История Парижской Коммуны 1871 года - Проспер Оливье Лиссагарэ

Как и в первую осаду, Париж был буквально окружен штыками, но в этот раз наполовину иностранными, наполовину французскими. Германская армия образовывала полукруг от Марны до Сен‑Дени, занимая форты к востоку и северу. Версальцы замыкали круг дугой от Сен‑Дени до Вильнев Сен‑Жоржа, имевшего одну господствующую высоту Мон—Валерьен. Версальцы могли атаковать Коммуну только с запада и юга. У федералов тогда имелось для обороны пять фортов — Иври, Бисетр, Монтруж, Ванв и Исси — с траншеями и брустверами, соединенными друг с другом и с важными деревнями Нейи, Асниер и Сен‑Квен.

Уязвимый участок крепостной ограды, обращенный к Версалю, находился на юго–западе. Это — выдвинутая вперед деревушка Пон дю-Жур, которую оборонял форт Исси. Над достаточно защищенным справа парком, замком Исси и траншеей, соединявшей форт с Сеной, на которой господствовали наши канонерки, возвышались спереди и слева высоты Беллевю, Меудон, и Шатийон. Тьер оборудовал их осадными орудиями, которые ему выслали из Тулона, Шербурга, Дуая и Безансона. Всего 293 орудия. Их огонь в первые же дни нанес серьезный ущерб форту Исси. Генерал Киссе, который командовал осадными операциями, немедленно начал перебрасывать войска.

Тьер рассчитывал сокрушить форт Исси, а также прикрывавший его форт Ванв, затем занять Пон дю-Жур, откуда войска могли наступать на Париж. Единственной целью операций из Сен Квена на Нейи было предотвратить нашу атаку со стороны Курбевуа.

Какие силы и какой план могла противопоставить ему Коммуна?

Официальные данные свидетельствуют, что Национальная гвардия насчитывала около 96 000 человек и 4 000 офицеров. Резерв составлял 100 000 человек и 3 500 офицеров (128). 36 отрядов вольных стрелков насчитывали 3 450 человек. После всех исключений, можно было бы набрать 60 000 бойцов, если бы знали, как это сделать. Но слабость Совета, трудности с надзором и поддержанием дисциплины позволили менее смелым и тем, которые не нуждались в оплате, уклоняться от всякого контроля. Многие умудрялись ограничиться службой внутри Парижа. Таким образом, из–за отсутствия порядка боевые силы были слабы, и линию от Сент‑Кена до Иври никогда не защищало более чем 15 – 16 000 федералов.

Кавалерия существовала только на бумаге. Имелось всего 500 лошадей для транспортировки пушек или повозок, а также для офицеров и курьеров. Инженерное обеспечение находилось в зачаточном состоянии, несмотря на великолепные постановления. Из 1 200 пушек, которыми владел Париж, использовались только 200. В наличии было не более 500 артиллеристов, в то время как официальные отчеты давали 2 500.

Домбровский занял мост Асниера, Леваллуа и Нейи, имея под своей командой 4 000, в наилучшем случае 5 000 бойцов (129). Для защиты своих позиций он располагал в Клиши и Асниере около тридцатью артиллерийскими орудиями и двумя бронированными железнодорожными вагонами, которые с 15 апреля по 22 мая, даже после вступления в Париж версальцев, не прекращали передвигаться вдоль боевой линии. В Леваллуа имелось десять орудий. Домбровскому помогали бастионы с севера, со стороны Нейи его прикрывал Порт Майо.

На берегу, слева от Исси и Иври, в фортах, деревнях и траншеях находилось 10–11 тысяч федералов. Форт Исси защищали примерно 600 человек и пятьдесят 70-и и 120‑миллиметровых орудий, две трети из которых бездействовали. Небольшую помощь оказывали бастионы 72 и 73 при помощи четырех бронированных локомотивов на виадуке Пон дю-Жюр. Снизу канонерки, заново вооруженные, обстреливали Бретой, Севр, Бримборьон, осмеливаясь продвигаться даже до Шатийона и подвергать бомбардировке Меудон без всякого прикрытия. Несколько сотен стрелков занимали парк, замок Исси, Мулино, Ле Валь и траншеи, которые соединяли форты Исси и Ванв. Последний форт, столь же открытый как Исси, смело его поддерживал, имея гарнизон в 500 человек и около 20 пушек. Бастионы крепостного вала оказывали небольшую помощь.

