Сага о Хельги - Алексей Пишенин

— А два дня назад, — продолжил Хёгни, — пришел к нам корабль Хальвдана Умельца, человека конунга Олафа. Пришел он, чтобы созвать всех видных мужей на тинг в Стаде, но как увидел сгоревшую церковь и узнал, что священник сгорел, то не стал ничего передавать, а сразу отплыл, хотя начиналась буря. И сказал, что Олаф должен скорее узнать, как в этих краях поступают со святыми людьми. Но это не мы убили священника. Он нам очень нравился, потому как знал очень много саг о далеких краях и странных людях. Скальды у нас бывают нечасто, а священник мог рассказывать новую сагу каждый вечер. И если бы еще не надоедал бы он нам со своим крещением, то его бы просто считали за члена семьи.

— Почему же Харальд Тордсон не послал никого к нам, предупредить о тинге и рассказать про церковь и священника? — спросил Одд.

— Два дня море было неспокойное, и Харальд не хотел подвергать никого из своих людей опасности. Нам он сказал, что как только буря закончится, он отправится к конунгу Олафу, чтобы тот сам судил о том, кто виновен в смерти священника. А из округи никого в это дело впутывать не будет. Стал он собираться в дорогу, но сегодня утром, несмотря на бурю, к нам пришел еще один корабль. И на нем был Торвинд Кабан из Хиллестада, а с ним много воинов.

— Торвинд сразу сказал, что его послал Олаф покарать виновных в смерти священника. На это Харальд ответил, что мы и сами искали причину его смерти, но решили, что погиб он случайно, опрокинув горшок с углями, которые брал он, чтобы согреться. А Торвинд ответил, что он хорошо знает по себе, каково в здешних краях правосудие, и потому не верит ни единому слову Харальда. Отправился он со своими людьми осмотреть пожарище, а потом сказал, что нашли они рядом с церковью два обгорелых смоляных факела.

Тут Одд сказал:

— Не верю я, что все это случайность. Церковь сгорела накануне приезда Хальвдана Умельца, а через день Торвинд нашел факелы. Помнится мне, что у Кабана был человек, который подстроил тогда все так, чтобы после поединка у дуба все подумали, что Хельги сын Торбранда убил Торгиля сына Кабана во сне. Не он ли и здесь постарался?

На это Хёгни ответил:

— Так все и было. Торвинд велел всем выйти из дома, и остались только он, Туранд, что подстроил все с Хельги, и мой хозяин Харальд. Я тогда по ветке забрался на крышу и слыхал, о чем говорили они. Харальд сказал, что его люди священника не убивали и церковь не жгли. А Торвинд на это ответил, что он и сам это знает, но что пришло время ему расквитаться за оскорбление, которое в этих местах нанесли ему и его сыновьям. И что в смерти сына более всего винит он Харальда за то, что не дал устроить честный поединок. И еще он хочет убить Бьёрна, брата Хельги, раз уж того долго не будет в Норвегии, и обесчестить дочерей Одда. Только тогда он решит, что позор с его дома смыт.

Бьёрн при этих словах вздрогнул и посмотрел на Одда. Тот покачал головой и спросил:

— Что же было дальше?

Хёгни продолжил:

— А потом он показал на Туранда и сказал, что это он убил священника и сжег церковь. Однако ответить за все придется Харальду. А для Бьёрна у Туранда в запасе есть еще хитрости.

— Так я и знал, что это все дело рук Туранда, — сказал Одд. — Не бывает, чтобы столько совпадений случилось само собой. У богов на это не хватит времени. Что же произошло дальше?

— Тут Харальд сорвал со стены меч и бросился на Торвинда. Он звал своих людей на помощь и кричал, что нарушены законы нашей земли. Но на Торвинде была кольчуга и меч его был длиннее, так что Харальду пришлось отступить. Тут Туранд незаметно обошел Харальда сзади, и я даже не успел предупредить хозяина, как он ударил его ножом в спину. Харальд упал на колени, и Кабан отрубил ему голову.

— Жаль мне Харальда Тордсона, — сказал Одд. — Был он хорошим вождем для бондов из здешних краев. Честным и справедливым, смелым воином. Вот и расплата ему за его честность на том тинге. Что же, его люди так и стояли, когда Торвинд дрался с Харальдом?

Хёгни ответил:

— Видать, у них все было договорено. Как только началась схватка в доме, воины Кабана окружили всех наших людей — и сыновей Харальда, и тех из работников, кто мог держать меч, и женщин. Они наставили на них мечи, чтобы никто не сопротивлялся. Сыновья Харальда все равно кинулись к нему на помощь, но их повалили и связали, ведь ни у кого из наших оружия-то при себе не было. А потом их всех заперли в доме, а я взял лодку и решил предупредить Бьёрна. Кто-то из людей Кабана увидел, как я отплываю, хотел погнаться за мной на корабле, но ему крикнули, что волны и так меня утопят.

