Психология обмана. Как, почему и зачем лгут даже честные люди - Чарльз В. Форд

Интервьюер влияет на поведение обманщика

Стиль интервью влияет на искренность ответов. Стифф и Миллер (1986) определили, что поощрение ложного утверждения увеличивает масштабы обмана. Очевидно, что лжец, способный «прочитать» свою жертву, усиливает те компоненты поведения, которые встречаются одобрением. И наоборот, человек, который говорит правду, испытывая неодобрение, скорее всего, станет еще более откровенным, чтобы доказать свои слова.

Этот метод имеет практическое значение, если у пациента подозревают фантастическую псевдологию. Мы установили, что вместо вопросов о достоверности псевдологичных утверждений при диагностике намного эффективнее проявлять повышенный интерес к сказанному. Вдохновляясь, псевдолог усложняет историю до тех пор, пока не становится очевидно, что это вымысел.

Как научиться лучше распознавать обман

Когда люди лгут, они выдают себя несоответствием вербального и невербального посланий. Логика подсказывает, что можно научиться фиксировать и анализировать эти несоответствия, чтобы вернее распознавать обман. Процесс совершенствуется с возрастом. Очевидно, что одни от природы способны лучше различать ложь, чем другие. Из этого не следует, что одни могут научиться быть лучшими лжецами, чем другие.

Доказано, что большинство людей непросто обмануть (Дипауло и др., 1980). У некоторых, возможно, есть уникальный дар, и они оказываются правы в 80–90 % случаях (Экман и О’Салливан, 1991). Почему же при этом нас удается обмануть — уже само по себе интересный вопрос. Возможно, по версии Б. М. Дипауло (1981), многие подсознательно воспринимают способность распознавать ложь скорее как изъян, нежели навык.

Если во время обмана люди непроизвольно дают определенные подсказки, и если некоторые умеют хорошо считывать эти подсказки, значит, можно натренироваться в разоблачении лжи. Такие попытки предпринимались, но результаты оказывались в лучшем случае различными. Цукерман и коллеги (1984, 1985) показывали участникам эксперимента видеозаписи, на которых одни люди обманывали, а другие говорили правду, а потом зрителей попросили определить, где правда, а где ложь. На некоторых видеокассетах были запечатлены и мимика, и речь, на других только мимика, на третьих только речь. Точные суждения получали одобрение. Незначительные улучшения в определении обмана наблюдались, но только при эксперименте с кассетами, на которых была или мимика, или только речь. Когда участники эксперимента оценивали определенного говорящего, они были более точны, но этот навык не распространялся на других обманщиков. Иначе говоря, тренировки позволят распознавать обман человека, о котором больше узнаешь, но этот навык не распространяется на других.

Кохнен (1987) изучил четыре группы опытных офицеров полиции, которые смотрели и слушали записанные на видеопленку утверждения, правдивые и ложные. Одна группа уделяла больше внимания мимике и невербальному поведению, другая — содержанию высказываний, остальным не давали особых указаний. Каждая группа (кроме последней) получила 45‑минутный курс подготовки, где рассказывали об особых признаках-подсказках. В этом исследовании офицеры полиции не показали хорошие результаты. Чаще всех ошибались те, кто обращал внимание только на слова. Интересно, что срок службы в полиции никак не отразился на способности отличать правдивые утверждения от ложных. Более того, имеется обратная связь: чем больше офицеры полиции верили в свою правоту, тем чаще ошибались!

Два немецких исследователя (Фидлер и Валька, 1993) добились серьезных результатов в обучении людей распознавать обман. Из работ по исследованию невербальных знаков Фидлер и Валька выбрали семь основных знаков из мета-анализа Цукермана и Драйвера (1984), имеющих диагностическое значение:

1. Неприятная улыбка.

2. Отсутствие движений головой.

3. Увеличение количества самоадаптеров (например, поднесение рук к лицу).

4. Повышение голосового тона.

5. Уменьшение категоричности суждений.

6. Заполнение пауз («ну», «э‑э»).

7. Менее гармоничное и связное невербальное поведение на разных каналах коммуникации.

Исследователи не пользовались привычной парадигмой (приятен или неприятен ли говорящему собеседник) для различения правды и обмана. В интервью, напротив, люди признавались в мелких правонарушениях: безбилетный проезд на автобусе, кражи газет и так далее. Причем половина была правдой, а половина — ложью.

Три группы участников эксперимента оценивали правдивость записанных утверждений. Контрольной группе не давали никаких подсказок и наставлений. Второй группе рассказали о семи невербальных знаках. Третью не только вооружили невербальными подсказками, но и сообщали, правильно ли они оценили первые 16 записей.

