Мой испорченный рай - Дж. Б. Солсбери

Сейчас все это не имеет значения. Мне нужна хорошая фотография. И я отказываюсь принимать что-то меньшее.

Последние двадцать минут я сижу у подножия лестницы с сумкой для фотоаппарата, перекинутой через тело. Я навязчиво думаю о компенсации экспозиции, чтобы не думать о Гранте и Зои. Мое колено подпрыгивает от беспокойной энергии. Понятия не имею, куда Матео поведет меня, поэтому должна быть готова ко всему. Я пробегаюсь по своему списку оборудования. Грант и Зои — друзья. Может, он просто спал с ней на улице, чтобы обезопасить ее.

Я потираю глаза. Не мое дело.

Штатив. Объективы. Фильтры. Свет.

Я помню, как Грант сказал, что не позволит мне спать на пляже одной. Он знает Зои лучше, чем меня. Он бы точно захотел защитить…

Наверху лестницы закрывается дверь, а за моей спиной раздаются шаги. Матео проходит мимо меня, пахнущий теплым, влажным бризом после дождя. Он одет в зеленую футболку «Райкер Серф», которая придает его карим глазам оливковый оттенок. Его черные шорты свободно болтаются на бедрах, а вместо шлепанцев на нем пара черных теннисных туфель «Адидас».

— Готова?

Если бы это был кто-то другой, я бы язвительно прокомментировала сумку, перекинутую через мои плечи, и мое положение у подножия лестницы, как нетерпеливого щенка, предвкушающего прогулку. Но я не могу позволить себе расстраивать Матео.

Я вскакиваю на ноги, как послушный солдат.

— Готова.

Он наполняет бутылку водой и льдом, затем поднимает подбородок, как бы говоря: «Следуй за мной». Выхожу за дверь в след за ним и спускаюсь по ступенькам на пляж. Я отказываюсь смотреть туда, где находятся Грант и Зои, но боковым зрением замечаю их одеяло. Мышцы моих плеч напрягаются, наполовину ожидая, что Грант окликнет меня по имени или, что еще хуже, побежит за мной, чтобы спросить, куда я иду с Матео.

У меня такое чувство, что Матео и Грант не ладят. Черт, а Матео вообще с кем-нибудь ладит? Воспоминание о том, как Кайя выскользнула из его спальни в его рубашке, отвечает на этот вопрос.

Нам удается обойти дом по кругу, не привлекая внимания Гранта. Вспышка разочарования в моей груди удивляет меня. Неужели какая-то часть меня хочет, чтобы Грант увидел меня с Матео только для того, чтобы он почувствовал то, что почувствовала я, увидев его спящим с Зои?

Я закатываю глаза. Как это по-взрослому.

Замечаю джип Матео в нескольких метрах отсюда и иду за ним, как ребенок, у которого ноги недостаточно длинные. Единственный звук — это шарканье наших кроссовок по песчаной дорожке и плеск ранних утренних волн, мягко разбивающихся о берег. От его молчания мне становится не по себе, но я полагаю, что это к лучшему. Чаще всего его слова причиняют боль.

Внутри его джипа чисто и, как и в его комнате, нет никаких личных штрихов. На зеркале не висит украшение, нет полотенец или снаряжения для серфинга. Когда загружаю свои вещи на заднее сиденье, замечаю лишь коричневую коробку, засунутую за пассажирское сиденье, которая закрыта и не дает никакого намека на содержимое.

Примерно через десять минут после начала поездки парень все еще молчит.

Я не могу больше молчать ни минуты.

— Куда именно ты меня везешь?

Его загорелая, чисто выбритая челюсть дергается, как будто парень скрежещет зубами.

Он сумасшедший? Убийца? Я корю себя за слепое доверие.

Но он спас мне жизнь. И не стал бы утруждать себя только для того, чтобы сбросить меня со скалы.

Так ведь?

Хотя он сказал об обратном, когда мы спорили.

— Канеана. — Матео опирается локтем на дверь и проводит рукой по волосам, которые, похоже, опоздали на стрижку на две недели и все же каким-то образом умудряются выглядеть привлекательно. — Это пещера, — говорит он, отвечая на мой следующий вопрос.

— Можешь рассказать мне о ней? — Мне нужна история. В истории рождается волшебство.

Он бросает на меня недружелюбный взгляд.

— Есть такая штука, называется интернет.

Козел. Я прикусываю нижнюю губу, чтобы не сказать что-нибудь, о чем потом пожалею. Вытащив телефон, нажимаю на значок интернета.

— Ты можешь повторить… по буквам…

— Забудь об этом, — рычит он.

— Прости, ладно? Я не хочу тебя расстраивать.

Он гримасничает от моих слов.

— Все в порядке. — Я возвращаюсь к экрану своего телефона. — Постараюсь разобраться сама. — Мы не очень хорошо начали, когда дело дошло до воссоздания обстоятельств съемки у дота.

Его вздох долгий и тяжелый.

— Кане — бог творения. Ана означает «пещера». Канеана.

Я собираюсь сказать ему, что если повторять это слово снова и снова, то это не поможет мне набрать его по буквам, но, к счастью, мне не приходится этого делать, потому что парень продолжает.

Матео рассказывает мне легенду о Кане и о том, что человечество родилось из пещеры, которую коренные жители считают чревом земли.

— Пещера — это священное духовное место.

Это самое большое, что я когда-либо слышала от него. У его голоса приятный тембр, глубокий и лиричный. Я хочу большего.

— Почему?

— Легенда гласит, что в пещере живет Нанауэ, сын короля акул. Он предпочитает питаться человеческой плотью, поэтому принимает человеческий облик, выдавая себя за старика, чтобы заманить людей в пещеру, где их убивает. Через три дня он пирует на их гниющих трупах.

— Фу. Мерзость. — Я представляю себе лицо старика с зубами, как у акулы, впивающегося в горло ничего не подозревающей туристки с фотоаппаратом. Меня передергивает. — Мы уже близко?

Матео поднимает подбородок в сторону горы, возвышающейся справа от нас.

— Пещера на подветренной стороне. Единственный способ добраться туда — обойти.

— Я так понимаю, ты здесь вырос?

— У меня есть семья здесь и на Большом острове.

Это не совсем ответ.

— Ты когда-нибудь бывал на материке? — спрашиваю я и надеюсь, что звучу скорее разговорным тоном, чем заинтересованным.

Его взгляд не отрывается от дороги, и