Полное собрание сочинений. Том 12. Ключи от Волги - Василий Песков

Собрать их вместе оказалось делом нелегким — работают в разных местах, домой в Клепики возвращаются поздно.

Все-таки вечером мы собрались у среднего, Алексея. Братья оставили за порогом свои болотные сапоги, сходили под душ и сели за стол приодетыми на городской лад.

При знакомстве выяснилось: старшему Николаю — сорок один, Алексею — тридцать седьмой, Владимиру — двадцать девять. Увидев их, сразу скажешь, что это братья. Однако чем-то они и несхожи. Старший степенен: «Ну что говорить, все об нашем деле известно…»

Младший готов, пожалуй, много чего сказать, он со стрункой романтика (не поленился, долго искал упавший метеорит и нашел, отправил в Москву ученым, мечтает побывать на Камчатке), но положение младшего его сдерживает — с улыбкой или усмешкой он только следит за беседой.

Говорит главным образом Алексей, средний.

Одиночество на болотах, однако, приучило его больше думать, чем говорить. Он не спешит, едва ни не каждое слово запивает глотками чая. И говорит он совсем не «по писаному».

У него свой взгляд на дела.

По лицам и замечаниям братьев я чувствую: мнение среднего разделяется.

— Скажу так… Глушь нашу здешнюю я бы ругать не стал. Если б спросили, где лучше мне жить — тут, на втором этаже с душем и телевизором, или в самой глуши в отцовском рубленом доме с баней, охотой, рыбалкой, грибами? — я бы еще подумал, что выбрать. Но в том-то и дело, что выбора нет. Жизнь расширяется. Это все понимают. Мещерские наши места, как посмотришь, — островок в круговерти. И, конечно, брать с болота только ягоды и грибы — это мало. Вот и копаем, надеемся — будем брать больше… Мелиорация, не поспоришь, дело, конечно, правильное. Но только если правильно ее делать. А вот копаешь, копаешь, и временами сердце начинает щемить — не все правильно! И жалко не только деньги, а мелиорация — деньги немалые, землю жалко!

В иных местах чувствуешь: губим. Мелиорацию нельзя кое-как делать. Ее надо делать только хорошо. Тогда будет толк. А хорошо у нас выходит не часто… Что касается нас, Антоновых, то работать стараемся честно. Неплохо и зарабатываем. Но этот вот крендель за чаем был бы для меня куда слаще, если бы я был уверен: делаем все, как надо, и завтра не будем чесать в затылке…

Все это сказано отнюдь не за водкой, за чаем.

Я ожидал, что два других брата что-нибудь возразят среднему. Но старший и младший только сказали: «Да-а…»

Дмитрий Антонов с сыновьями.

* * *

Слово «мелиорация» в переводе на русский означает улучшение, улучшение земли. Крестьянин мелиорацией занимался почти всегда.

Удаление с пашни камней, расчистка луга от зарастанья кустами и отведение с луга излишков влаги — это мелиорация. Но слово это в ходу у нас стало с тех пор, когда землеройная техника позволила покуситься на земли избыточной влажности, ранее недоступные земледельцам.

На освоение «болотной целины» двинулись почти что с криком «Ура!». Все казалось предельно простым: прорыл канаву, сбежала по ней вода, и дело сделано — паши и сей, коси травы. Рыли эти канавы споро, спрямляя речки, спуская озерную воду. Уродовалась земля, но ладно, мол, зато кормилицей будет…

Увы, не все обернулось так, как хотелось. Во многих местах земли, с которых силой согнали воду, превратились в голые пустыри. Хуже того, пониженье грунтовых вод повредило плодородию исконной пашни, без прежней подпитки иссякли малые реки, обмелели озера.

Минувшим летом в Белоруссии я видел, как страдали и погибали от недостатка влаги посевы на землях, где, помню, с влагой вели большую войну. Да что Белоруссия, вода показалась помехой даже там, где всегда ее не хватало. Канавы споро и спешно копали в Воронежской области. Деньги и технику в этих местах следовало употребить на сбережение влаги, на заделку вершин оврагов, которые пожирают тут золотой чернозем. «Нет, «резервную пашню» искали там, где ее искать не следовало ни в коем случае. И удивительно ль, слово «мелиорация» стало во многих местах почти что ругательным.

На Мещере война с водой погубила немало прекрасных озер, местами пострадали луга, а то, что думали сделать с пашней, сейчас кое-где именуется «Каракумами» и «Сахарами».

Таковы издержки от спешки и непродуманное™. Сейчас мелиораторы взялись наконец за «двойное регулирование» — избыток влаги отводят, но держат воду в резерве и, если надо, в нужный момент ее возвращают земле.

Двойное регулирование (польдерная система) дает хорошие результаты. Тут, на Мещере, эту систему «обкатают» вблизи Клепиков на Макеевском мысу, около речки Пры.

