Страна золотых пагод - Станислава Рамешова

В XVI веке бирманский король Байиннаун, известный не только ратными подвигами, но и борьбой с суевериями, запретил под угрозой смерти оргии у подножия горы. Запретил приносить в жертву животных и пить одурманивающие напитки. Одновременно он отменил жестокий обычай, существовавший у шанов, по которому после смерти вождя было принято убивать его жену, рабов и любимых животных, чтобы их духи сопутствовали ему в последнем пути.

Великая гора так и осталась священной. Праздники полнолуния продолжались, но без оргий и жертвоприношений. Старинные поверья постепенно отступили перед догматами буддизма. Святилище натов на горе затерялось, а его место занял белый буддийский монастырь.

День за днем, с утра до вечера тянется цепочка паломников и туристов по длинной крытой лестнице вверх, к монастырю, чтобы выразить почтение… могущественным натам.

Я тоже прошла по этим крутым исхоженным лестницам.

Был канун сезона дождей, и жара стояла невыносимая. Кто назвал гору Цветущей? Цветов нет и в помине — выжжены солнцем. Деревья высохли, трава побурела. Остались лишь ветер и обезьяны.

Спасибо, кто-то посоветовал нам заранее запастись бананами и орехами, чтобы избавиться от назойливых обезьян. Благо внизу, у подножия горы, теснится множество лавок, в которых продают все, что годится в подношение Будде и натам, — свечи, цветы, зонтики. Не забыты и обезьяны; в каждой лавке лежало их любимое лакомство — бананы.

Гора буквально кишела обезьянами. Мне никогда не приходилось видеть таких настырных животных-попрошаек. Они вымогали свое препротивными голосами, бегали в кустах, прыгали по веткам деревьев, по лестничному навесу из гофрированного железа. Пожалуй, эти четвероногие привлекали внимание иностранных туристов больше, чем Будда и наты.

Склоны Великой горы очень крутые, и мне бы ни за что не одолеть такой высоты, если бы не лестница — узкая, но удобная, с перилами. Между маршами можно было отдохнуть на площадке, посидеть на скамье, выпить лимонад. Кое-где от лестницы ответвлялись тропинки с низеньким ограждением, не выше щиколотки. Куда они вели?

По одной такой тропе шел монах с гонгом в руке и не переставая бил в него, словно звал за собой. Я не удержалась и пошла следом. Что там может быть, в конце пути? Может, удивительное святилище натов?

Тропинка свернула к обрыву, и фигура в оранжевом остановилась на самом краю. Я в нерешительности замедлила шаг: над головой — нависшая скала, под ногами — пропасть. Хождение по краю бездны. А что, если наты Поупы требуют человеческих жертв? Конечно, я знала, что это вздорная мысль, что жертвоприношения давно отменены и не согласуются с канонами буддизма, и все же страх на минуту приковал меня к земле. Первым импульсом было вернуться назад, к людям, к спасительной лестнице, подальше от монаха, от завораживающего звука его гонга.

А на лестнице никого. Мои спутники поднялись уже высоко. Я осталась одна перед скалой, на которую вели две крутые лесенки — одна вверх, другая вниз. Преодолев боязнь высоты, я наконец добралась до каменных зубчатых стен монастыря.

Здесь, наверху, бушевал вихрь, срывал одежду, останавливал дыхание. По дороге вниз мы задержались у нескольких святилищ. В одних стояли изваяния Будды, в других — фигурки Махагири и его сестры в королевских одеждах. И те и другие не отличались мастерством исполнения. С трудом можно было представить себе, что Прекрасная дева была необыкновенно красивой.

Вечерело. И обезьяны, вероятно сообразив, что скоро поток посетителей иссякнет, усилили свой натиск. Они скакали, верещали, производили невообразимый шум, устраивали дикую возню в кустах, садились прямо на перила лестницы. Но тщетно: бананов у нас больше не было.

Если спросить бирманцев, верят ли они в натов, то половина из опрошенных ответит отрицательно, усмехнувшись при этом. Из женщин же — ни одна, поскольку не известно, что повлечет за собой это слово «нет».

Вера в духов уживается с буддизмом, хотя и противоречит ему. Все, что происходит с человеком, предопределено кармой — так считают буддисты. Предопределено неотвратимо и безоговорочно. Поэтому, если человек заслужил счастливую судьбу, разве могут повлиять на нее наты?

И однако простые люди на всякий случай стараются задобрить духов, жить с ними в дружбе. Ибо кто знает: судьба судьбой, но, если духи существуют, они могут сильно испортить жизнь.

А жить в ладу с духами очень сложно, так как они во всем похожи на людей — самолюбивы, щепетильны и очень чувствительны к мнению окружающих. Если вы угождаете духам, то можете рассчитывать на их расположение. Но остерегайтесь задеть их неосторожным словом или поступком — навлечете на себя гнев.

Наты как люди: у каждого свой характер. Скажем, нат, живущий на заброшенном острове, больше всего ценит покой и может забросать камнями путника, который прилег отдохнуть в тени его дерева или нарушил тишину. Лесные наты так же сурово наказывают нарушителей спокойствия. Наты на Тьяктхийоу не выносят сомнений в их существовании.

А сколько бытует суеверий, связанных с Мей Маджи — Господином Великой горы, живущим в каждом доме!

Поскольку дом — место жительства одновременно и людей и духа, нельзя совершать поступки, которые могли бы прогневить его. Когда в семье рождается ребенок или кто-нибудь умирает, кокосовый орех, отождествляемый с жилищем ната, выносят на улицу, чтобы не потревожить ната суетой или плачем.

— В некоторых семьях из-за Мей Маджи супружескую спальню располагают только на северной или западной стороне дома… — услышала я однажды на приеме в бирманском МИДе, устроенном по случаю Тинджана, разговаривая с очень приятной женщиной, женой одного чиновника.

Удивление так явственно отразилось на моем лице, что моя собеседница понизила голос до шепота, чтобы никто не слышал, и продолжала:

— Видите ли, натам Великой горы принадлежит место на самой почетной, юго-восточной, стороне дома. А поскольку они были братом и сестрой, то вид супружеских ласк мог бы оскорбить их.

Мне удалось скрыть невольную улыбку, ко я все же припомнила, где стоят наши кровати. Двери из спальни ведут на балкон, откуда виден закат солнца. Значит, запад. Стало быть, все в порядке по отношению к Мей Маджи.

Зато я была «наказана» другим натом, не выносящим свинины. Вот как это случилось. Мы ехали в Пегу посмотреть лежащего Будду. На выезде из Рангуна наш «пежо» попал в автомобильную пробку. Последнее, что я запомнила, — впереди двигалась санитарная машина.

Очнулась я через два часа в госпитале. Он оказался недалеко от места происшествия, и мне не отказали в помощи. Кстати сказать, медицинская помощь в Бирме бесплатна.