужен только толчок, и оборотень вырвется!

– Ему нужен адреналин. – Киран протянул руку. – Дай нож. Моя кровь подействует как адреналин.

– Он уже не сможет однажды стать альфой, если будет привязан к тебе, – заметил Тан.

– Он не будет ко мне привязан. Это дар, отданный добровольно, во спасение жизни, которую я подверг опасности. Дай нож.

Онемев, я смотрела на него, понимая, что это неслыханно. Киран одарил своей кровью каждого из Шестерки, увеличив силы и способности парней, но при этом они оказались привязаны к нему. Он дал кровь и мне, также пометив меня. Меж нами протянулась душевная связь. Он всегда все продумывал. Но Мордекай не его ребенок. Не его ответственность. И если Мордекай выживет – когда он придет в чувство, поправила я себя, – однажды он уйдет и будет жить собственной жизнью. Возглавит свою стаю. Черт, теоретически Мордекай может использовать дары Полубога против него самого. Так, во всяком случае, должен мыслить Полубог. Так непременно подумал бы мой биологический отец. Или отец Кирана.

Но я никогда не осмелилась бы все это озвучить. Кровь Кирана – возможно, единственное, что способно спасти сейчас моего подопечного.

Киран чиркнул по пальцу ножом. Вокруг нас нарастала его сила. Волны грохотали, казалось, прямо за дверью чулана. Шумел прилив. Киран поднес окровавленный палец к губам Мордекая.

Я сосредоточилась на зубцах. Ну вот и еще один рассыпался в пыль. В комнате пульсировала Черта, силясь притянуть душу Морди.

С комком в горле, в поту и слезах я держала душу мальчика в теле. Заставляла ее держаться. Меж тем магия Кирана достигла апогея. Она билась повсюду, как будто мы оказались в эпицентре шторма в открытом море.

Душа Мордекая продолжала пульсировать, и от каждого ее толчка по духу вокруг меня прокатывалась волна. Это обнадеживало.

А потом появился оборотень.

Плотность оболочки души изменилась, а следом изменилась и