Рерих - Павел Федорович Беликов

добыча будет на

высотах. И ни ты, ни добыча

не пожелаете спуститься в лощину..

Находясь в США, Николай Константинович ни на миг не прерывал подготовки к поездке в Индию. Он старался заручиться поддержкой научных и художественных учреждений Америки и европейских стран, с которыми связывался через международные культурные организации, для того чтобы добиться разрешения у британских властей на проведение в их колонии научно-исследовательской экспедиции.

Связи с самой Индией также продолжали развиваться. Сначала они поддерживались через В. Шибаева. В письме от 25 сентября 1921 года Рерих сообщает, что через год он будет готов воспользоваться приглашением Вадья (одного из руководителей теософского центра) посетить Адьяр. Больше того, Николай Константинович просит Шибаева узнать об условиях жизни в Адьяре для приезжающих.

Однако через некоторое время в письмах Рериха начинает проскальзывать разочарование: он недоволен деятельностью теософского общества. Художнику претят распри между его руководителями и безграмотность «оккультной» литературы, профанирующей философскую мысль Востока.

В апреле 1922 года Николая Константиновича приглашает в Индию один из оппозиционно настроенных лидеров теософского движения, впоследствии порвавший с ним индийский философ и писатель Д. Кришнамурти. Но художник уже решил не связывать свою будущую деятельность в Азии с теософами. Похоже, что некоторые теософы с опаской относились к просоветским Настроениям Рериха. Это прежде всего касалось руководительницы русского теософского общества А. Каменской, эмигрировавшей после Октябрьской революции в Швейцарию и имевшей прямые контакты с Адьяром.

Во всяком случае, в августе 1922 года Николай Константинович пишет Шибаеву: «…если Вы потерпели разочарование в Каменской, то я потерпел то же в Безант. Это печально, но это так». В этом же письме художник сообщает, что через одиннадцать месяцев он будет окончательно готов покинуть США.

Уехал Рерих из Нью-Йорка месяцем раньше, чем предполагал, прожив в Америке с 20 сентября 1920 года по 8 мая 1923 года.

После этого он трижды — в 1924, 1929 и в 1934 годах — посещал США по делам на очень короткое время. Уже после отъезда художника из США, 17 ноября 1923 года, его друзьями и сторонниками был открыт в Нью-Йорке музей имени Рериха, куда Николай Константинович передал свыше 300 своих произведений.

Культурные учреждения, связанные с именем Рериха, функционировали обычно на кооперативных началах, и Нью-Йоркский музей по уставу числился товариществом на паях. Николай Константинович не обладал свободными денежными средствами, и его вклад состоял из картин, собрание которых систематически им пополнялось. Это давало художнику и его жене право на владение определенным количеством шер (паев). Как основатели дела, Николай Константинович и Елена Ивановна значились членами директората. Проживая вне США, они не могли лично участвовать в решении организационных и хозяйственных вопросов и поэтому оставляли кому-либо из других членов совета директоров свои доверенности. Никакой финансовой зависимости от музея или других американских культурных учреждений у Рериха не было, равно как и они никакой материальной поддержки, кроме обычных членских взносов и дарственных картин, от него не получали. Среди пайщиков музея было и несколько состоятельных бизнесменов. Об их коварстве и нечистоплотности в делах Николаю Константиновичу пришлось узнать позже.

Рассказ о жизни Рериха в США может показаться неполным, если не упомянуть об американских миллионерах, якобы подписывавших по желанию художника чеки на крупные суммы. Легенда о таких миллионерах, родившаяся среди завистливых неудачников эмигрантов, была подхвачена падкой на вздорные слухи западной прессой, которая сообщала, что Рерих запросто одаривает приглянувшихся ему людей драгоценными камнями. Пошарит по карманам, выберет камешек покрупнее и, не тратя лишних слов, передает из рук в руки.

Из всех небылиц, сложенных вокруг имени Рериха, россказни о неимоверном богатстве художника досаждали ему больше всего. Они вызывали нескончаемый поток просьб. Просили на школы, издательства, детские театры, женские курсы, дома культуры, на продолжение образования, на приобретение недвижимости и просто так, по безденежью. И Николай Константинович заносил в дневник: «Бесконечный список человеческих желаний и нужд. Сердце болело, отказывая бедным, но что могли значить наши копейки в этом бесконечном потоке слез и самых благородных намерений. Когда могли, давали, но это была малая капля в океане потребностей. В то же время кто-то создавал легенду о нашей роскоши… Скажите: «Богатства нет и никогда к нему не стремились». Никто не поверит, ибо вера в миф — самая крепкая вера. Человек верит не в действительность, но во что ему хочется поверить. Сказка о богатстве — самая жестокая».

Продажа картин, гонорары за работы для театра, публикации многочисленных статей всегда обеспечивали Рериху и семье безбедное существование. Однако расходы, связанные с частыми разъездами, экспедициями, научной и общественной работой, вызывали порой серьезные денежные затруднения, и Николай Константинович меньше всего рассчитывал на помощь капиталистов Америки. Он писал о них:

«Великими трудами кто-то строил Пантеон красоты, кто-то трудился, раскладывая нахождения по пробиркам критических лабораторий. И вот является ваш автомобиль, и опытный повар подносит вам изысканную трапезу красоты.

Но может ли ваш желудок переварить эту пищу? Да и имеете ли вы право входа в трапезную? Дали вы когда-нибудь что-нибудь оправдавшее ваше приближение к искусству и знаниям? Вообще умеете ли вы дать? И говорили ли вам, что лишь давшие получат? Если же вы не имеете права на вход во храм, если вы не заработали их сами своим трудом, если вы желаете лишь получать, то не вам ли принадлежит кличка паразитов? Ибо вы ползаете по храму, не внося в него ничего. Вы бороздите собой лик земли, бесцеремонно толпитесь на ступенях чужих завоеваний и легкомысленно полагаете, что все труды и творения для вас. Вы иногда слушали музыку; ваш глаз скользил по картинам; вы похлопывали рукою скульптуру и, зевая, вы отдавали час времени для прослушания знаменитого лектора. Но затем, когда автомобиль переносил ваше драгоценное тело до дома, — во что претворялись впечатления ваши? В скуку, в зевок, в обед и злословие.

Потому, когда человек имущий и с возможностями будет вам говорить об искусстве и знании, всегда спрашивайте его: «что же вы-то сделали для красоты, чтобы иметь право говорить о