Психология обмана. Как, почему и зачем лгут даже честные люди - Чарльз В. Форд

Самообман одного человека или откровенная ложь могут стать твердым воспоминанием другого и его «правдой».

Глава 10

Распознавание обмана

Тот, у кого есть глаза, чтобы видеть, и уши, чтобы слышать, может быть уверен в том, что ни один смертный не способен сохранить тайну. Если его губы безмолвны, он объясняется на пальцах: предательство сочится из него через каждую пору кожи.

Мы живем в эпоху информации, наполненную неиссякаемыми потоками данных. Мы не просто постоянно получаем информацию, истинность которой должны оценивать, из общения. На нас обрушивается лавина сообщений средств массовой информации (прессы, радио, телевидения и даже компьютерных модемов). Если информация — власть, тогда дезинформация ослабляет власть. Таким образом, мы все должны быть детекторами лжи и постоянно затрачивать энергию на оценку достоверности входящей информации и мотивацию ее источника.

Кажется, что поиск истины стал общественно принятым стандартом. Если человек принимает все на веру и не задает вопросов, мы называем его доверчивым и наивным простаком. Если кто-то слишком бдительный и подозрительный, мы считаем его параноиком. Существует оптимальный ряд действий по раскрытию обмана, и принятие некоторой информации на веру воспринимается как социально приемлемое. В данной главе мы сосредоточимся на разоблачении лжи, которой каждый из нас занимается в повседневной жизни. В главе 11 обратимся к технологическим методам по раскрытию обмана.

Человек как детектор лжи

Четырнадцатилетний мальчик стоит перед директором школы, его обвиняют в том, что он украл часы из чужого шкафчика. Мальчик запинается и отрицает вину, переминается с ноги на ногу, пристально смотрит на книжный шкаф, чтобы не встретиться взглядом с директором. Директор не знает, что у мальчика деспотичный, жестокий отец, который часто бьет его за проступки. Каковы шансы директора определить искренность мальчика и с чего ему следует начать?

Мы все затрачиваем значительное количество психических сил, оценивая непрерывный поток информации. Она сопоставляется с приобретенными ранее знаниями, а последующая информация будет оцениваться в свете новоприобретенных данных. Этот процесс уже давно стал автономным, и обычно мы его не замечаем. Он достигает нашего сознания, только когда расхождения становятся велики или возникают нежелательные эмоции. Из-за потребности в самообмане мы часто осознанно не проверяем ложную информацию, как свежую, так и старую. Однако большой объем сообщаемого оценивается автоматически, и впоследствии влияние на наши эмоции и поступки.

Клинический случай, иллюстрирующий результат подсознательного принятия дезинформации, связан с началом приступов паники у молодого человека, который проводил каникулы с родителями. Раньше с ним не случалось ничего подобного. Когда он вернулся домой, узнал, что его девушка ему изменяла. В течение последующей психиатрической оценки как врачу, так и пациенту стало очевидно, что девушка обманывала его уже несколько недель. Он принимал данные, указывающие на предательство, но не мог преодолеть желание быть любимым и потребность сохранить связь, поэтому не допускал нежелательную информацию в сознание. Когда девушка изменяла в открытую, пользуясь тем, что бойфренд уехал на каникулы, он испытывал острое чувство тревоги, но не понимал ее причину. Сходные приступы паники у другого пациента начались, когда командировка разлучила его с любовницей. Симптомы предшествовали сознательному признанию, что отношения под угрозой, и сознательному пониманию беспорядочного поведения любовницы.

Мы постоянно оцениваем ценность и достоверность информации, которую получаем. Отдельные слова проверить сложно, поэтому мы используем другие средства для оценки «правдивости» полученного послания. При встрече лицом к лицу или живом разговоре (например, по телефону) уделяем внимание невербальному общению. Для этого мгновенно обрабатываем большое количество разных типов информации и приходим к «интуитивным» выводам, врет ли нам собеседник. Относительно немногие люди намеренно разделяют все данные на отдельные компоненты.

В каждом послании сочетаются разные виды коммуникации.

