Великий Корень. Объединяя миры - Тарас Фомченков

— Стонут под гнетом! — нервно фыркнула девушка. — Тебе действительно интересно?

Воин кивнул.

— Конечно! А откуда ты все это ведаешь?

— Я в детстве ужасно интересовалась астрономией, особенно после того как у одноклассника, как сейчас помню — Сережка Майоров его звали, в двадцатикратную трубу увидела кольца у Сатурна.

— Что, прямо так и узреть можно? — не поверил Ратибор.

— Ну не явно, конечно, но видно, что у планеты ободок посередине. А потом уже стала книжки читать, позже — на сайтах профильных во Всекомсети регистрироваться…

— Чего-ж тебя тогда в живопыты-то занесло? — удивился воин.

— А и сама не знаю! — развела руками девушка и так у нее это уютно получилось, находясь в объятиях Ратибора, что тот глубоко вздохнул и на мгновение зарылся лицом в ее волосы.

Затем он мягко, но уверенно положил руки на пульт, чувствуя встречную вибрацию электронных импульсов искусственного корабельного мозга.

— Мы пойдем вниз. Я знаю — ты сможешь. Это надо нам, чтобы проверить себя. Это и тебе надо — чтобы поверить в себя.

И корабль понял! Он клюнул носом и, обойдя одну из спикул, которая была восходящим со скоростью около 20 километров в секунду потоком раскаленного газа, направился вниз. В фотосферу.

Этот слой был самым тонким и самым холодным из всей звездной атмосферы. Однако узкая полоска толщиной около 200–300 километров и температурой от 4000 в верхней части до 8—10 тысяч Кельвинов в глубине являлась основным источником света и тепла звезды. А кроме этого, обладая наибольшей плотностью из всех слоев атмосферы светила, именно она отвечала за видимые стороннему наблюдателю границы светила.

Гранулярная структура поверхности хромосферы, проступающая сквозь лес наклоненных спикул, на самом деле была ничем иным как проявлением сильнейших конвективных процессов. Или, если по-простому, восходящих потоков вещества. И поэтому напоминала…

— Рисовую кашу! — закончила Ульяна мысль воина. — Знаешь, когда горшок на огне варится, она очень похоже кипит. Только она белая, конечно…

Цвет гранул даже сквозь светофильтры иллюминаторов был обжигающе золотым, резко контрастируя с прогалами буро-красного пространства между ними. И вся эта каша, варившаяся в исполинской звездной кастрюле, жила. Да еще как!

Гранула-пузырь прямо под ними лопнула, отчего корабль сначала заметался в вихрях возникших плазменных течений, а затем оказался прямо в эпицентре мгновенно выросшего факельного поля.

В уши толкнулся звук — неритмичное хрипящее булькание, отголоски взрывов, то близких, то далеких, и сипящий низкий высвист, напоминающий чей-то протяжный сожалеющий вздох.

— Рат, что это? — испуганно поинтересовалась Ульяна. — Кто это? Я боюсь! Давай наверх, а? Не хочу дальше!

Воин замотал головой:

— Не знаю, Уля. Ничего не знаю. Не бойся!

Ульяна диким взглядом посмотрела на воина, и тот понял, что сейчас начнется. И оказался прав.

— Ты… Вы с кораблем совсем с ума сошли! — закричала девушка. — А я еще пожить хочу, мне детей родить хочется, от тебя между прочим, дурачок, а ты лезешь в этот ад! Совсем одурел!

Она вырвалась из объятий Рата, подскочила к другому пульту и положила на него руки.

— Сейчас, сейчас… Я вас отсюда вытащу, сумасшедшие!

Ратибор наблюдал за Улей, буквально кожей чувствуя как в минуты стресса в ней просыпается экстра-резерв. Девушка замолчала, и вдруг Ратибор понял, что она разговаривает с кораблем. Как с подругой!

— Нет, послушай, ну ладно, Рат — мужчина, воин, ему постоянно надо это всему миру доказывать! Но ты-то, ты-то чего повелась?

Ратибор не услышал, что ей ответил корабельный мозг, но девушка внезапно всплеснула руками и повернулась к нему:

— Вы оба — ненормальные! Я не знаю, понял ли ты, но этот корабль в фотосфере способен не только летать, а жить. Я докопалась до его глубинных подповерхностных характеристик. Интересно другое — ему для проверки таких способностей нужна мотивация!

Девушка пожала плечами в ответ на недоуменный взгляд Ратибора.

— Сама не понимаю, зачем компьютеру стимулы, но это так! И я, раз уж выяснила то, до чего ты не докопался, вам помогу!

Ратибор обрадовался:

— Мы живы, корабль тоже и до пределов еще далеко!

— Чьих пределов, Ра? — ехидно поинтересовалась Уля. — Наших или его?

