Зло, которое творят люди - Сандроне Дациери

мнение, но не воображай, будто можешь повлиять на мои решения, ладно?

– Да, Королева, – ответил Амато, но не своим обычным тоном; его слова прозвучали почти как насмешка. – И каково же твое решение?

– Пока что – не высовываться.

Итала оставила его на тротуаре и снова отправилась в Кремону. Остановившись перед въездом в город рядом с указателем, она закопала «вальтер» у обочины и положила сверху камень. «На всякий случай», – подумала она. Затем опять выехала на дорогу, добралась до дома, где жила раньше, и позвонила по домофону своей бывшей домработнице Анне.

Они давно не виделись, и Итала застала Анну за ужином – они с мужем ели тортеллини в бульоне. От запаха пищи Италу затошнило.

– Простите за беспокойство, мне нужно минутку поговорить с Анной.

– Не хотите остаться на ужин? – предложил муж.

– Нет-нет… Прости, Анна. – Итала вытащила ее из столовой в коридор и закрыла дверь. – Мне нужно, чтобы ты несколько дней подержала у себя этот чемодан.

Анна с подозрением посмотрела на него:

– Что там?

– Одежда. Никто не придет его искать, но, если что, сообщи, что я сказала тебе именно так. – Она показала ей замки на крючках. – Он заперт на ключ.

– Да его открыть – раз плюнуть…

– Но ты этого не сделаешь. – Итала, не слушая возражений, вложила ей в руку десять купюр по пятьдесят лир. – Считай это работой.

Анна все еще сомневалась, но доверяла Итале, и к тому же ей нужны были деньги.

– Как долго мне его хранить?

– Максимум месяц. Если я за ним не вернусь… – Итала вздохнула, – отнеси его моей свекрови. Ты же помнишь, где она живет?

– Да, в Кастельветро. Но вы меня тревожите.

– Тебе не о чем волноваться, – солгала Итала.

Вернувшись в Пьяченцу, она попыталась заснуть в своей перевернутой вверх дном спальне, но не смогла.

Отправившись в гостиную, она включила телевизор на канале, транслирующем гадания на картах Таро, просто чтобы заглушить неотвязный стук дятла. Итала двигалась машинально; связь между ней и Джадой казалась такой очевидной, что она задавалась вопросом, почему карабинеры еще не пришли ее арестовать. Впрочем, рациональная часть ума подсказывала, что это не так. Не факт, что исчезновение девушки вообще станут расследовать. Джада – совершеннолетняя, а значит, прежде чем кто-то убедится, что она не сбежала с бойфрендом, пройдет много дней, и даже после этого они не станут расшибаться в лепешку, чтобы ее найти. Пока не всплывет ее труп, она будет всего лишь сноской в служебных записях.

К тому моменту студенты, которые видели, как Итала разговаривает с Джадой перед входом на факультет, разнюхивает информацию в Конке или выдает себя за родственницу другой пропавшей, уже о ней забудут. Оставался отчет карабинеров, которые остановили ее после визита к Санте, но ни один магистрат не станет ее разыскивать. Единственной, кто мог бы подвести ее под монастырь, была Джада, однако через считаные дни она будет мертва. Монстр недолго продержит ее где-нибудь, одному Господу известно зачем, а потом задушит, сломав ей шею, и сбросит в воду – вероятно, в один из скрытых растительностью потоков, что лениво текут среди полей, пока не впадают в реку. Труп поплывет по течению, рыбы съедят глаза и другие мягкие ткани, камни раздробят кости, а вода мацерирует[43] кожу. Все улики, указывающие на монстра, будут уничтожены. И поскольку монстр мертв, никто его не заподозрит. Джада станет лишь первой жертвой его новой серии убийств, которая будет продолжаться, пока кто-то не свяжет факты воедино. А до тех пор она, Итала, и монстр могут спать спокойно.

Почему же тогда ей страшно закрыть глаза? Чего она боится – кошмаров или нечистой совести?

Гадалка перевернула карту Шута, что показалось Итале уместным.

Она оделась и поехала в Конку.

Полет. Наши дни

31

Франческа уснула в доме брата в два часа ночи; в ушах у нее еще звучали басы диско-бара «Санта-Мария» и слова Джерри. От ее присутствия здесь не было никакого толку, но она надеялась, что так ее родственники будут чувствовать себя менее одинокими. Они попросили друзей и знакомых держаться подальше, потому что у карабинеров уже было достаточно дел и толпы посторонних только усложнили бы полицейским работу. Но она, Франческа, была частью семьи.

Через час ее разбудили крики Танкреда. Ничего не соображая, она выскочила из комнаты и обнаружила брата в конце коридора, в ванной при главной спальне. Он согнулся над Сандей, лежащей в пустой ванне из черного мрамора и завернутой в пропитанное кровью полотенце. «Вот он и убил ее», – подумала Франческа. Теперь эти двое крайне редко разговаривали друг с другом и почти постоянно ссорились.

– Тан! – закричала она. – Отпусти ее!

Танкред продолжал сжимать жену в объятиях.

– Вызывай «скорую», черт бы все побрал! Она перерезала себе вены!

Тут Франческа заметила на полу безопасную бритву. Сандей сломала ее, чтобы воспользоваться лезвиями.

– Скорее! – поторопил ее брат.

Вместо того чтобы искать телефон, Франческа открыла окно, выходящее в сад. На нем был старый рычажный замок – Танкред оставил «Утюг» таким, каким он задумывался в тридцатые годы. Франческа высунулась наружу. Куда запропастились эти проклятые полицейские?

– Помогите! – крикнула она. – Помогите!

Наконец появились два карабинера с автоматами.

– Моя невестка ранена! – обратилась она к ним. – Ей нужна медицинская помощь!

Военные, схватившись за рации, бросились в дом, и Франческа бегом вернулась в ванную. Танкред по-прежнему прижимал полотенце к запястьям жены.

– Сандей, ты можешь говорить? – спросила Франческа, проверяя пульс на ее шее; сердцебиение было медленным и слабым.

Сколько крови… Брызги на стенах, лужа на полу. Даже по ее пижаме расплылось большое пятно. Франческа чувствовала влагу на коже. Карабинеры поднялись и на несколько секунд застыли как вкопанные, затем один из них помог Танкреду зажимать раны.

К счастью, через несколько минут прибыли медики и увезли Сандей в больницу Кремоны, подключив к капельнице с физраствором; Франческа и Танкред наспех оделись, чтобы последовать за ней. «Тесла» Франчески еще заряжалась, поэтому Танкред повез их на своей машине, бормоча оскорбления в адрес других водителей, которые ехали слишком медленно. Он злился на весь мир, но прежде всего на жену.

– Мы разыскиваем нашу дочь, а она устраивает этот цирк! – выкрикнул он, давя на гудок.

– Тан, что ты такое несешь?

– Если бы она и впрямь хотела покончить с собой, то порезала бы запястья вдоль. Но нет, она нанесла только два поперечных порезика. Бедняжке не хватает внимания… Боже упаси, чтобы дочь оказалась на первом месте.

– Твоей жене так же плохо,