Свет – Тьма - Елена С. Равинг

бесшумно, поскольку если кто-нибудь заметит мои действия, то свободы мне не видать как своих ушей. Парень размерено посапывал — не самая глубокая стадия сна, но мне должна была помочь. Я обошла вокруг стола, встала у него за спиной и осторожно коснулась карманов свисавшего халата. Один оказался явно тяжелее. Набрав в грудь побольше воздуха и задержав дыхание, я запустила туда руку и медленно вытащила небольшую связку ключей, поймав их двумя пальцами. Зажмурилась в ожидании звука, способного разбудить санитара, но на моё счастье ключи не звякнули. Его дыхание не изменилось. А вот моё сердцебиение уже просто зашкаливало и эхом разносилось по больничным коридорам. Беззвучно выдохнув, я быстрым шагом направилась к маминой палате, мысленно прокручивая в голове, что произойдёт, если санитар проснётся раньше, чем я верну ключи на место…

Остановившись, я аккуратно вытащила из связки ключ с двести пятым номером и засунула его в замочную скважину. Раздался тихий щелчок, и дверь поддалась. Несмело толкнув её перед собой, я вошла в палату, волнуясь, что увижу совсем кошмарное зрелище…

— Мама?

Она лежала на кровати, накрытая одеялом, и не шевелилась. Сначала я подумала, что мама спала, но, подойдя ближе, поняла, что это было не так. Её кожа оказалась очень бледной, даже почти белой. Синяки под глазами, практически пропавшие в последний раз, появились снова и стали темнее. Глазницы напомнили две чёрные впадины, в которых самих глаз, едва открытых, почти не было видно. А на нижней губе красовался кровоподтёк. Мама редко и тяжело дышала, словно лежавшее сверху одеяло весило целую тонну и давило ей на грудь нестерпимой тяжестью. Словно в ней не осталось и половины жизненных сил…

— Мама? — повторила я шёпотом, присев на краешек кровати и не поверив своим глазам. — Мам, что произошло?..

— Лиза… — прошептала она почти неслышно.

Из её груди вырвался хрип, грозивший перерасти в кашель. Но мама сдержала его, несколько раз судорожно дёрнувшись и нахмурившись. Она с трудом нашла моё лицо, однако не смогла сфокусировать взгляд и посмотрела куда-то сквозь меня, на дальнюю стену.

— Что с тобой сделали?.. — наверное, я спросила больше себя, чем её, поскольку мама не смогла бы внятно ответить на мой вопрос. — Мамочка… Это они? Они тебя били?

— Лиза, — её голова безвольно перекатилась набок. — Не вини врачей… У них работа такая…

— Мамочка, прости! Прости, что не верила тебе! Я ведь не знала, даже не представляла, что бывает такое!

Я всхлипнула и наклонилась к ней. Но постаралась обнять очень осторожно, чтобы не причинить боль, ведь, скорее всего, разбитая губа была не единственной повреждённой частью её тела. Из глаз брызнули слёзы, вырвавшись наружу вместе с обидой, жалостью и разъедавшим изнутри чувством вины. И я разревелась в её одеяло, не в силах остановиться.

Почему она, такая хорошая, такая светлая мучилась в этих стенах? За что? За то, что не смогла смириться с правдой? За то, что знала больше, чем другие? И что такого ужасного натворила, раз кроме врачей её ещё и «Тьма» не оставляла в покое?..

— Знаю, дочка… Знаю… — она едва коснулась моей спины слабой рукой. — И ты меня прости…

— Елизар сказал, что ты в чём-то провинилась, — выдавила я, пытаясь перебороть предательские всхлипы. — В чём ты виновата? В чём поклялась?..

— Моя Клятва… Это ты… — мама облегчённо выдохнула, словно с её плеч свалилась тяжёлая ноша. — Я обещала тебя… Им…

— Что?..

Я медленно отстранилась и приняла вертикальное положение, недоумённо на неё посмотрев. Всхлипы прекратились, и теперь мною владело лишь удивление, ведь такое я никак не ожидала услышать. Это выходило за рамки моих представлений о возможных вариантах. Это не могло быть правдой.

Но было…

Мамино лицо изменилось. Она даже слегка улыбнулась, наконец, рассказав что-то, что гложило её долгие годы. Но мне её признание не принесло облегчения, а лишь добавило тревоги.

— Кому — им? — справившись с первой волной шока, спросила я.

— Им… Свету, — она снова улыбнулась, и я заметила, каких усилий ей это стоило. — Я обещала… Уберечь… Защитить… Выносить… Твоя Судьба — с ними… Потому я здесь… Но ты прости меня … Я обрекла тебя…

— Тебя наказали из-за меня?! — воскликнула я, не веря своим ушам, а потом прошептала: — Зачем ты это сделала, мама?..

— Ты нужна Свету… — выдавила она. — Нужна, как никто другой…

— Для чего?

— Елизара спроси… Он скажет… А я не могу… Он твой Хранитель…

— Он ничего не говорит.

— Это пока… Придёт время, и он расскажет… Главное, терпи… Терпи, что бы ни произошло, и что бы она ни делала с тобой… Что бы ни пообещала… Терпи… — мама подняла дрожавшую руку и коснулась ещё незажившего пореза на моём лице. — Ты должна выстоять…

— Не врачи тебя били, — озвучила я внезапно промелькнувшую догадку.

— Нет, — мама уронила руку обратно.

— Это «Тьма» с тобой сделала? Она приходила?

Мама ничего не ответила и отвернулась к стенке, но я заметила, как с её щеки соскользнула слеза. Я зажмурилась и судорожно вздохнула.

— Почему Елизар тебя не защитил?! Он ведь обо всём знает! — горько зашептала я.

— Он не вправе… — тихо ответила она, не поворачиваясь. — Я должна сама…

— Но он может хоть чем-то помочь?!

— Нет…

— Мамочка, — я схватила её руки, безвольно лежавшие поверх одеяла. — Обещаю, я сделаю всё, чтобы избавить тебя от этих страданий! Я…

— Не говори так!

Мама дёрнулась всем телом и резко развернулась ко мне. На секунду её взгляд прояснился, а в голосе появилось столько силы, что я испугалась. На меня словно смотрела женщина из голубого зеркала, а не напичканная транквилизаторами больная мать. Однако через мгновение она опять обмякла и стала прежней: слабой, безвольной, измученной. И жалкой. Мама уронила голову на подушку, уставившись в серый больничный потолок полуприкрытыми глазами.

— Ни в коем случае… Не иди… У Тьмы… — выдохнула она из последних сил, и её глаза закрылись, словно эта короткая вспышка эмоций вытянула из неё всю энергию. — Ты не можешь помочь… Моя Судьба исполнилась… А ты… должна сделать… Ради чего рождена…

— Знать бы только, что, — грустно произнесла я.

Но мама меня не услышала. Она провалилась в нездоровый, лекарственный сон.

На неё невозможно было смотреть без жалости. Она увядала на глазах, и я не могла это остановить. Я не могла разобраться даже со своей жизнью, а уж тем более сделать что-то для неё. Я ведь ничего толком не знала. Никто не рассказывал всего до конца, словно специально не раскрывая всех карт. Неужели «Тьме» настолько важно было получить меня, что она