Истоки инквизиции в Испании XV века - Бенцион Нетаньяху
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Развитие событий в Испании было одновременно и похожим, и непохожим на то, что происходило в Германии. И в той, и в другой стране религиозные аргументы, как мы отметили, явились недостаточными для того, чтобы обеспечить нужды ненавистников обращенных, которые стремились в Испании к тому же, к чему и немецкие антисемиты — то есть к уничтожению объекта их ненависти. Тем не менее причины этой недостаточности были разными. Конечно, в обеих странах это было следствием уменьшения возможности использовать и полагаться на религиозное различие. Тем не менее если в Германии эта возможность ослабла в связи с общим ослаблением влияния религии, то в Испании, где христианство находилось на своем пике, это произошло по совсем другой причине. Невозможно с уверенностью основываться на религиозном различии, когда это различие практически исчезло, так как большинство марранов — или, точнее, их подавляющее большинство обратилось в христианство. Соответственно, антимарранские элементы, пытаясь укрепить основу своей кампании, должны были обратиться к расовой теории, обеспечившей им новое различие, в котором они отчаянно нуждались для достижения своей цели заблокировать «еврейское» вторжение в испанское общество и ассимиляцию в испанский народ.
И действительно, ничто не демонстрирует более убедительно слабость так называемой еврейской ереси в Испании, чем подъем мощного расистского движения против конверсо в то время, как христианизация толкала марранов по пути к окончательной ассимиляции. Именно тогда, на этой стадии развития событий, расистское движение увидело свою историческую миссию. Его целью не было спасение испанского народа от воображаемой «опасности» еврейской ереси, а от реальной опасности полной и всеобъемлющей христианизации, которая должна была принести с собой, как верили расисты, доминирование евреев над испанцами и их всевозрастающее этническое слияние. Расисты, люто ненавидевшие евреев, видели это слияние как «порчу и осквернение» — то есть заражение испанской крови порочными тенденциями еврейской расы — и, согласно этому взгляду, представляя конверсо как изначально и неисправимо аморальных, они планировали помешать их слиянию с испанцами не только этнически, но и социально. Расизм, как мы говорили везде, касаясь и Германии, и Испании, есть «последнее препятствие, которое антисемитизм может поставить перед ассимиляцией евреев в большую часть народа»[3357].
Необходимо еще одно, последнее, замечание по поводу этих исторических сражений. В Германии расизм захватил абсолютную власть, поэтому смог проложить путь к своим целям. Однако в Испании он никогда не достиг полной независимости, и поэтому его продвижение зачастую приостанавливалось санкциями Церкви и ограничениями короны. Этим обусловливается важность, которую расисты придавали инквизиции, управление которой было как минимум частично в их руках, хотя инквизиция должна была подчиняться правилам Церкви и приказам короля. Отсюда и разница в окончательном результате. Так, если в Германии расизм достиг своей цели, то в Испании ему это не удалось. Разумеется, в течение долгого времени существовала сегрегация «новых христиан» от большинства испанцев, марранское население понесло страшные потери и страдало от огромного ущерба и ужасных тягот. Тем не менее в далекой перспективе усилия расизма не увенчались успехом. Он не сумел предотвратить окончательного слияния большинства конверсо с остальными испанцами. Поэтому в Испании не расисты одержали окончательную победу, а католическая церковь и большинство конверсо, искавших ассимиляции с испанским народом.
К
Заговоры конверсо против инквизиции
Как можно объяснить общее легковерие, продемонстрированное столь многими видными историками по отношению к утверждениям и обвинениям испанской инквизиции? Что могло заставить людей, обычно известных своими критическими способностями и острым ощущением правды, принять с такой готовностью всю информацию, распространяемую инквизицией, так же как и ее агентами, приспешниками и пропагандистами? Кто может сомневаться, что большинство, если не все инквизиторы были смертельными врагами конверсо и поэтому жаждали доказать их виновность?[3358] Однако даже если некоторые инквизиторы и были нейтральны, испанское общество не было. Оно настолько пропиталось ненавистью к конверсо, что инквизиция находилась в положении, не позволяющем выносить честные вердикты. Кем были свидетели в их судилищах, если не людьми из этого общества? И какой уровень порядочности и мужества требовался от них, чтобы противостоять давлению общественного мнения со всех сторон? Даже если бы инквизиторы были более или менее беспристрастными, мы были бы должны отнестись с подозрением к каждому решению или вердикту, принятому таким судом, как испанская инквизиция. С насколько большим подозрением мы должны относиться к ее отчетам и приговорам, когда и ее чиновники, и общество жаждали крови конверсо! Возможно ли полагаться на документы, составленные в духе злобы, мстительности и страстного желания отправить конверсо на костер? Ненависти инквизиторов к конверсо, которой мы имеем неоспоримые доказательства, достаточно для того, чтобы подвергнуть сомнению их документы и приговоры в той мере, которая делает их практически ничтожными. И это вдобавок к тому, что инквизиция регулярно применяла пытки, чтобы выбить «признания» в преступлениях, приписываемых обвиняемым. Как можем мы принять всерьез какую-либо информацию, полученную под пытками или под угрозами пыток, если она не подтверждена свидетельствами, заслуживающими доверия? Такое подтверждение вряд ли было возможно при инквизиции, потому что ее свидетели не подвергались с обвиняемыми перекрестному допросу, даже их имена оставались в тайне для защиты, и эта секретность позволила многим подлецам удовлетворить свою вражду и зависть к обвиняемым или свое желание послужить инквизиторам. Если мы прибавим ко всему этому тот факт, что в Испании царил террор инквизиции, отпугивающий кого бы то ни было от защиты обвиняемых, и рвение как Короны, так и инквизиторов к конфискации имущества осужденных, к какому выводу можем мы прийти, кроме того, что документы инквизиции не заслуживают того доверия, которое они обычно вызывают?
Тем не менее мы не предлагаем не обращать внимания на эти документы. Они, разумеется, включают в себя некоторые генеалогические сведения, информацию о семейных отношениях, о роде занятий обвиняемых, и подобная информация может оказаться полезной в реконструкции некоторых элементов прошлого. Однако в том, что касается сути судебного процесса — событий, о которых идет речь в обвинении, — мы должны отнестись к ним с предельной осторожностью и с минимальным доверием.
Между тем так следует отнестись не только к самим документам инквизиции в том, что касается конверсо. Также и заявления по поводу марранов, сделанные нейтральными лицами, жившими при инквизиции, должны подозреваться во лжи. Очень редко их можно принять