Форт Монруж с 350 защитниками и 10–15 орудиями должен был поддерживать только форт Ванв. Форт Бисетр, гарнизон которого составлял 500 человек при 20 орудиях, должен был вести огонь по целям, закрытым для обозрения. Его прикрывали три мощных редута — Хоте Брюйере, где занимали позиции 500 человек и 20 орудий, Мулен Саке — 700 человек и около 14 орудий и Вильжюиф, где было 300 человек и несколько гаубиц. На крайнем левом фланге форт Иври и его укрепленная зона располагали 500 человек и около 40 орудиями. Деревни между ними — Жентийи, Кашан и Аркюель — занимали 2 000 – 2 500 федералов.

Номинально командование южными фортами, порученное сначала Оде, которому помогал бывший офицер Гарибальди, Ла Сесилья, перешло 20‑го апреля Алсатиану Ветцелю, офицеру армии Луары. Из своего штаба в Исси он должен был контролировать траншеи Исси и Ванва, а также руководить обороной фортов. В действительности, командиры этих укреплений, часто менявшиеся, действовали по своему усмотрению.

На отрезке от Исси до Аркюэля в середине апреля командование поручили генералу Вроблевскому, одному из лучших полководцев польского восстания, молодому эксперту, искушенному в военной науке, храброму, методичному и проницательному, учитывающему все и вся. Это был прекрасный военачальник молодых войск (130).

Все они всегда получали лишь один приказ: — Защищайтесь, как можете! — Что касается стратегического плана, то его не было. Ни Клюзере, ни Россель военных советов не проводили.

Люди были предоставлены самим себе, о них не заботились, их не контролировали. Весьма редко, если когда–нибудь вообще, кто–либо из бойцов, покинувших позицию под огнем, возвращался назад. Основная тяжесть боя падала на одних и тех же людей. Определенные батальоны оставались в траншеях 20–30 дней, в то время как другие постоянно отводились в резерв. Если некоторые бойцы так привыкали к огню, что отказывались возвращаться домой, другие впадали в отчаяние, демонстрировали свою вшивую одежду и просили отдыха. Командиры были вынуждены удерживать их, не имея замены.

Нераспорядительность вскоре покончила со всякой дисциплиной. Храбрые бойцы хотели полагаться только на себя, другие манкировали службой. Офицеры поступали таким же образом. Некоторые из них оставляли свои посты, чтобы помочь участникам боев, другие возвращались в город. Нескольким из них военный трибунал вынес суровые приговоры. Совет отменил приговоры и заменил один приговор к высшей мере трехлетним заключением.

Отступив от суровых мер, от поддержания воинской дисциплины, Совету пришлось изменить свой метод руководства и тактику. Но Совет теперь был способен навязывать собственную волю еще меньше, чем в первый день. Он всегда жаловался на застой в делах, но не знал, как их сдвинуть с места. 28 апреля военная комиссия, объявив, что постановления и приказы потеряли силу, поручила муниципалитетам, ЦК и командирам легионов реорганизовать Национальную гвардию. Ни одно из этих учреждений не имело последовательной программы действий. Совет даже не думал об организации обороны Парижа по секторам. ЦК интриговал, командиры легионов были возбуждены. Определенные члены Совета и генералы мечтали о диктатуре. В условиях этой роковой сумятицы Совет обсуждал на нескольких заседаниях, должны ли залоговые квитанции, которые следовало безвозмездно вернуть их владельцам, равняться 20 или 30 франкам, или следовало ли продавать “Officiel” за пять сантимов.

К концу апреля ни один сколько–нибудь проницательный наблюдатель не смог бы не заметить, что оборона города стала безнадежной. В Париже активные и преданные делу люди исчерпали силы в изнуряющей борьбе против бюро, комитетов, подкомитетов и тысячи претенциозных соперничающих администраций, часто тратящих целый день на то, чтобы заполучить одну пушку. На крепостном валу несколько артиллеристов изрешетили линию версальцев и, не требуя ничего, кроме хлеба и боеприпасов, оставались у своих орудий, пока не были разорваны снарядами. Форты с проломленными казематами и разбитыми амбразурами яростно отвечали на огонь с высот. Храбрые стрелки удивляли солдат противника, расположившихся в укрытиях. Все это самопожертвование и отчаянный героизм были потрачены зря, как пар машины, ушедший сквозь сотню клапанов.

XVIII. Работа Коммуны

Несостоятельность и слабость Исполнительной комиссии стала настолько вопиющей, что 20‑го апреля Совет решил заменить ее делегатами 9 комиссий, на которые возложили различные функции. Комиссии начали действовать в тот же день. Как правило, их работой пренебрегали. Как можно было выносить ежедневные заседания в ратуше, в ее комиссии и мэрии? Ведь Совет поручил своим членам администрирование соответствующих округов, а реальную работу нескольких комиссий возложили на делегатов, которые председательствовали в них с самого их образования. Их не сменили 20‑го апреля. Они продолжали с тех пор действовать, почти единолично. Прежде чем продолжить повествование, приглядимся внимательно к их действиям.