Все участники показали хорошие результаты в оценке достоверности ситуаций. Группа, знавшая о невербальных подсказках, дала больше правильных ответов, чем те, кому о них не рассказывали, при определении ложных высказываний. Но ей не сообщали о правильности ответов, и результаты не улучшались с опытом (количеством записей). При определении «истинных» утверждений все испытуемые показывали лучшие результаты с опытом, особенно если знали о подсказках и имели обратную связь. Интересно, что, когда участникам эксперимента сразу сообщали, правы они или нет, это не улучшало результаты. При увеличении количества рассмотренных случаев (увеличение осведомленности) сначала увеличилось количество правильных ответов при определении правдивости или ложности утверждений, но потом их количество сокращалось. Брандт и коллеги предположили, что по мере того, как собеседник больше узнает о говорящем, из-за перегруженности информацией он дает меньше правильных ответов. Вероятно, поэтому одному супругу сложно распознать ложь другого.

Большинство людей неспособны значительно развить свое умение распознавать обман. Однако у некоторых есть к этому врожденная способность. Теперь нам бы хотелось перейти к людям, которые, вероятно, умеют «профессионально» раскрывать ложь, и посмотреть на их возможность раскрывать обман.

Люди, профессионально распознающие обман

Фильм «Мэверик» рассказывает о причудливом мастере покера, Брэте Мэверике. Главный герой выигрывает партии, легко побеждая своих соперников, включая очаровательную мисс Аннабелль Брэдфорд. В определенный момент Брэт любезно сообщает ей, что ее выдает то, что она начинает нервно стучать зубами. В важной игре сезона Аннабелль снова проигрывает, блефуя подсказанным способом. В бешенстве она спрашивает Мэверика, как он узнал. «Задержка дыхания, — ответил он. — Когда ты волнуешься, задерживаешь дыхание».

До какой степени человек может развивать навык распознавать обман? Научился ли кто-нибудь профессионально считывать невербальное поведение окружающих? Данные, приведенные в предыдущем разделе, показывают, что большинство людей не очень хорошо распознают обман, и специальная подготовка не позволяет им улучшить свои результаты. Способен ли такой человек, как Брэт Мэверик, «считывать» предательские подсказки, которые выдают других игроков в покер, или это всего лишь кинонебылица? Давид Гаяно (1980, 1988), ученый из Калифорнийского государственного университета, занимался этим вопросом и пришел к заключению, что «наше понимание того, что делают за карточным столом профессиональные игроки в покер, помогло бы распознавать обман и искаженную информацию в повседневной коммуникации».

Доктор Гаяно выделяет три класса игроков в покер. Новички и любители не контролируют тело и передают непроизвольно много информации. Они с готовностью и недвусмысленно демонстрируют достоинство своих карт через «сообщения». Более опытные игроки контролируют свое тело и иногда удачно блефуют. Наибольшим мастерством обладают профессионалы. Они с «поразительной точностью» оценивают карты соперников и буквально «читают» любителей. Чтобы развить и использовать эти навыки, профессионалам заводят длинный — заученный наизусть или письменно зафиксированный — список стилей игры и особенностей сотен соперников. Они в курсе, что пристальный взгляд на другого игрока усилит подозрения остальных и выдаст много информации.

Стратегии блефа включают попытки устранить любые невербальные подсказки. «Бесстрастное лицо игрока в покер» («poker face») — общее место. Они могут надевать темные очки, чтобы скрыть лицо и не дать соперникам заметить изменение размера зрачков, выдающее волнение и непроизвольное эмоциональное возбуждение. Альтернативная стратегия — увеличение азбучных симптомов, вербальных и невербальных, чтобы сопернику было сложно отличить истинные послания от ложных в общем «гуле». Игроки, пользующиеся этой стратегией, много говорят и жестикулируют. Скрывают свои потенциальные «улики» и непредсказуемые перепады настроения, переходы от молчания к болтливости, а потом обратно к тишине. Все эти стратегии не допускают неосмотрительной утечки информации через невербальные каналы. Усложняя навыки распознавания обмана, некоторые игроки в покер используют «ложные сообщения» и «антисообщения». В первой ситуации игрок скрывает свое сообщение. Например, кашляет, когда блефует. Ложное сообщение может использоваться сознательно для обмана соперников, когда ставки высоки. Антисообщения — движения, которые на первый взгляд являются сообщениями, но выражаются беспорядочно, чтобы запутать других игроков.