У царя Мидаса ослиные уши - Бьянка Питцорно

красивая, пусть и не настолько, как Тильда, хотя Анна Лопес вчера сказала маме, что через пару лет у неё отбоя не будет от охотников за приданым.

Бедняжка, со всеми своими деньгами она никогда не сможет быть уверена, действительно ли парень любит её или решил жениться по расчёту. Ужасное, должно быть, ощущение.

Они со Звевой приехали на Серпентарию на пятнадцать дней в гости к родителям Ливии, но Тильда уже пообещала, что их дружба будет длиться вечно, даже если они живут в разных городах, что они будут переписываться, а в следующем году увидятся в Плайямаре. Я слышала, как она говорила это Наследнице на яхте, когда мы плыли на пляж.

Уверена, она уже рассказала ей о Джорджо. А может, даже о том, целовались они или нет. Интересно, способна ли Дария хранить тайны так же крепко, как я.

Ах, да, совсем забыла: Наследницу зовут Дарией.

Дорогой дневник, вчера пришло ещё одно письмо из Лоссая. Почтальон принёс конверт, пока я гуляла с близнецами, и его приняла мама. Я очень боялась, что она скажет: «Что это ещё за Сандра, о которой я никогда не слышала? Прочти-ка, что она тебе пишет». К счастью, ей тоже пришло письмо, и на мой конверт она внимания не обратила. Но что, если спросит в следующий раз? Какое оправдание мне изобрести? Дорогой дневник, как ты считаешь, должна ли я рисковать прослыть лгуньей из-за Тильды? Если в следующий раз мама попросит у меня письмо, я отдам ей его, даже если Тильде потом не поздоровится. Пусть отправляет тайные письма через свою Наследницу!

Глава вторая

Вечером по дороге во двор, куда она шла выплеснуть ведро с грязной водой, Лалага краем уха услышала, как прислуга с воодушевлением обсуждает предстоящий приезд театральной труппы. Они пробудут на Серпентарии весь август, до конца праздника святого покровителя острова, которым закрывается купальный сезон. Репертуар обещали обширнейший.

– Каждые два вечера новый спектакль, – рассказывала Лугия, лучше всех информированная, поскольку актёры собирались поселиться в доме её племянницы. – Всего их десять взрослых и пятеро детей, они сами исполняют все роли.

– Но где? В Портосальво же нет зала, – поинтересовалась Лалага.

Зато в Лоссае их было целых три: «Пуччини», принадлежавший командору Серра из Серраты, где шли только оперы; кинотеатр «Блеск», где не только показывали фильмы, но и проводили театральные вечера, балы-маскарады и конкурсы красоты; и, наконец, клуб железнодорожников, где, в основном, ставили комедии на местном диалекте в исполнении любительских трупп. Не стоит забывать и о приходских спектаклях: в каждой церкви были свои постановки, даже в институте для глухонемых в конце каждого года показывали сценки с участием тех студентов, кто всё-таки научился говорить.

Марини часто бывали в театре. За зиму с бабушкой, дедушкой, тётей и дядей Лалага посетила по меньшей мере десяток спектаклей. Ещё она ходила в театр с матерью – та даже выписывала журнал «Занавес» и во время театрального сезона на пару недель приезжала в Лоссай, оставляя детей на попечение Аузилии. «Как же я тебе завидую!» – писала Ирен, требуя пересказать ей каждую постановку слово в слово. Сама она в театре не бывала, так что весь её опыт в этом вопросе ограничивался письмами подруги и статьями в журналах или газетах.

А на Серпентарии не было даже зала, достаточно большого, чтобы вместить импровизированную сцену и сиденья для зрителей. Где же будет выступать эта новая труппа?

– На площади Пигафетты, под открытым небом, – ответила Зира, прослышавшая об этом от дяди, работавшего сторожем. – Дон Джулио даст им лавки из церкви, а сцену устроят на грузовике – они всегда так делают, потому что выступают по всей стране, а залы есть только в городах.

Труппа называлась «Друзья Фесписа». Лалаге сразу вспомнилась книга «Капитан Фракасс», которую ей зимой давал дедушка Марини. В ней говорилось о благородном, но обнищавшем юном бароне де Сигоньяке, который путешествовал по Франции с труппой бродячих актёров, выдавая себя за одного из них. Она настолько полюбила эту книгу и с таким энтузиазмом о ней рассказывала, что дед предупредил:

– Только не пиши сочинений на темы, которые тебе не по возрасту, иначе монахини меня отругают. Может, стоило подождать, пока тебе не исполнится хотя бы пятнадцать. А то, глядишь, окажется, что в интернате она и вовсе запрещена.

В прошлом дедушке уже попадало, поскольку Тильда с детства читала все самые сложные романы, какие только могла найти в его библиотеке. Лалаге тоже не хотелось отставать, и даже натыкаясь случайно в какой-нибудь книге на незнакомые слова, она делала вид, что всё понимает.