По одной из гипотез, когда человек пытается обмануть, он более смущен, встревожен и неуверен, чем тот, кто говорит правду (Дипауло и др., 1985). Могут происходить изменения поведения, заметные остальным. Сильные эмоции (например, тревога) усиливаются, когда речь заходит об уже взволновавшей его теме (независимо от истинности высказываний), из-за страха перед последствиями недоверия, из-за чувства вины, вызванного неподобающим или греховным, по признанным нормам, поведением. То есть начало эмоциональной активности чаще всего связано со спорной или волнительной темой. Обсуждение может затрагивать раздражающие темы и вопросы сексуальной сферы. Оно увеличивается, когда ставки высоки (например, обманщик будет наказан, если ему не поверят). Когда человек убежден, что ложь — это грех, идя на обман, он чувствует себя очень виноватым, проявляет страх и тревогу, даже если его обман оправдан с точки зрения морали (например, ложь гестапо о местоположении евреев).

КОММУНИКАЦИЯ ВКЛЮЧАЕТ САМИ СЛОВА, ТЕМП, ГРОМКОСТЬ И ВЫСОТУ ГОЛОСА, ВЫРАЖЕНИЕ ЛИЦА, ЖЕСТЫ И ПОЛОЖЕНИЕ КОРПУСА И РУК, ЗАМЕТНЫЕ ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ РЕАКЦИИ НА ВОЛНЕНИЕ, ТАКИЕ КАК РУМЯНЕЦ НА ЩЕКАХ И ПОТ НА ЛАДОНЯХ.

С одной стороны, человек, говорящий правду, мог бы выдать свое волнение при тех же обстоятельствах. Из страха, что в его правду не поверят, или тема разговора оказалась спорной и неловкой. Кроме того, все проявляют волнение и смущение по-разному и в разной степени даже при одинаковых обстоятельствах. Экман (1992) ввел термин ошибка Отелло для обозначения риска неверного понимания эмоциональной реакции как доказательства лжи. Он же использовал термин идиосинкратическая ошибка для ситуаций, когда человек демонстрирует характерное для него поведение, которое воспринимается как доказательство лжи. Например, некоторым людям свойственно почти не смотреть в глаза собеседнику. У собеседников может зародиться подозрение в неискренности, хотя на самом деле это никак не связано с содержанием и правдивостью высказываний.

Другая возможная ошибка при определении искренности собеседника исходя из его волнения — это вероятность того, что не все психологически реагируют на тревожные ситуации. Люди с антисоциальным расстройством, чья ложь обычно приносит наибольший вред, обладают низким уровнем автономности и субъективной тревоги в разных социальных ситуациях (Ликкен, 1957; Шмаук, 1970). Парадоксально, но людей, которых больше всего стараешься уличить в обмане, сложнее всего разгадать.

Невербальные проявления обмана

Исследователи пользовались разными методами, чтобы определить, какие вербальные, поведенческие и психологические реакции наиболее характерны для обмана. Участников эксперимента просили честно рассказать о ком-нибудь, а потом говорить о том же человеке, но уже неискренне. Оба рассказа записывались на видеопленку. Другие участники (которые не знали, какой из рассказов честный) просматривали пленку и оценивали правдивость или ложность каждого утверждения. Их суждения основывались только на визуальных подсказках (без звука); только на звуковых подсказках (без изображения) или на звучании и изображении одновременно.

Некоторые наблюдения над поведением, сопровождающим ложь, приведены ниже. Однако несомненно, что они имеют статистическое значение, но не могут однозначно доказывать или опровергать наличие лжи. Такое поведение часто сопровождает обман, поэтому есть основания считать, что это не просто совпадение, но оно может проявляться и когда человек говорит правду.

Вербализация и вокализация

Голос тоже способен сообщить определенную информацию. Слова можно отделить от других составляющих высказывания и проанализировать их письменную фиксацию. Речь лгущего человека включает отрицательные утверждения, неуместные высказывания, очень общие фразы, односложные ответы и мало информации о самом говорящем. Одни и те же высказывания неоднократно повторяются, и речь неспонтанна. Она становится менее правильной, увеличивается число грамматических ошибок и оговорок (Дипауло и др., 1985a; Цукерман и Драйвф, 1984).

Можно оценивать речь исходя из понижения голоса и изменения темпа, высоты тона и времени, затрачиваемого на ответ. Лгущие люди чаще изменяют тон и больше колеблются (Дипауло и др., 1985a; Цукерман и Драйвф, 1984). Они склонны говорить медленнее и дольше обдумывать ответ. Ложные ответы на вопросы в интервью, как правило, менее решительные и более развернутые (Харрисон и др., 1978). Обман требует от человека бо́льших интеллектуальных затрат, чем честность (Эллиот, 1979), из-за отсутствия спонтанности и контроля за своей речью.