Воин Бездны - Алексей Головлев

А потом… Когда проклятая тварь терзала «Дракон»… Ещё хуже! Ужас, оцепенение, да. Но не в том дело: видишь, как совсем рядом на твоих глазах гибнут люди, видишь в мельчайших подробностях… Бессилие – вот что. И стыд. Он грызёт меня и сейчас. Стыд и недоумение: как мы, люди, оказались такими трусливыми и слабыми? Может, надо было выстрелить и нам, отвлечь внимание… Но ведь гибель же!!! Было б два уничтоженных корабля вместо одного. И все.

А может, монстр и внимания на нас не обратил бы. Как там? «…свисту дротика он смеётся…» Недаром же Салауну дела не было, заряжен наш лук или нет, Жорд ещё удивился…

Вроде и всё правильно выходит, вроде и не виноваты мы ни в чем… А стыд все равно гложет. И только сейчас, когда я выплеснул всё на бумагу, – понял почему.

Когда тварь исчезла в бездне, когда за ней последовала акулья свита, когда океан вновь стал пустым и безопасным…

Никто не предложил выслать шлюпку. Никто.

И я – в том числе.

Глава 8

«Горностай». Судовой журнал.

…канун Петрова дня, по римскому исчислению – 23 июля. Встать на якорь не удалось, для замера глубины не хватило длины лота. Судно дрейфует в северном направлении. Ветер слабый, юго-восточный, волнение среднее.

Закончен ремонт рангоута и такелажа.

На рассвете, не приходя в сознание, умер матрос Дэниель Рю, раненый обломками гика. Второй пострадавший, Томас Бийан, вернулся в строй.

Сегодня истекают трое суток с момента гибели дальнего рейдера «Красный дракон».

В соответствии с приказом конверт будет вскрыт после полудня в присутствии всех корабельных офицеров.

– А ну-ка брат, давай в сторонку.

– Что за…

Шершавая ладонь закрыла рот. Эрван почувствовал, как десяток рук хватают его, поднимают и тащат, словно бревно.

– Не дёргайся, парень! – прошептали справа: Эрван не смог разглядеть кто – голову крепко держали. Ощутил лишь запах чеснока и немытого тела, совсем близко. Поморщился и тут же удивился сам себе.

Какого чёрта? До того ли сейчас? И что они задумали?

Эрвана прислонили к мачте, завели кисти назад. Он почувствовал, как вокруг тела обвиваются верёвки, запястья сдавила ременная петля. Он попробовал напрячь мускулы… Бесполезно. Матросы, собаку съевшие на вязании узлов, своё дело знали.

Через минуту он был обмотан с ног до шеи, словно катушка нитками.

– Не ори, а то кляп вставим. Или чего похуже. Понял?

Перед глазами Эрвана блеснуло выщербленное лезвие. Кивнуть Эрван не мог: просто закрыл и открыл глаза.

– Вот и молодец.

Теперь Эрван узнал голос Эрле.

Голову, наконец, перестали держать, освободили рот. Эрван осторожно глянул по сторонам, стараясь не выдать недоумения и страха.

На палубе собралась вся команда. Матросы стояли кучками и переговаривались нервным шёпотом, искоса посматривая друг на друга. Кое-кто прятал оружие, но большинство держало клинки обнажёнными. Эрван поймал несколько взглядов исподлобья, обращённых в его сторону: тяжёлые, мрачные, ничего хорошего они не сулили. Он осторожно посмотрел на Эрле: тот стоял молча и, похоже, ждал расспросов.

Ну уж нет! Захочешь, сам выложишь. Разве только…

– Конюх где? – Эрван старался говорить спокойно и холодно.

– В кубрике, живой и здоровый, – Эрле пожал плечами. – Мы ж не звери… И с тобой бы помягче обошлись, да уж больно ты, брат, горазд руками махать. Стой уж так.

Эрле явно чувствовал себя неловко: прятал руки за спиной, переступал с ноги на ногу. В глаза он старался не смотреть.

Эрван молчал.

Повисла неловкая пауза. Наконец матрос не выдержал, крикнул с неожиданной злобой:

– Разговаривать не хочешь? Гордый? Ничего, разберёмся с офицерьём, потом и о тебе подумаем!

Эрван молчал.

Эрле сплюнул на палубу и отвернулся. Подошёл к остальным.

– Ну что, начали? Старик готов?

Сквозь толпу проковылял Гоэл.

– Готов, готов! Куда уж мне деваться – раз выбрали…

Он сделал шаг к двери. Эрле и здоровяк Томас встали по бокам, сжав абордажные сабли.

Гоэл схватился было за дверную ручку… И замер. Обернулся, посмотрел на матросов с тоскливой неуверенностью.

– Ребят, ещё не поздно, а? Может, ну его?

– Струсил, болван старый? – прошипел в ответ Томас. – Ведь это ты пел в уши, что нас на убой тащат! Нельзя, дескать, быть скотом, действовать надо, терять нечего – так и так, мол, погибнем… Твои слова, верно? Вот и отвечай за них!

Дверь резко открылась, Гоэл едва успел отскочить.