Бьёрн сказал:

— Благодарны мы тебе, Хёгни? за то, что не побоялся ты бури, чтобы сообщить нам об опасности. Не забудем мы этого и, как только покончим с Кабаном, выкупим у сыновей Харальда твою свободу.

— Не ради платы сделал я это, а потому что Бьёрн был добр ко мне, — ответил Хёгни. — И еще мне хотелось отомстить Кабану за хозяина, что не утруждал меня чрезмерной работой и обещал отпустить на волю.

Сигрун погладила его по голове. Хёгни придвинулся еще ближе к огню и заснул, облокотившись на столб, подпирающий крышу.

Бьёрн сказал:

— Вот и пришло время мне показать, на что я способен после твоих уроков, Одд. Надо разослать весть всем бондам, что живут в заливе Аурланд, собраться и покончить с Кабаном и его людьми.

— Ты говоришь правильные слова. Но эти слова — не мудрого человека, — ответил Одд.

Бьёрн посмотрел на него с удивлением:

— Отомстить за соседа и друга — это уже не мудро? Почему, Одд?

— Потому что недалеко отсюда находится конунг Олаф со своим немалым войском. Туда отправился Хальвдан, и оттуда пришел Торвинд. Если мы соберемся и убьем Кабана, то что подумает Олаф? — объяснил Одд. — Решит он, что мы подняли восстание против него и опустошит всю округу и убьет всех, кто будет сопротивляться.

— Но мы можем рассказать Олафу о тех злодеяниях, что Кабан творит его именем! — возразил Бьёрн.

На это ответила Ингрид:

— Если мы убьем Кабана, то ничто не убедит Олафа в том, что мы просто защищались от произвола. Да и что мы сможем ему сказать? Кто поверит рабу? Олаф знает про церковь, которая сгорела. Если будет еще восстание, то всем здешним жителям придется расстаться со своими усадьбами, если не с жизнью.

Одд добавил:

— Правду ты говоришь, Ингрид. Не знаю, какая пакость припасена у Туранда для нас, но верю я, что и нас Торвинд сможет обвинить перед лицом конунга. А если мы соберем войско, то ему для этого даже Туранд не понадобится. Войдут в наш залив корабли Олафа, и будут его люди жечь и насиловать. Да только и времени собрать войско у нас нет. На море буря, а по берегу всех известить два дня не хватит. А Торвинд уже сегодня может быть здесь.

— Так что же нам, сидеть и молча ждать? — спросил Бьёрн Одда и Ингрид.

— Нет, сидеть и ждать мы тоже не можем, потому что Торвинд скоро будет здесь, — сказал Одд. — Нам надо уходить в горы. Конечно, пошлю я людей, чтобы предупредить соседей и рассказать, что видел Хёгни, но Олаф слишком близко, чтобы смогли мы спокойно собраться на тинге, все обсудить и вместе выступить. Потому надо нам подняться в горы и переждать до тех пор, пока Торвинд здесь.

— Может быть, стоит отправиться к Торбранду? — спросил Бьёрн. — Он нас укроет.

— Торбранду самому лучше уходить в горы. Если Торвинд не найдет нас здесь, он сразу отправится к твоему отцу, — ответил Одд. — Нам всем лучше выждать. Пусть только Олаф уйдет на юг или на север. Мы сможем отомстить Кабану.

Так они и порешили, и наутро Одд, Бьёрн, Сигрун с маленьким Одди и одной служанкой, Ингрид и Хёгни вышли из усадьбы Одда и начали подниматься в горы, окружающие Аурландфьорд. С собой они взяли двух лошадей — тех, что еще оставались в усадьбе после того, как еще двух Одд дал своим людям, которых берегом послал известить о случившемся Торбранда и других соседей. Торбранду должны были также передать совет уйти в горы на время. Одна лошадь везла припасы, копья и длинный лук, на второй попеременно ехали Сигрун и ее служанка с маленьким Одди на руках.

Не успели они подняться и на полмили, как увидели, что по морю, не глядя на высокие волны, идет корабль с четырьмя дюжинами весел. И Одд заметил, что это, верно, Торвинд спешит, чтобы исполнить то, о чем он рассказал Харальду Тордсону.

Бьёрн спросил:

— Но как же может он безнаказанно напасть на нас. Разве не защищает нас закон этой земли и конунг Олаф?

— Не знаю я, что Торвинд с Турандом придумали, да только найдут они, как очернить нас в глазах Олафа, — ответил Одд. — Иначе бы не шли в такую бурю, чтобы нас схватить.

Поднимались они до полудня и потом остановились в сторожке пастуха, который только несколько дней назад погнал овец вниз. Сторожка была небольшой, так что едва всех вмещала, но теплая, что помогало, потому как Одд разрешал разжигать огонь в очаге только по ночам, чтобы не выдать себя дымом. Со скалы рядом со сторожкой видны были усадьба и большой корабль Торвинда на берегу рядом с ней. Видно было людей, но невозможно было разобрать лица и даже не всегда — отличить мужчин от женщин. На скале по очереди менялись Одд, Бьёрн и Хёгни, чтобы всегда можно было увидеть, не поднимается ли кто по тропе.