Если кого-нибудь надо убедить в эффективности мелиорации, везут сюда. И тут в самом деле есть на что поглядеть. Бывший болотный кочкарник площадью в две тысячи гектаров с лишним осушили и разровняли, нарезали «карты» полей, разделили их водотоками, под слоем пахотной почвы, подобно кровеносной системе в живом организме, положили сетку мелких гончарных труб. Избыток влаги уходит в этот дренаж. А видит агроном, что влаги недостает — закрывают затворы в каналах, отток воды внизу прекращается, а сверху поливочный механизм на колесах, забирая из канав воду, посылает ее на земли в виде почти небесного дождика.

«От господа бога никак не зависим», — сказал мне техник, объясняя работу системы. И правда, мочливое лето или сухое — урожаи овса, пшеницы, картофеля и капусты с этого полигона, напоминающего огромный фабричный цех, получают высокие и стабильные.

Стоит такая система недешево («в каждый гектар на мысу вложили 751 рубль»), но конечные результаты, как видим, все покрывают.

И вроде бы нет причины для беспокойства. Однако тревога братьев Антоновых многими тут разделяется. Дело в том, что польдерная система — очень тонкий и деликатный процесс земледелия. Перейти на него — все равно что с телеги пересесть на сверхзвуковой самолет.

Постройка такого «самолета» требует очень большой культуры, аккуратности и добросовестности. («Гончарные трубы в земле надо класть чуть ли не по лучу лазера с уклоном в четыре сантиметра на сотню метров».) Малейшие «шаляй-валяй», «авось» и «быстрее!» рубят под корень весь замысел.

Эксплуатация поля тоже не терпит ни малейшей ошибки. Все должно быть вовремя, точно, трезво и качественно. «Примерно как в цветной фотографии, — объяснил техник, глядя на мою фотокамеру. — Чувствительность пленки, экспозиция, состав проявителя, температура, время проявки… В чем-то малость ошибся — и нет желанного результата. А тут при грубом просчете возможна еще и поломка системы…»

Но есть ведь Макеевский мыс. И действует!

Да, отправная точка хорошая. Но она, к сожалению, осталась пока что витриной мелиорации. Тут в оба глаза за делом глядели райком и обком и люди из министерства. Тут рядом большой населенный пункт с избытком рабочей силы. А вот далее вглубь лесов и болот дела не так хороши, местами просто плачевны.

Огромные средства из казны государства вязнут почти без отдачи. Мелиораторы сдают работу, мягко говоря, без знаков качества.

(«Качество! — с понятной злостью говорит начальник ПМК-9 Николай Петрович Павлов. — Вот поглядите на эти гончарные трубы. Их полагается привозить к нам в контейнерах. Нет, возят так. Пока по болотным ухабам трясут — сколько процентов боя! Полагается эти трубы привозить загодя, в зимнее время. Нет, получаем в последний момент — неизбежна спешка с укладкой!»)

Поругивая мелиораторов, в совхозах добавляют к их недоделкам и приблизительностям свои просчеты, промахи да и попросту нерадивость. В результате земля ставится под угрозу превращения в «Каракумы». (Антонов: «Я видел в южных местах черноземы — то плотный войлок. А наша земля как ситчик. Чуть промахнулся — и дырка!»)

И еще есть проблема. Допустим, что все в порядке и есть урожай. Однако людей на Мещере немного, рабочих рук не хватает. Урожай большой своей долей остается неубранным.

И, стало быть, нельзя просто так отмахнуться от существенного вопрос: «А стоит ли выделки эта овчинка?»

* * *

Между тем сейчас обсуждается план коренного переустройства Мещеры. В основе его лежит предпосылка: не лес и вода — главная ценность этого края, а пашня, которую надо создать. Плановики, составлявшие «Схему» переустройства, утверждают: овчинка выделки стоит! План «большой мелиорации» на бумаге логичен и гладок. Кое-что на Мещере он оставляет рыбакам и охотникам, есть в нем упоминание даже о «национальном мещерском парке», но главное в плане — решительное наступление на болота.

Этот план невозможно уже оспорить, он прочитан во многих инстанциях. Выгода недешевой и непростой ломки природы Мещеры основана в плане на предпосылке, что все будет сделано, как написано и рассчитано на бумаге.

Однако даже разведочные шаги вглубь Мещеры показывают, каким далеким оказывается действительное от желаемого. Жизнь с ее «битыми гончарными трубами», с ее «не туда, не то, не вовремя», со спешкой, недоделками и «авосями» заставляет с тревогой думать о «большом наступлении». Если оно неизбежно, то отнестись к нему надо с такой же ответственностью, с какой хирург относится к предстоящей операции на сердце. Мещера у нас одна. Загубить этот оазис в самом центре промышленного района России с нынешним натиском техники очень даже легко.