На пороге, занимая почти весь проём, высился Бастиан. Он осмотрел палубу, переводя взгляд с одной кучки матросов на другую. Сложил руки на груди и широко улыбнулся. Похоже, угрожающий вид матросов и готовое к бою оружие на него впечатления не произвели.

Хотя… Эрван хорошо знал это добродушное выражение лица и простецкую улыбку: как правило, они не сулили адресату ничего хорошего.

Гоэл, видимо, подумал о том же: он отшатнулся, побледнел, челюсть отвисла… Бастиан взирал на него с благожелательным интересом.

– Ну? И что ты имеешь мне сообщить?

Матросы загудели. Гоэл, чуя за спиной поддержу, собрался с духом и выпалил:

– Баст! Люди устали. Дальше они не пойдут.

– Угу, – Бастиан задумчиво кивнул. – Дальше не пойдут, значит… А куда пойдут?

– Домой, ясное дело! – отозвались из задних рядов.

– Угу. А если мы, офицеры, не подчинимся…

– Пойдём без вас!

– Вот, значит, как. М-да. Не ожидал. Разочаровали вы меня, ребята.

Бастиан сокрушённо вздохнул.

– А ты на совесть не дави! – выкрикнул Эрле. – У вас много совести? За весь поход ни слова – кто, почему, зачем… Вы прётесь чёрт знает куда, а умирать нам! Нет уж, хватит! Мы не бараны, просто так себя зарезать не дадим.

На палубе разразилась настоящая буря: от божбы, угроз и проклятий Эрван едва не оглох. Над головами засверкали клинки.

Бастиан спокойно ждал, пока утихнут крики. Затем ехидно осведомился:

– Не хотите, значит, дохнуть как бараны? – он резко, без замаха впечатал кулак в дверную стойку – только щепки полетели. Рявкнул: – А я говорю: бараны и есть! Ну выкинете вы нас за борт – дальше что? На восток, через Стража? Он небось как раз проголодался… Ладно, предположим, дуракам везёт – вы прошли. И? Вы ж, остолопы, умеете только рот набивать. Тех пареньков помните, которые от фоморов удирали? Люггер с креном на правый борт? К вашему сведению, они, пока удирали, на риф напоролись. Думаете, вы лучше? Чёрта с два! И с вами, дурачьём, то же самое будет: угробите судно и сами сдохнете!

Бастиан грозно оглядел притихших моряков.

– Ладно, добрый я сегодня. Покладистый. Предположим даже – добрались вы до берега. Что потом? Война вот-вот начнётся, балбесы, – понимаете, нет?! А то и уже началась… Вас как крыс переловят да и вздёрнут под барабанный бой. Доходит? Понятно объясняю?

Невнятное бормотание на палубе. Шелест загоняемых в ножны клинков.

Бастиан хмуро кивнул. Продолжил тихо и проникновенно:

– Поймите, дурни… Нет у вас на борту врагов. Не-ту! Стража видели? Ему без разницы, кого жрать: матросов или офицеров. Все тут люди, все жить хотят.

Он достал из-за пазухи коричневый пакет с тёмными пятнами сургуча. Поднял над головой:

– Всем видно? Здесь – цель экспедиции. Мы не могли вскрыть его раньше – приказ есть приказ. А когда прочли бумагу, хотели всем кораблём совет держать, решить, что и как. Да вы уж сами всё… решили.

Он поморщился, разочарованно махнул рукой.

Повисло неловкое молчание. Боцман ждал, обводя матросов горящим взором, – те прятали глаза и явно желали оказаться от боцмана как можно дальше – неважно где.

– Бастиан! Пожалуйста, прости ты нас! – раздался детский голос. – Мы больше не будем, честно-честно!

«Яник! – поразился Эрван. – А он тут с какого боку? Неужели на приключения потянуло?»

– Парши-и-вец, – протянул Бастиан и ухмыльнулся. – Выпороть бы тебя: впредь наука будет.

– Ну и выпори, и выпори! Прости только!

Внезапно Бастиан расхохотался.

– Ну и болваны! Мальчишка-то умней вас всех оказался: он один допёр – повиниться надо!

Вздох облегчения… тихие, неуверенные смешки. Похоже, матросы поняли – грозу ещё можно отвести.

Гоэл съёжился, забормотал сбивчиво и невнятно:

– Баст, ты это… Конечно… Просто люди устали, ну и вот… Не подумали… Виноваты, да.

Улыбка исчезла с лица боцмана, он посмотрел на матросов презрительно и зло:

– Простить? Да будь моя воля, вы б у меня дерьма наелись! Радуйтесь, дурачьё, что не я ваш капитан. Салауна просите! Может, он добрее будет…

Он смерил Гоэла взглядом с головы до ног, покосился на Эрле и скрылся в кают-компании, хлопнув дверью.

Гоэл обернулся к товарищам. Прошипел:

– Ну, что застыли, как я не знаю кто? Не дошло, что ли? Салауна упрашивать надо!

Эрле кивнул, за ним Томас, потом остальные. Тут и там послышались крики: «Да здравствует капитан!» Сначала робкие и нестройные, они звучали всё громче, уверенней и наконец слились в единый рёв: матросы скандировали так, словно от этого зависела их жизнь.