Егерь: заповедник - Алекс Рудин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Осиновые ветки нужны бобрам не только для того, чтобы строить плотины. Этими ветками они питаются, запасают их на зиму, как люди запасают сено для коров и лошадей.
Из-за такой диеты у мяса бобров очень своеобразный вкус — как будто жуешь горькую осиновую кору.
Несколько минут я стою, не шевелясь. Наблюдаю за тем, как кипит работа. Потом поворачиваю голову.
Всего одно движение, но его достаточно. Бобер замечает меня и бьет по воде плоским хвостом. Далеко по лесу разносится громкий хлопок — словно плеснула большая рыба.
Это сигнал опасности.
Остальные бобры мгновенно бросают работу и ныряют в воду.
Все, спугнул я осторожных зверей. Теперь они спрячутся в норах и будут терпеливо ждать, пока я уйду.
А я подхожу к плотине. Любопытно же осмотреть пруд, который устроили бобры.
Глава 22
Я иду по воде. Непривычное ощущение.
На самом деле, воды по щиколотку. Но шагать трудно — рыхлая лесная почва размокла, и сапоги глубоко вязнут в жидкой грязи. Я вытаскиваю их с громким чваканьем. Это немного похоже на кваканье гигантской лягушки.
Чвяк!
Чвяк!
Квак!
Квак!
Деревья растут прямо из воды, и отражаются в ней. Мои шаги заставляют отражение дрожать и дробиться.
Тут и там из воды торчат кучи лесного валежника, похожие на острова. Стволы упавших деревьев наполовину скрыты водой. Они густо поросли ярко-зеленым мхом, похожим на губку.
По странной ассоциации я вспоминаю южные мангровые леса. Никогда не был в тропиках, но видел эти леса по телевизору. Там точно так же из воды торчат корявые стволы, с них свисают длинные седые бороды лишайников. А в темной воде водятся крокодилы.
Хорошо, что у нас крокодилов нет! Хотя, вот эта поваленная сосна — чем не аллигатор?
Тонкий полуистлевший ствол подворачивается под ногу. Нога скользит, я взмахиваю руками и чуть не падаю в воду. Успеваю ухватиться за корявую березку, которая на мое счастье растет рядом.
Ерунда какая-то!
Я уже метров на двести отошел от речки, а конца разливу не видно. Березняк сменяется чахлыми сосенками. Левая нога неожиданно проваливается чуть ли не по колено — оказывается, под водой уже не почва, а длинный болотный мох. Холодная струйка воды мгновенно течет за голенище, и я едва успеваю выдернуть ногу.
Разлившаяся выше бобровой плотины речка затопила не только низкий берег, но и небольшое болотце поблизости.
Затопленное болото я напрямик не перейду. И обходить его тоже нет времени — солнце уже низко. Скоро начнутся сумерки. Надо до темноты выбраться на сухое место.
Я разворачиваюсь и шлепаю по воде назад — к бобровой плотине. Подходя к берегу, замедляю шаг — хочу снова увидеть бобров. Но зверьки попрятались. Как будто заранее знали, что я обязательно вернусь.
По бобровой плотине я перебираюсь на другой берег Песенки. Может, он окажется повыше, и я смогу по нему добраться до начала каньона?
Плотина крепкая — сухие ветки только трещат под каблуками, но не рассыпаются. Настоящий насыпной мост — хоть армию по нему веди.
На середине плотины я останавливаюсь. Вытираю пот со лба и осматриваюсь.
Да, знатный пруд у бобров получился. В нем есть течение, но плотина сильно замедлила его.
Поверхность пруда густо заросла зеленой ряской. Течение и ветер гонят ряску к плотине, и она налипает на беспорядочно торчащие мокрые сучья.
Бобры перегородили реку в удачном месте. У них получился не просто пруд, а самое настоящее водохранилище.
Хорошо это или плохо?
Не такой простой вопрос, как может показаться на первый взгляд.
Плотина нарушила естественное течение реки. Теперь верховья Песенки быстро заилятся, а ниже плотины река обмелеет. Это может повредить и Еловому озеру — ведь Песенка впадает в него. Если в озеро будет поступать меньше воды, оно тоже может обмелеть. Совсем, конечно, не пересохнет — кроме Песенки озеро питают многочисленные подводные ключи и болотные стоки.
Затопленный бобрами лес постепенно превратится в болото. Стоячая вода зацветет, покроется радужной пленкой. Затопленные корни деревьев начнут гнить, и деревья постепенно засохнут.
В общем — хорошего мало. Получится еще одно болото, а их в округе и без того хватает.
С другой стороны, сами бобры — очень ценные звери. А в больших бобровых прудах настоящее раздолье для уток и других водоплавающих птиц. Вот и сейчас стайка чирков с шумом взлетела с воды, оставив на зеленой ряске темные разводы чистой воды.
Наверняка эти чирки и вывелись здесь. Весной родительская пара облюбовала бобровый пруд под гнездовье и высидела кладку.
Часто в таком пруду заводятся ондатры. Их привлекает спокойная вода и обилие водяной растительности.
В природе не бывает ничего однозначно плохого или хорошего. В любом явлении есть своя польза, и свой вред. И не всегда получается их оценить.
Я достаю из планшетки лист бумаги. Коротко записываю, где именно обнаружил бобров. Пока видел только трех зверей, но их наверняка больше. Значит, придется еще не раз прийти сюда — надо подсчитать численность популяции.
Солнце уже садится. Лес медленно тонет в сумерках. К вечеру ощутимо холодает.
Похоже, в деревню я буду возвращаться в темноте. Ну, ничего — на этот случай у меня с собой есть фонарик.
Перебравшись по плотине на другой берег, я понимаю, что не ошибся. Здесь намного суше, и я могу спокойно идти вдоль самого края воды.
Какое-то предчувствие заставляет меня пройти еще немного вверх по течению песенки. И оно меня не обманывает.
Сначала я вижу стайку странных водоплавающих птиц. Они похожи на уток. Но когда я подхожу к ним, птицы не взлетают с тревожным кряканьем, а быстро ныряют.
Я останавливаюсь и жду. Ага, вот они — вынырнули подальше от берега. И сразу же снова нырнули.
В сумерках я не могу точно разобрать, что это за птицы. Но по поведению они похожи на поганок. Есть такие забавные водоплавающие. Поганками их назвали за удивительно невкусное мясо — оно сильно воняет тухлой рыбой и водорослями.
я стою совершенно неподвижно, и мне везет. Одна из птиц выныривает совсем рядом со мной. Теперь я могу хорошо ее разглядеть.
У птицы темная шапочка на голове и светлая короткая шея.
Я могу ошибаться. Но, кажется, это красношейная поганка — очень редкий вид. Весной и летом эти птицы отличаются рыжим оперением шеи и густыми рыжими бровями. Они строят плавучие гнезда, а птенцов в первые недели жизни катают прямо на спине.
