Синдром Дездемоны - Ольга Егорова

Как?..

– Ты ешь давай, – сказал он хмуро. – Нечего тут из себя оскорбленную невинность строить. Вторые сутки без еды – так и ноги протянуть можно.

– Я завтракала, – отозвалась Алла Корнеева, послушно отправляя в рот наколотый на вилку ярко-розовый помидорный ломтик.

– Завтракала она, – все тем же недовольным тоном повторил Тихон.

Он все думал о том, что надо бы перед ней извиниться и сделать для нее что-нибудь хорошее. В качестве компенсации морального ущерба, так сказать. Думал и все никак не мог придумать. Денег ей дать, что ли? Деньги – они всегда хороши, а у него их теперь много. Целый миллион долларов в сейфе лежит – лопатой греби, до утра не справишься!

– Я тебе сейчас такси вызову. Ты где живешь-то?

– Здесь, рядом, живу, – ответила она, упорно разглядывая тарелку. – Недалеко, на Бутлерова. Могу и пешком дойти вообще-то.

– Пешком не надо, – авторитетно заявил Тихон. – Время позднее, мало ли идиотов ночами по улицам шастает…

Сказал – и осекся, поперхнувшись скрытым смыслом собственной фразы.

Алла Корнеева выразительно посмотрела на него своими зелеными глазами из-под пушистых рыжеватых ресниц и ничего не сказала. Тихон вздохнул, отправил в рот очередной кусок безвкусного цыплячьего мяса и принялся энергично жевать.

Глаза у нее и правда были красивые. Он еще в то самое первое утро заметил. И после этого замечал несколько раз. И вот сегодня…

– Ты мне телефон все-таки дай, а? – попросила она, отодвигая тарелку. – Мне правда позвонить надо.

– Да возьми, – разрешил Тихон. – Вот же он, на столе лежит. Звони сколько хочешь.

Протянув руку через стол, она взяла трубку и начала торопливо, с заметным волнением нажимать на клавиши тонкими пальцами.

Пальцы у нее, кстати, тоже были очень красивые. Тонкие и длинные, как у пианистки, а кисть руки – узкая и белая, с нежной матовой кожей, как у ребенка.

Тихон отвел в сторону потяжелевший взгляд, почувствовав, что аппетит у него совсем пропал. И снова почувствовал себя последней сволочью. Ударил девчонку, похитил ее, два дня взаперти продержал – а теперь сидит, разглядывает ее, раздумывает о том, какие у нее руки нежные и какие глаза зеленые!

– Не отвечает? – спросил он сочувственно. Во-прос был глупым, потому что ответ был очевиден – Алла Корнеева уже в третий или в четвертый раз безрезультатно набирала номер. – Может, не слышит?

– Не знаю, – сказала она как-то глухо, в пустоту. – Может, и не слышит.

– Чай будешь? – спросил Тихон, поднимаясь из-за стола. – У меня чай хороший, настоящий. Приятель из Индии привез.

– Нет, спасибо, – ответила она, быстро подняв и опустив глаза. – Я домой пойду. Мне… пора.

Тихон заметил, как полыхнула в ее взгляде внезапно проснувшаяся злость.

– Как хочешь. – Он не стал настаивать. И рассуждать о причинах этой злости тоже не стал. Было бы странно, если бы она сейчас смотрела на него с любовью и обожанием. А в злости ничего странного нет. Она в сложившейся ситуации очень даже уместна и вполне естественна.

«И ничего ты теперь уже с этим не поделаешь», – сказал он себе.

Да и вообще, какая разница? Вряд ли ведь они теперь вообще когда-нибудь увидятся. Пусть злится на него и ненавидит хоть всю жизнь. Ему-то какое дело? У него что, других проблем нет?..

Он взял со стола телефонную трубку, еще не успевшую остыть от тепла ее руки, и набрал номер такси. Машину обещали прислать к подъезду в течение двадцати минут.

Эти двадцать минут нужно было чем-то заполнить.

Тихон снова предложил чай, но она снова от чая отказалась.

А Тихон почему-то вдруг обиделся.

Ну понятное дело, он повел себя с ней не лучшим образом. Ударил, в лужу толкнул, руку вывернул, в пустой комнате с раскладушкой запер… Что там он еще сделал такого ужасного? Ах да, телефон ее мобильный в снег зашвырнул… Да не важно! И что ему теперь, на колени перед ней упасть, ноги мыть и воду пить, а голову посыпать пеплом, ежесекундно повторяя, какое он ничтожество и как велика сила его раскаяния? Или, может, вообще из окна пятого этажа вниз выпрыгнуть – чтобы потешить ее оскорбленное самолюбие? Нет, не дождется! Тоже мне, «одна маленькая, но очень гордая птичка»! Партизан Зоя Космодемьянская перед лицом врага!

Он с шумом наполнил водой электрический чайник, поставил его греться, хлопнул дверцей шкафа, доставая сахарницу с белыми кубиками рафинада, с грохотом водрузил ее на стол и демонстративно развернул перед собой трехнедельной давности газету с программой телепередач и принялся изучать ее с огромным интересом.

Хватило его ненадолго.

– Послушай, Алла, я понимаю… – Впервые назвав ее по имени, он отчего-то смутился еще сильнее. – Я понимаю, что все вышло очень некрасиво. Некрасиво, неприятно и… по-дурацки. Я повел себя очень грубо и должен… попросить у тебя прощения.

Тихон взял паузу, которая отчего-то затянулась.

– И?.. – подняв на него свои большие зеленые глаза, подсказала Алла Корнеева.

– И – прошу! – сообщил Тихон, окончательно растерявшись.

– А, – только и сказала она. Усмехнулась чему-то и рассеянно добавила: – Как в детском садике, честное слово. Да не нужны мне твои извинения. Думаешь, мне от этого легче станет?

– Не думаю. – Тихон вдруг вспомнил о «компенсации морального ущерба». – Я… я сейчас!

Быстро поднявшись, он оставил ее на некоторое время на кухне одну. Полностью опустошив бумажник – точно Тихон не знал, сколько в нем денег, но догадывался, что не слишком мало, – вернулся и положил купюры на край стола.

– Вот, возьми. И не вздумай отказываться. От меня не убудет, а тебе пригодится. Может быть…

Сцена была пошлой и отвратительной.

Тихон почему-то был уверен, что деньги она не возьмет, хотя они и нужны ей – видно сразу, что нужны, но ведь настоящие партизаны даже под пытками не сдаются! И уже придумывал, внутренне протестуя против ее лицемерия, какие-то убедительные, железобетонные аргументы, которые не позволят ей отказаться от «компенсации», и ненавидел за это и себя и ее, как вдруг услышал:

– Сколько здесь?

– Что? – Тихон опешил от такого поворота событий и сразу же начисто забыл подготовленную речь.

– Я спрашиваю: сколько здесь денег?

– Много, – ответил он убедительно.

Ответ ее почему-то не устроил.

– Я вижу, что много. – Она заметно волновалась. – Но мне надо знать сколько.

– Хорошо, – продолжая удивляться, ответил Тихон, – сейчас посчитаем.

И принялся считать.

Денег оказалось целых одиннадцать тысяч рублей, да еще и с копейками. Невеликая сумма, конечно, но на половину зарплаты Аллы Корнеевой, кажется, вполне потянет. А может, даже и больше чем на половину.

– Мало, – заключила она.