Зло, которое творят люди - Сандроне Дациери

– Та же, что и у Амалы, – проговорила Франческа.

32

Франческа отказывалась в это верить. Чем больше набиралось совпадений, тем отчаяннее она пыталась от них отмахнуться.

– Девушки пропадают каждый день, это ничего не доказывает.

– Джаду Вольтолини в детстве удочерили. Она была единственной чернокожей среди жертв. Не похоже на случайность, не правда ли?

Самуэле и Франческа переглянулись.

– А остальные? – спросил он.

Джерри приписал к списку еще пять имен.

Мария Локателли – 30 мая – Федерика Неджани

Карла Бономи – 2 июля – Аделаида Дука

Женевьева Рейтано – 7 августа – Вивиана Стратта

Кристина Мадзини – 3 сентября – София Вулло

Джада Вольтолини – 26 сентября – Амала Кавальканте

– Эти девочки действительно пропали, – подтвердил Самуэле, заглянув в базу данных. – Но никто никогда не говорил о похищениях.

– Неджани, как и Марии Локателли, было четырнадцать лет, и она тоже отставала в развитии, а Дука, как и Карла, работала официанткой в пиццерии. Стратта, как и Женевьева Рейтано, занималась греблей. Кристина и София ходили в один и тот же диско-бар. Джада, как и Амала, была черной. Это не совпадения, а закономерность.

– Как вам удалось добыть всю эту информацию, находясь в Израиле? – спросила Франческа, чувствуя, как ее напускная недоверчивость улетучивается.

– Вооружившись терпением. Кроме того, я слушал журналистов, которые занимались Окунем. Теперь, когда я прибыл в Италию, мне хотелось бы разузнать о пропавших побольше, но у нас нет времени. Предлагаю сосредоточиться на Марии и Джаде.

– Думаете, это может оказаться полезным? – спросила Франческа.

– Мария и Джада – аномалия в паттерне, обе родом из одной деревни, чего раньше никогда не случалось. К тому же они – первая и последняя жертвы тридцатилетней давности. Помимо них, мне не удалось найти других соответствий модусу Окуня, пока я не двинулся назад от момента похищения вашей племянницы. Но я нашел всего четыре.

Самуэле это показалось неубедительным.

– Адвокат Кавальканте рассказала мне, что, по мнению Контини, Кристину убил кто-то из ее друзей. Даже если предположить, что она встречалась с мужчинами постарше, сколько им могло быть лет? Двадцать? Двадцать два? – возразил он. – Получается, что когда он убил Марию, то был еще несовершеннолетним. Разве не странно?

– Сложно, но не странно, – ответил Джерри. – Социопаты и антисоциальные личности проявляют первые симптомы в детстве, а в подростковом возрасте уже обращаются к насилию.

– Вы еще и психиатр? – спросила Франческа.

– Знаток в этой области.

– Вы знаток в любой области…

– У меня было много времени на чтение, и это весьма полезно в моей сфере деятельности. Но если мы не ошибаемся насчет возраста Окуня и в момент убийства Марии он действительно был еще подростком, то она, скорее всего, стала его первой жертвой. И это убийство было импульсивным, – сказал Джерри. – До тех пор он сдерживал свои наклонности, но перед Марией не устоял. Он не искал ее, она сама подвернулась ему под руку.

– Но трупы, если можно так выразиться, нынешних девушек пока не найдены. Возможно, они еще живы… – вмешался Самуэле.

– Согласно заключениям судмедэкспертов, в прошлом он подолгу держал их в чистом помещении, кормил, не насиловал и не пытал, – сказала Франческа, сглотнув комок в горле. – Мы можем лишь надеяться, что так же он обходится и с Амалой.

– Единственное, что мы сейчас знаем о нем наверняка, – это что у него довольно серьезная проблема с нашествием насекомых, если, конечно, он по каким-то причинам не разводит ос. Но осы были и в фургоне, и на месте похищения Амалы, – заметил Джерри.

– Вы не знаете, играли ли осы какую-то роль в прошлом? – спросил Самуэле.

– Нет. Но у меня нет оригинальных протоколов вскрытий. Если на телах жертв и имелись следы осиных укусов, тем более полученных post mortem, то эта информация никогда не разглашалась.

– Я тоже впервые слышу об осах, – сказала Франческа. – Но меня больше интересует то, что вы сказали о Марии. По-вашему, она была первой жертвой.

– Да, – ответил Джерри. – Поэтому я хочу съездить в Конку. Если Мария – первая жертва, а Джада, тоже жившая в Конке, дружила с ней, то обе были знакомы с убийцей.

33

За потайной дверью спа-салона находилось царство ржавчины и пыли, принадлежащее Оресту. За чуланом, переоборудованным под операционную, располагалась большая комната, полная ржавых стиральных машин и сушилок с отложенным запуском восьмидесятых годов. Орест включил светодиодные полосы, прибитые к потолку, осветив гирлянды дохлых мух, увязших в паутине, неподвижных зеленых клопов на стене, умирающих тараканов на полу. Время от времени он прибирался, но навести здесь порядок было невозможно, к тому же по большому счету это не имело смысла. Орест проводил здесь всего несколько дней в году, и распыления инсектицида было достаточно, чтобы избавиться от большинства вредителей.

Светильники работали от литий-ионного аккумулятора размером с чемодан, который заряжался от солнечной панели, скрытой среди деревьев и замаскированной зеленой сеткой. Здесь находилось его маленькое царство, автономное и невидимое, – царство, о котором не знал никто, кроме него, спрятанное в складках мира.

Вопреки подозрениям Амалы видеокамеры в этой тюрьме отсутствовали – энергопотребление было бы слишком высоким. Поэтому Орест и проделал всюду отверстия. Замаскированные буквами и лицами моделей на плакатах, развешанных на стенах, отверстия окружали все пространство, где была заключена Амала, и с другой стороны выходили в ящики, похожие на первые фотоаппараты, с черным полотном, не пропускающим свет, когда Орест их открывал. Он поднял одно из них, чтобы заглянуть внутрь: Амала сидела на матрасе, массируя лопатку.

Орест надеялся, что осложнений не возникнет, однако, хотя он использовал лучшую хирургическую сталь и титановые винты, рана воспалилась. Оставалось недолго, иначе он провел бы еще одну операцию, но сейчас это было бессмысленно. Девушка будет достаточно здорова для его целей.

Орест опустил шторку. Как и всегда, когда приходилось покидать убежище, он боялся, что в его отсутствие что-то случится. Но новость по радио ударила его, подобно электрическому разряду. Он оставлял приемник на низкой громкости на всю ночь, и шепот радио проникал в его сны, только если передавали нечто способное его заинтересовать. На этот раз так и случилось. Он должен выйти. Должен увидеть все своими глазами.

Орест надел куртку, вышел и сел в свой «эйпкар-150»[44], спрятанный среди деревьев. Ездить на нем по шоссе было нельзя, но этот скутер обладал надежностью и сливался с тысячами других местных автомобилей всевозможных мощностей и цветов. Других транспортных средств у Ореста не имелось. Если он нуждался в автомобиле для чего-то особенного, то брал его напрокат.

Дорога до старого кладбища заняла