— Общих. Сейчас, — мягко, но твердо проговорил Ратибор, — сейчас я тебя выведу!

Он нежно и вместе с тем уверенно прикоснулся к поверхности пульта, сделал руками сложное движение. Корабль моментально отозвался, совершив по спиралевидной дуге маневр, и выскочил за пределы величественных столбов огней, бьющих из недр звезды.

Ульяна, не удержавшись на ногах во время маневра, чуть не упала, однако воин успел подхватить ее, а затем, прижав к себе, закончил работу.

Фотосфера, в верхние слои которой они сумели проникнуть, действительно напоминала исполинскую кипящую кашу. Время жизни каждой ячейки, размеры которых доходили до тысячи километров, колебалось от пяти до десяти минут, поэтому казалось, что вся она находится в постоянном движении, бурлит, играя огнями факелов. И живет, именно живет — своей, грозной и недоступной обычному пониманию жизнью. Но самым интересным было то, что эти гранулы были своеобразным продолжением-проекцией нижележащих областей конвективной зоны, гораздо больших по размерам. Всего существовало три уровня грануляции, причем видимый, «приповерхностный», был самым мелким. И дальше, в недра, идти уже совсем не хотелось.

Поэтому Ратибор усадил Ульяну и принялся выводить корабль наверх. Та сначала рвалась помочь, но потом отошла к экранам и стала наблюдать — сначала за кипящей «кашей» и горящим лугом хромосферы, спикулы-стебли которого причудливо изгибались в сторону, противоположную вращению звезды. А затем уже за Ратом, который очень спокойно и уверенно управлял полетом, безошибочно находя выгодную и безопасную траекторию.

— Ра, ты такой красивый! — тихо произнесла она, когда корабль вынырнул из короны и взял курс на ожидающий их Флот Судного Дня.

— Что? — не расслышал Ратибор. Он только-только закончил вести мысленную траекторию курса до Флота и немного расслабился.

— Мне так понравилось, как ты вел корабль! — продолжила Уля, глядя на него широко открытыми глазами, в бездонной глубине которых вдруг протаяли манящие искорки.

— Как?

Воин отвлекся от управления и подошел к девушке, взяв ее руки в свои.

— Мягко, уверенно и спокойно. — Ульяна подняла голову и их взгляды встретились. — И нежно. Я бы очень хотела, чтобы ты был таким всегда! Со мной.

Ратибор наклонился и поцеловал девушку. Сначала робко, неуверенно, А затем, когда она всем телом потянулась к нему и ответила — закрыв глаза, бросился в омут.

— У нас еще есть время? — прошептала Ульяна, на миг оторвавшись от его губ.

— У нас впереди Вечность!

— Тогда зашторь, пожалуйста, иллюминаторы…

Ратибор выполнил желание и влюбленные, не прекращая ласк, медленно опустились на вдруг мягким и теплым пол.

Они любили друг друга долго и самозабвенно… То выныривая на поверхность и осознавая окружающий мир… То вновь растворяясь во времени, пространстве и любимом человеке, только на миг существуя и пропадая вновь в стоне, вскрике или жаре объятий, пока…

Пока всё…

Пока всё не…

И это была настоящая Вечность…

…Ратибор загреб в руку песок и задумчиво просеял его между пальцами.

— Уля — потрясающая девушка! Временами было очень страшно, но именно ее эмоциональность меня и успокаивала.

— Это как так? — не понял Сергей.

— Ежели один зело энергичный, значит другой должен быть спокойным — иначе вся система вразнос пойдет!

— Эх, я бы составил вам компанию туда, на звезду! — с завистью произнес Сергей.

— Еще слетаешь, я не сомневаюсь! — парировал Ратибор. — Зато я вряд ли смог так как ты общаться с другими разумниками. Меня от вида некоторых до сих пор воротит, но вот повидать столько, сколько успел ты, я бы точно не отказался!

— Каждый хорош на своем месте!

Рат гулко ударил ладонью по песку:

— Гарно бачишь!

И в этот момент на песок в десятке метров от них упал человек.

Друзья сначала даже не поняли, что случилось — так и сидели оторопело глядя на скомканную фигуру в грязном коричневом балахоне. Сергей машинально посмотрел на небо: никаких летательных аппаратов видно не было.

— Не из космоса же он сюда долетел?

Ратибор встал и медленно пошел к лежавшему.

— Шо так, шо эдак, все едино!

— Что — одно? — не понял Сергей.

— Труп!

— Не уверен…

Сразу после этих слов фигура окуталась в облако синих искр, а затем зашевелилась!

Это был человек. Вернее — юноша, безусый и голубоглазый, с копной соломенных волос, да и в целом напоминавший героев фильма «Андрей Рублев», который Сергей как-то посмотрел «по ящику». Упавший тем временем хрипло прокашлялся, а затем приподнялся, сначала на колени, затем, уперев руки в песок, на ноги.