У царя Мидаса ослиные уши - Бьянка Питцорно

В общем, они счастливы и ждут ребёнка. Ты можешь сказать: «Как же она будет укачивать его одной рукой?» Она ведь отрублена и уже снова потерялась. И кто же её нашёл? Конечно, злобный старикашка. Используя забальзамированную руку как своего рода компас, он начинает гипнотизировать бедняжку Рашель на расстоянии, хотя даже не знает, где та находится. Однажды ночью несчастная женщина слышит угрожающий голос. Чтобы избавиться от него, она бросается с высокой скалы и погибает, а её возлюбленный отчаянно рыдает, но уже ничего не может поделать.

КОНЕЦ

Когда занавес опустился, все мы, зрители, плакали. Особенно тётя Пеппина Сантагедди, которой за семьдесят, но она никогда раньше не бывала в театре и не могла убедить себя, что видит лишь игру актёров. Никола Керки, «парень» из магазина, очень злился, как будто эта история случилась взаправду, то и дело повторяя: «Всему виной капитализм! Всему виной американские империалисты!» Я не уверена, что правильно разобрала, но при мне американцев никогда так не называли.

Мы ещё плакали, когда на сцену вышел директор труппы и объявил: «Дамы и господа, а теперь, для поднятия настроения, мы предлагаем вам небольшой комический финал».

Эта часть спектакля длилась совсем недолго, всего минут десять. На сцену вышли два актёра в странной одежде – точнее, в лохмотьях. Их звали Чиччо и Джиджетто. Они стали без всякой причины оскорблять друг друга, пинались, падали, роняли стулья. Чиччо иногда катался по земле, делая вид, что рвёт на себе волосы, и выл, как собака. Джиджетто брызгал ему водой в лицо из резинового цветка в петлице пиджака. Я подумала, что так же глупо ведут себя клоуны в цирке, и это меня опечалило. Но эти двое были очень смешными, и публика хохотала во всё горло, поскольку цирка жители Портосальво тоже никогда не видели. Потом и я немного посмеялась.

В общем, представление прошло чудесно. На лавках дона Джулио не осталось ни единого свободного места. Даже если бы кто-нибудь предложил заплатить золотом за каждый килограмм своего веса, ему бы некуда было пристроиться. Многим вообще пришлось сидеть на стене сада Джузеппе Сасси, что в глубине площади. Явились все жители Портосальво. А вот из отдыхающих не пришёл никто, потому что, по их мнению (которое мне передала мама, так что я не знаю, почему они так думают), «Друзья Фесписа» – просто компания бродяг, нищих и попрошаек, которые даже играть не умеют, а потому ставят одни лишь душераздирающие мелодрамы, подходящие только для людей невежественных. Она не хотела, чтобы я туда шла. К счастью, я настояла, и она всё-таки разрешила. Спектакль мне понравился, хотя он и правда оказался душераздирающим. Но это не недостаток.

Я очень хотела бы пойти в театр вместе с Ирен. Для неё это было бы впервые. Но оглядев зал, я её не увидела. Кто знает, может, она придёт сегодня вечером. Или, может, её не отпускают: например, если отец считает, что все комедии аморальны и не годятся для серьёзной девушки. На самом деле, я не знаю, откуда в Карлетто проявилась такая строгость. Раньше они не особенно задумывались о моральном облике Ирен.

Тильда, естественно, тоже не пришла. Последние пару дней она стала слишком уж нервной и кидается на всех, как гадюка. Должно быть, Джорджо так ей до сих пор и не написал. Она даже пыталась убедить Зиру не ходить на спектакль, говорила, что не такое уж это и культурное событие. И эта дурочка Зира почти дала себя уговорить. К счастью, вмешалась Форика, которая в конце концов и победила. Наследницы тоже не было – тем хуже для них. Я, если только смогу, сегодня вечером схожу ещё раз (и наплевать, что я уже знаю и эту историю, и чем она заканчивается). А потом завтра, на новый спектакль, и послезавтра, и каждый вечер, пока эта труппа не уедет с Серпентарии.

Глава четвертая

Из летнего дневника Лалаги Пау

5 августа

«Отрезанная рука» понравилась мне вчера даже больше. Я снова боялась, но по-другому, потому что уже знала сюжет и происходящее на сцене не стало для меня таким страшным