Страна золотых пагод - Станислава Рамешова

А через день я уже кружилась по дому с обмотанной бинтами головой. Едва я встала на ноги, ко мне заглянула Мэгги.

— Ну как ты? Что произошло? — участливо спросила она.

— Дорогая, если бы я знала! Просто диву даюсь: мы ехали медленно. Встречная полоса была свободной, и поток машин двигался по ней быстрее. Видимо, одна из них угодила в выбоину, оставшуюся после муссонов. Водитель не справился с рулем. Машина изменила направление и врезалась в наш левый борт. Переднего крыла как не бывало. Всего метр оставался до дверцы, где я сидела. А если бы она «прошила» нас чуть дальше? Представляешь?

Мэгги покачала головой:

— А что с остальными?

— Мне досталось больше всех.

Добрая моя Мэгги снова посочувствовала и неожиданно спросила;

— Вы ведь на целый день собирались? Наверное, прихватили с собой еду. Вспомни, не брала ли ты свинину?

Что за вопрос? На чае и апельсинах долго не продержишься. Бананы набили оскомину. Сыра нет, копченостей тоже, масло брать нельзя — растечется. Что же еще взять? Конечно, жареный шницель между двумя кусками хлеба и пльзенское пиво в сумке-холодильнике.

— Да-а, — неуверенно протянула Мэгги и уточнила: — А кто держал сумку с припасами? Не ты ли?

— Ну кто ж еще? — пожала я плечами. Мэгги помедлила и вдруг выпалила:

— Знаешь что говорят старые люди? В одной из пагод Пегу живут наты, которые не выносят свинины. И наказывают каждого, кто задумал приблизиться к ним хотя бы с кусочком этого ненавистного им мяса.

Сказала она об этом как бы между прочим, случайно. Попрощалась и ушла.

Несколько минут я не могла опомниться. Иронизировала над собой:

— Вы ошиблись, любезные наты. Я ехала не к вам, а к Будде. Это во-первых. А во-вторых, откуда мне было знать о вашей нелюбви к свинине. И потом, я была со своим шницелем так далеко от вас! Вам не следовало быть такими жестокими. Оставался всего какой-то метр…

Старые верования и суеверия в Бирме отмирают, но мучительно долго. Решительное наступление на веру в духов повело правительство Не Вина.

Первый удар был нанесен натам Великой горы. Власти запретили строительство нового святилища для них, которое собирался возвести бывший президент страны У Ну. Газеты писали тогда, что деньги, отпущенные для сооружения святилища, использованы на нужды крестьян и рабочих.

Затем последовал второй удар: вышло постановление, запрещающее выпускать кинофильмы, в которых действуют наты, призраки и колдуны. Черная магия была отлучена от кино.

Сеть суеверий начала рваться, хотя она сделана и не из паутины.

Мир окружен огромным чудовищем — Нага. Этот полудракон-полузмея вращается вокруг Земли не спеша, но беспрестанно, год за годом, и пасть при этом у него широко раскрыта.

По туловищу Нага можно ходить взад и вперед, от хвоста к голове. Но следует избегать разверстой пасти. Того, кто направится к ней, ждут несчастья. Поэтому возникло целое «расписание» перемещений по Земле.

В первом, втором и двенадцатом месяцах не рекомендуется путешествовать в направлении на восток. С третьего по пятый месяцы нежелательно двигаться на юг, с шестого по восьмой — на запад, с девятого по одиннадцатый — на север.

— А что это значит — «пасть дракона»? — спрашивала я исподволь у разных людей. И каждый раз реакция была одна: все понимающе улыбались, но разговаривать на эту тему не хотели. Никто не решался вступать в дискуссию о суевериях хотя и отмирающих, но все еще прячущихся в тайниках души. Тема была слишком деликатной и требовала доверительных отношений.

А что, если снова обратиться к Мэгги? Ее отношение к суевериям было сложным. Она долго жила в Лондоне, доучивалась в Америке, но суеверий пока полностью не преодолела — сказывались давние, вековые традиции.

— «Раскрытая пасть» Нага? — слегка запнулась Мэгги. — Как тебе объяснить? Это условность. Допустим, ты сказала кому-нибудь, чтобы он не рисовал черта на стене, хотя в действительности его никто не рисует. Так и с пастью дракона. Понимаешь?

Нет, я не понимала.

— Просто считается, что путешествие в определенном направлении окажется неудачным, поскольку приведет в открытую пасть Нага. Это всего лишь аллегория. Но многие люди верят, что существуют эти «несчастливые» маршруты, и воздерживаются от них.

Мэгги посмотрела на стену, где висел календарь, и, перехватив мою улыбку, спросила:

— А ты знаешь, как составлен бирманский календарь? Я имею в виду традиционный. Листала его когда-нибудь? Ну так посмотри на досуге. Там все это есть!

Вечером я села за изучение календаря.

Ряды знакомых арабских цифр по-дружески называли мне даты в соответствии с грегорианским отсчетом времени, год в котором начинается с первого января.

Но рядом с каждой общепринятой датой стояло число по бирманскому календарю, в котором начало года совпадало с полнолунием в апреле. И тут же давалось объяснение: какой день соответствует определенной дате — счастливый или нет.

Етйаза — счастливые дни, когда любое начинание увенчается успехом. Эти дни наиболее удачны для свадеб.

Пьятзада — их безрадостные антиподы. Они не предвещают ничего хорошего. В это время лучше ничего не предпринимать, никуда не ездить. А поскольку в жизни счастье встречается не так часто, то в календаре плохих дней вдвое больше, чем хороших.

Еще хуже варамейту — опасные, невезучие дни. Их следует старательно избегать.

Бирманские календари содержат не только обозначения счастливых и несчастливых дней. Здесь вы найдете сведения о положении звезд, их влиянии на судьбу, а еще предостережение… не направляться в сторону открытой пасти дракона.

Мы сидели в гостях. В семье было пока всего четверо детей. Старшему восемь лет. Несобранный, непоседливый, он стоил целых троих.

— Он такой у нас сызмальства, — сетовала молодая мать. Напрасно мы ее убеждали, что со временем он станет лучше, что школа исправит его.

— Нет, таким останется. Ну что бы ему родиться днем позже? Он появился на свет в субботу, а это плохо.

Суббота находится под знаком дракона. Дети, родившиеся в этот день, доставляют родителям много хлопот. Они неуравновешенны, неуправляемы.

Все будущие матери мечтают, чтобы их ребенок родился в воскресенье — под счастливым знамением птицы Галоун. Спросите любую женщину, и она подтвердит мои слова.

Так и оказалось. Когда я показывала своим бирманским друзьям фотографию дочки, светловолосой девочки с большими синими глазами, они говорили: «Спокойная, милая» — и спрашивали: «Когда родилась?» Я называла месяц и год. «Но в какой день?» — «Двадцать пятого октября». — «Вы опять не поняли: в какой день недели?» — «Кажется, в среду утром», — припоминала я. — «Ну, тогда ясно: дети, родившиеся в первой половине среды, бывают прелестными…»