Полное собрание сочинений. Том 12. Ключи от Волги - Василий Песков

К Новому году получил я подарок — банку грибов с запиской: «В Рязани грибы с глазами; их едят, а они глядят…» Не исключаю, что варили эти грибы в Княжах.

* * *

Вспоминаю дорогу лесной пахучей низиной.

Мой спутник сказал: «Носом чую-грибы!» Остановились. И точно, на бугорке под присмотром пожилого боровика беспечно паслась стайка молодых подосиновиков — как раз полный картуз.

«Грибная бабушкина глушь! Уверяю, гриб тут родился, растет и умирает никем не замеченный», — философствовал Володя, погружая лицо в содержимое картуза.

На карте дорога вела нас в Гиблицы. А где-то на полпути должны быть Княжи, которых карта не удостоила даже маленького кружочка. А между тем мы уже знали: деревня знаменита колодезниками («Летом скотину пасут, зимой ходят по деревням роют колодцы»). Еще, говоря о Княжах, местный учитель сказал: «Девчонки в пятом классе — уже с часами. Покупают за сданные ягоды и грибы». И еще где-то здесь за деревней пряталось занимавшее нас производство под названием грибоварня…

В Княжах было тихо.

На единственной улице у дома на травке под вербой сидел апостольского вида старик и, следуя мудрости «готовь сани летом», чинил валенок.

Грибоварня?.. Это значит вам Иван Палыч нужен. Дымок за околицей видите? Туда и ступайте.

И вот она, грибоварня.

За огородами у леска стоял дощатый навес, возле него — колодезный сруб, дымилась печурка с большим чугунным котлом. Тут же стояли бочки, мешок соли, склянки с приправами. С двумя огромными поварешками священнодействовал тут грибовар — единственный работник этой лесной промышленной точки, Иван Павлович Замилов.

Нрав у сурового с виду мастера оказался веселым.

— Ко мне? На грибы?.. — Слегка припадая на правую ногу, Иван Павлович вынес из-под навеса скамейку, и мы, вдыхая пахучий дымок, до вечера просидели на грибной кухне.

— Производство — проще и не придумать! Однако ответственное. Гриб бывает червивый, гриб, бывает, помнут, гриб может попасть ядовитый. Я должен в оба глядеть. Ну и варка тоже — не чай скипятить: промывка в нескольких водах, в меру положи уксус, в достатке корицу, лавровый лист, а главное — с солью не промахнуться!

В грибной сезон мастер почти не спит. Сорванный гриб долго не полежит. Надо варить немедля. Бывает, что варит всю ночь. Только прилег — грибники уже с утренним сбором явились.

От леса на грибоварню белеет в травах дорожка. На ней сходятся с разных сторон все лесные тропинки. Несут грибы в ведрах, в хворостяных корзинках, везут в двухколесных тележках, мотоциклетных колясках. Когда пошел гриб, в Княжах часу не потеряют: валят в лес от мала до велика. И есть у Ивана Павловича «кадровые грибники», старухи-профессионалы.

Размышляя, кого причислить к самым передовым, Иван Павлович перебирает с десяток фамилий и называет, наконец, Грибкову Анну Матвеевну и Дарью Орлову. Желая особо их отличить и не найдя подходящего слова, он говорит:

— Стахановцы! Точно. Лесные стахановцы…

Процедура приемки грибов простая и скорая.

Из корзины («обязательно белый к белому, рыжик к рыжику») гриб идет на весы. А потом — «грибы в бочку, а деньги на бочку». Расчет не запутанный: за килограмм белых — рублевка, маслята, подберезовики, подосиновики — полтинник за килограмм.

— Утром рублей на пятнадцать сдает старуха, вечером — на десятку. К зиме набегает каждой рублей шестьсот — семьсот. У нас тут телевизоры, мотоциклы, часы — все грибные да ягодные…

Иван Павлович — не единственный в этих краях грибовар. Своих близко расположенных конкурентов-приемщиков он побивает большой аккуратностью, добросовестностью в расчетах.

К нему гриб несут со всех деревень. Сам он осенью на мотоцикле объезжает все закоулки, скупая грибы сушеные — «двадцать рублей кило»!

Когда я сказал, что хотел бы снять мастера для газеты, Иван Павлович отнесся к этому с простодушной готовностью:

— А что же, сними!..

Я полез на скамейку и уже сделал несколько снимков, как вдруг грибовар спохватился:

— Постой-ка, сбегаю за тельняшкой!

Он явился в новой рубахе с расстегнутым воротом. Под рубашкой была морская тельняшка.

Уже после, в избе за столом, я спросил, что, наверное, Иван Павлович имеет с флотом какую-то связь?

