Четыре четверти страха - Максим Вячеславович Никитин

Тело второй жертвы было обнаружено в районе Солнцево, причиной смерти также стало удушье, также у нее были повреждены мягкие ткани лица и обнаружены наркотические вещества в крови. Третью жертву обнаружили в Академическом районе Москвы все с теми же признаками. И вот, наконец, только в четвертом случае…

Смартфон снова запиликал и затрясся в руке, как эпилептик.

«В их крови обнаружили «Сахарную ночь», – появилось на экране сообщение. – Это уже не просто самоубийство человека, время от времени ложащегося в психушку. Это серия!»

Эдуард долго вглядывался в белый со скругленными краями прямоугольник сообщения. Черные ровные буквы с каждым новым прочтением топили Эдуарда в непонимании и отчаянии.

Да кто же этот Даниель? Что он все же за человек? Если раньше Эдуард думал, что этот тип просто поехавший крышей торговец наркотиками, то теперь…

«Что мне делать?» – ответил в сообщении Эдуард.

«Выяви связь с наркотиком – поймешь, что произошло», – ответил Даниель Гевиссен.

«Как?» – пальцы быстро скользнули по стоящим рядом изображениям кнопок и прыгнули к вопросительному знаку.

«Самая первая мысль, как правило, и есть самая верная», – появилось на экране.

«Ты мне помогаешь?» – спросил Эдуард.

Сообщение было прочитано, но ответа не последовало.

«Чего ты добиваешься?» – отправилось следом.

Сообщение не было прочитано, видимо, Даниель Гевиссен выключил телефон.

Самая первая мысль… Она, как правило, и есть самая верная… Что бы это могло… «Сахарная ночь». Синтетический наркотик, о котором Илья… Илья! Пахомов Илья! Этот мудак со своим другом-костоломом.

Глава XXXIII

Вершина березы обреченно цеплялась щепоткой листьев за темные дождевые тучи. Как только в этом наплывающем хмуром небесном войске образовывалась голубая брешь, самые верхние листья дерева воспаряли духом от близости своего триумфа и рвались ввысь. Но потом вдруг они замирали на несколько секунд, начинали дрожать на ветру, осознавая, что им до неба минимум несколько километров, и понимали, что они никогда не вырвутся с поверхности земли.

У них будет несколько секунд полета, когда они смогут почувствовать себя независимыми. Но только в тот момент, когда осенью они оторвутся от ветки и, умирая, полетят по ветру. Им будет казаться, что они летят вверх, но на самом деле их будет нести вниз.

А возможно так с людьми?

Мои глаза оторвались от окна, но в сознании все еще дрожали листья. Алкоголь поглощал меня уже третий день. И если сначала это давало какой-то толчок идеям, то потом вино просто озлобило и привело в угнетенное состояние.

Ева была размазана по стенам гаража и по стенкам моего черепа. Почему-то постоянно ощущается какое-то глупое покалывающее безвкусное одиночество. Почему-то постоянно кажется, что больше в моей жизни никого и ничего не осталось. Не люблю я это состояние.

Мое сознание не было готово, когда это состояние на меня свалилось, не было оно готово и много лет позже.

Моя история была словно история Будды, никогда не знавшего печалей и вдруг увидевшего мертвого осла. Долгое время мне не дано было знать, что в мире есть смерть…

Мне довелось увидеть многое… Мне пришлось прочувствовать многое. И это не дает мне спать, не дает мне жить, не дает мне наслаждаться кофе с зефиром по утрам, не дает вечером, закутавшись в плед, смотреть сериальчики, не дает наслаждаться прогулкой по осеннему парку и делать селфи с охапками разноцветных листьев.

Оксана… Оксана – это не начало. Все было намного раньше. Я точно знаю когда, и знаю, кто была той первой.

Это была Юля!

Юля в котловане недостроенного дома. Юля с неизвестными мне тогда латинскими буквами на белой футболке.

Белой…

Белой изначально… Но красный цвет крови поглотил эту белизну. Поглотил эту невинность.

Вы выливали когда-нибудь бокал красного вина на дорогущий белоснежный ковер? Вы в несознательном детском возрасте ночью после жутких болей в кишечнике выплескивали коричнево-желто-зеленую жижу на белоснежные простыни лишь потому, что терпеть больше не было сил, а в темном коридоре, что вел к туалету, вас мог поджидать зубастый бабайка?

Вас сковывал страх при мысли, что вы сделали все не так? Страх, что вы сделали нечто порочное и недостойное такого хорошего ребенка, как вы?

Меня сковывал.

Ужасно сковывал и мучил. Мучил долгое время. Потом все затерлось, истрепалось, поблекло, изжилось и набегало только глупым покалывающим безвкусным одиночеством.

А дальше весь ил со дна болота, которое теперь называлось моей душой, подняла Оксана.

Такая милая, такая беззаботная, такая жизнерадостная. Она мне казалась спасением от моего существа. И хотя наши отношения многие, очень многие, не одобряли, мне она очень нравилась.

Мы жили вместе какое-то время, и вот тут-то и начала всплывать откровенная ложь прямо в глаза, предательство, циничное притворство, интриги, оправдываемая необходимостью подлость, приспособленчество, лесть ради материальной выгоды, любовь ради достижения цели, равнодушие ради любви, подмена идеалов, смена идеалов по ситуации, отказ от своих же принципов ради выгоды, непонимание простых истин, ненависть к логике, ненависть ко всему, кроме себя, жалость только к себе…

Ева и прочие… Мы просто с ними расходились. Но вот Оксана…

Она мне изменила. Подло, цинично, но самое обидное, что она считала это абсолютно естественным.

Сначала меня мучили догадки… Мне казалось, что у нее есть мужчины, но в это не верилось.

Мои ненавязчивые шутки намекали ей, что я знаю о ее похождениях, но она так же игриво отшучивалась.

Тогда я поставил маленькую камеру, передающую изображение из нашей квартиры на мой ноутбук. Тогда же ревность и желание причинить себе максимальную боль заставили звонить ей на мобильный в тот момент, когда она была со своим очередным любовником.

Тогда она прекращала извиваться и стонать, делала ему большие глаза и знак молчать, а дальше разговаривала со мной невинным голосом, пока он…

Она разговаривала со мной о наших планах на ближайшие выходные, пока он… ТР… ТРА… ТРАХАЛ…

Да господи твою душу через коленную чашечку… Она