Страна золотых пагод - Станислава Рамешова

На шоссе лежит толстая, в руку, темно-серая змея. Тюнтин отчаянно гудит. Но змея, пригревшись на солнце, не шелохнется. Тогда, ворча и кряхтя, он осторожно объезжает ее по самому краю обрыва. Как истый буддист, он никогда не лишит жизни живое существо, даже если это связано с риском для себя.

Стоп! У въезда в деревню стоят святилища духов — пауны. Не здесь ли живут падауны? С любопытством смотрю по сторонам в надежде увидеть хотя бы одного человека. Но вокруг ни души.

Друзья предупреждали нас, что падауны довольно замкнуты, неохотно вступают в контакт с чужеземцами, прячутся от фотообъективов…

Деревня словно вымерла.

И вдруг вижу: у хижины, в рассеянной тени акации, сидит девочка лет пяти и старательно трет песком закопченный медный казан. У ее ног суетится маленький, похожий на куничку зверек — мангуста. Девочка то изо всех сил скоблит посуду, то играет с мангустой. Она подставляет ладонь — зверек мгновенно усаживается на нее, беспокойно поводит розовым носом и прыжком взбирается на плечо. Девочка смеется, стряхивает зверька и снова принимается за работу. Лохматый рыжий пес, внимательно наблюдая за происходящим, радостно повизгивает. Видно, что и ему хочется включиться в эту веселую возню. Красные стрекозы летают над высокой сухой травой. И все, от земли до неба, залито солнцем, уже готовым вот-вот уйти за горизонт.

Ну можно ли проехать мимо такой картины, не запечатлев ее?

Увлеченная игрой, девочка не заметила, как я подошла и настроила фотообъектив. Щелкнул затвор камеры.

И тут случилось совершенно неожиданное: девочка зарыдала, стала бить себя в грудь, лицо исказил страх, глаза расширились. С громким воплем она кинулась в хижину. Оттуда донеслись возбужденные голоса.

Теперь настала моя очередь испугаться. Что делать? Отступить к машине, пока не поздно? Но в сложившейся ситуации это было бы не самым лучшим выходом. Надо было уладить недоразумение.

Я попросила Тюнтина объяснить родителям ребенка, что ни малейшего вреда я ему не причинила и в руках моих был всего-навсего фотоаппарат…

Через несколько минут из хижины вышел молодой мужчина и дружелюбным жестом пригласил меня войти. Прихватив с собой детскую книжку, я вошла в дом.

У порога на тощей циновке, свернувшись калачиком, спал ребенок. На полу у стены сидела женщина и кормила малыша, удобно устроившегося в подоле ее широкой юбки. На ее неестественно длинной шее поблескивал высокий медный воротник. Из-за спины женщины выглядывала вспугнутая мною девочка. Она уже успокоилась и с интересом смотрела на яркую обложку книжки в моей руке.

Я вручила подарок и принесла извинения. Хозяин хижины заверил, что все в порядке. Девочка испугалась потому, что слышала о мятежниках с автоматами, которые нападают на деревни и расстреливают жителей, не щадя даже детей. К тому же завтра ей предстоит торжественная церемония надевания на шею обруча. По традиции за неделю до этого ребенок не должен выходить из дома, иначе злые духи могут испугать его или даже похитить, чтобы сорвать празднество.

Так вот оно что! Меня приняли не то за мятежника, не то за злого духа… Но хорошо то, что хорошо кончается. Непонимание рассеялось, в доме наступил мир и покой. И я могла теперь осмотреться.

В комнате, кроме низкого столика, ничего не было, если не считать двух свернутых в рулон и прислоненных к стене циновок, которые ночью служили постелью всем домочадцам.

Над дверью висел пучок сухой горчичной травы. По стене неуловимо и бесшумно, как струйка, скользила ящерица. Рывок — и комара как не бывало. Заглотнув жертву, ящерица дернула плоской змеиной головкой, метнулась в сторону и замерла, подкарауливая новую добычу.

Между тем хозяйка кончила кормить малыша, положила его рядом с братом на циновку и пригласила нас к столу. Главным блюдом в ужине семьи был горячий рассыпчатый сероватый рис, лежавший на зеленых банановых листьях, и соус из трав…

Никто не помнит, когда появился обычай вытягивать шеи девочкам. Рассказывают: повадился в деревню тигр-людоед. Ночью он подкрадывался к хижинам, нападал на спящих девочек и перегрызал им горло. Вот тогда-то, чтобы защитить их от зубов хищника, им на шеи начали надевать медные кольца-обручи.

Свое первое кольцо девочка получает, когда ей исполняется пять лет. В подходящий день полнолуния в дом приходит знахарка. Накануне ребенка готовят: массируют шейку, втирают мазь из пчелиного меда, собачьего сала и кокосового сока, чтобы придать коже эластичность. Во время процедуры мать стоит позади девочки, поддерживая голову и оттягивая ее за подбородок. Начинать всегда трудно. Поэтому под первый обруч подкладывают мягкие плоские подушечки, притупляющие боль, пока тело не привыкнет. Но часто ребенок, польщенный вниманием собравшихся гостей, отказывается от такой подушечки. После того как девочке надели обруч, с нею снова занимается мать, заставляя вращать головой.

Если семья состоятельная, то одновременно надевают обручи на запястья и икры ног.

Высокий бронзовый или медный «воротник» получил название «спираль тщеславия». За это тщеславие приходится дорого платить: женщина оказывается навечно закованной в металл.

Падаунская женщина обычно имеет по восемь — десять детей и ни одного не может увидеть, когда кормит грудью: обручи не дают ей наклонить голову. Если она хочет оглянуться, то поворачивается всем корпусом. Так, зажатая обручами, она работает в поле, носит на голове корзины, кувшины с водой, торгует в деревенской лавке.

«Спираль тщеславия» на шеях падаунских женщин содержит от пяти до двадцати пяти колец. Вес такого «ожерелья» достигает пятнадцати килограммов. Надевается оно на всю жизнь. Если обручи снять, то неминуемо наступит смерть. Шейные позвонки разошлись, и мышцы не в состоянии удержать голову. Искусственно вытянутая шея беспомощно повиснет, как сломанная ветвь. По обычаям племени, снятием с шеи колец женщину наказывают за измену мужу, практически приговаривая ее к смерти. Итак, свой первый шейный обруч девочка-падаун получает в пять лет. Через двадцать четыре полных луны, то есть почти через два года, к первому обручу добавляют второй. Потом еще и еще. Каждый год на шею, как на детскую пирамидку, нанизывают одно-два кольца. И так до тех пор, пока она не вытянется до тридцати сантиметров.

Самые широкие обручи лежат на плечах. Сзади они соединены небольшим колечком, выступающим, как ручка у кувшина. Попробуйте лечь спать в таком «ожерелье»! Да и днем оно причиняет массу неудобств. Каждый день приходится протирать шею влажным жгутом, просовывая его между обручами, смазывать кожу жиром.