— Имею, — сказал грибовар. — До войны был матросом на крейсере «Красный Кавказ». Оборонял Севастополь в 42-м. Потом воевал в Сталинграде морским пехотинцем — немцы нашего брата в тельняшках хорошо знали. От Волги до моря, до Кенигсберга я по суше пешком дошел.

От Сталинграда к Дону нас подвезли маленько автомобилями, а далее — все пешком и пешком…

После войны взялся было за старое ремесло.

Однако с моими ранами рыть колодцы тяжеловато. И вот уже двадцать пять лет занимаюсь грибами. Ну, а тельняшка — понимаете сами… — Иван Павлович изловил на тарелке ускользавший от вилки рыжик, задумчиво пожевал.

— Наталья, дай-ка баян…

Баян сейчас же был подан. На звуки «Раскинулось море широко» из соседнего дома пришла старушка, мать грибовара.

— Иван, там бабы с грибами…

Игравший кивнул: «сейчас…» и наклонился к баяну, почти положил на него ухо.

— Шестьдесят лет мужику, а рюмку понюхал, и дите дитем делается — надевает морскую рубаху и за баян…

На прощание Иван Павлович показал нам хозяйство, пасеку, сарай с сеном, коровье стойло, кур, уток и извинился:

— Теперь пойду, а то стахановки разобидятся…

У края деревни мы задержались, наблюдая, как два мальчишки пускали воздушного змея.

А когда тронулись к Гиблицам, за огородом Ивана Павловича увидели знакомый синий дымок — моряк-грибовар вершил свое сухопутное дело.

Вот такая грибоварня. В сезон Иван Павлович Замилов почти не спит — работы много.

* * *

Путь гриба с лесной грибоварни до магазина лежит через цех районного городка на Мещере.

Тут из бочек грибы кладут в стеклянные банки. И вот он, подарок лета, у меня на столе. «Казенный гриб», конечно, не может идти в сравненье с грибом домашнего приготовления, пусть и варил его мастер. И все-таки в зимнюю пору даже и он — лакомство. Лучок, чесночок, с пылу с жару картошка к грибам… Спасибо, лето, за этот подарок!..

В Рязани я получил справку: на Мещере каждое лето действует более ста лесных грибоварен. Продукция за сезон — примерно четыреста тонн. Это не очень много — банки с грибами даже в столичном продмаге «Лесная быль» мы видим не часто.

Лесной урожай во многих местах остается нетронутым. На Мещере есть уголки, где гриб в одном месте собирают два раза в день, утром и вечером. Бывают годы, когда, по словам Ивана Павловича, «от грибов некуда деться». (Таким был, например, 61-й год. Старухи в ту осень вздыхали: «Грибов-то, грибов-то, как бы войны не было…»)

* * *

За грибом на Мещеру едут с разных сторон.

В доступных местах от этих набегов гриб, замечено, переводится. Но есть тайники на Мещере, где «гриб родится, вырастает и умирает», никем не замеченный.

Телега

Это не корабельный мостик, это телега. Только что сделанная телега. И запасное колесо для нее…

Проезжая из Касимова на Елатьму, возле дороги мы прочитали: «Обозный завод». И завернули под вывеску.

Директор завода Алексей Петрович Алехов, как видно, привыкший к насмешкам над своим производством, встретил нас тоже шуткой:

— Ну заходите, заходите на наш «КамАЗ»…

Вот сырье. — Он указал на сосновые бревна.

— А вот продукция.

В углу двора, задрав друг на друга оглобли, стояли четыре десятка телег, источавшие запах желтой морилки.

— Прямо с иголочки. Мощность — одна лошадиная сила…

Дерево и железо — это и все, что надобно для телеги. На наших глазах сосновый комель превращался в пахучие заготовки колес, в рейки, бруски и доски. А рядом в цехе звенело железо.

Кузнецы, раскаляя полосы и пруты до свеченья, гнули скобы, ковали оси и обода. И все потом поступало на двор, где двое сборщиков, соединяя дерево и железо, венчали все производство.

Двенадцать повозок в день уходит с завода. Есть у изделия свои ГОСТы (высота, расстояние между колесами в соответствии с шириной проселочной колеи), свой фасон и отделка. Все бы неплохо — невелика у изделия прочность! Год всего держат телегу колеса. Их полагалось бы делать из дуба (из дуба всегда их и делали!). Теперь делают из сосны. (Даже ступицы из сосны!) И вот гарантия хода — год, тогда как в «тележные времена» повозка, сработанная здешним мещерским умельцем, служила десять — пятнадцать лет, переходила в наследство от отца к сыну.

— У нас на заводе количество подмяло качество, — вздыхает директор. — Выпускали тысячу двести повозок. Сейчас выпускаем три тысячи двести, да колес запасных пару тысяч.