О ней. Онейроид - Наталья Фор
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мэри, – обратился как-то к ней Джон, после обеда, когда они по обыкновению занимались в библиотеке. Она старательно выводила буквы в тетради, практически без единой ошибки. – Мне хотелось бы с вами кое-что обсудить.
Она внимательно посмотрела на него, отложив в сторону ручку. Джон не знал с чего начать, но Мэри, как будто почувствовала его нерешительность, и сама завела разговор:
– Вы хотите поговорить о том, что скоро покинете этот дом, – сказала она.
– Вы как всегда удивительно проницательны. – Джон и вправду был немного удивлён, она лишь пожала плечами на это.
– Мне совсем не сложно понять, о чём вы хотите поговорить. Вы же сами как-то сказали, что я очень наблюдательна, и так как природа наградила меня этим довольно щедро, то не грех и воспользоваться этим её даром.
– Вижу, вы восприняли мои слова буквально, – он усмехнулся.
– Вовсе нет. – Она стала сосредоточенной и серьёзной. – Я думаю, что мне в будущем может пригодиться это моё умение.
– Что вы хотите этим сказать? – не понял он.
– Вы же хотели поговорить не только о предстоящем отъезде? Вам так же не безразлично моё будущее, впрочем, как и мне ваше.
– Но как? Как вы это делаете? – Джон был поражён. Она снова удивила его своей прозорливостью и прямолинейностью.
– Джон, – она мягко улыбнулась ему, – я же вам уже говорила, что чувствую людей. А вы, между прочим, дали этому вполне логичное объяснение. Наблюдение и всё такое прочее, – она махнула рукой не став заострять на этом внимание.
– Но всё же, – не унимался он, – наблюдательность это отменное качество, но прозорливость ваша, всё же порой похожа на мистику.
– Бросьте, вы же учёный человек, Джон. Вам совсем не пристало верить этому. Или я не права?
– Порой я и сам теряюсь в догадках, когда не могу объяснить природу чего-то неизведанного. В этом вопросе скепсис у меня полностью отсутствует, и я доверяюсь своим чувствам, не вникая в это достаточно глубоко.
– Вот уж не подумала бы, что вы можете быть настолько чувствительным, – усмехнулась она, но усмешка эта не была направлена на то, что бы как то обидеть его, а направлена на то, что бы поддержать.
– И, тем не менее, это так, – он ответил на её улыбку. – Моя мать всегда говорила, что в этом мире есть столько не изведанных нам вещей и событий, что полагаться только на свои глаза не стоит. В мире всегда есть место для чего не изведанного и нового. И при этом, она была яростной католичкой, которая исправно посещала церковь и учила меня молитвам. Такой вот парадокс.
– Что ж, ваша мать была мудрой женщиной. В этом я полностью с ней согласна. В мире и вправду нет ничего невозможного.
Они ненадолго замолчали, думая каждый о своём. В окно ярко светило солнце, облака по нему плыли так же медленно и размеренно, как и мысли Джона и Мэри. Наконец, она словно очнувшись от своих дум, повернулась к Джону и сказала:
– Я останусь здесь Джон. Я не могу быть совсем уж бесчувственной и эгоистичной. Я не готова к этому.
Джон даже не удивился этим словам. Ему стало понятно, что Мэри поняла, о чём он собирался с ней поговорить. Её слова расстроили его. Он хотел найти какие-то слова, которые смогут заставить её передумать. Слова, которые будут не только поддержкой, но и руководством к действию. Пока он соображал, Мэри встала со своего места и подошла к стулу, на котором сидел Джон. Она мягко положила ругу ему на плечо и, легонько похлопала по нему, и, не давая ему ничего сказать, молча вышла за дверь.
Глава 22
«Что если, представить человека как заполняющийся сосуд, в котором мы, к примеру, увидим три грани или определённые метки познания. В первую очередь – это будет познание окружающего мира, таким, каков он есть, без требований, без запретов. Исследуя этот мир, человек полагается на инстинкты. Это как ребёнок, который познаёт не только себя, но и окружающее его.
Вторая грань – это контроль инстинктов, вырабатывание чувства самосохранения. Вот где вступает в силу то, что можно назвать окружением, то есть не только обстановка, а и индивидуумы находящиеся рядом.
Появляется личный опыт.
Третья грань – это то, можно назвать влиянием, пришедшим из вне. Это окружение человека, это то, что сформировано обществом до него. Например, религия, нормы поведения и т.д.
Но, что если взять, к примеру, грань, обозначенную как инстинкты, которые сложились генетически, может ли она существовать самостоятельно? Может, но эти будет уровень примитивизма, то есть только инстинкт – есть, когда голоден.
Но если это связать вместе со второй гранью той, где есть чувство самосохранения и запечатлён опыт внешних воздействий, но выражена она будет менее ярко, чем первая грань. То, я думаю, в совокупности, это может составить не плохой элемент, так скажем провидения, то есть особо выраженной интуиции. Можно назвать это мистицизмом».
Чарльз внимательно вчитывался в каждое слово написанное Джоном. Он был так сосредоточен чтением, что не замечал напряжённого взгляда друга, который с нетерпением ждал, когда же он окончит читать. Наконец, отложив рукопись в сторону, Чарльз снял очки, и устало помассировал переносицу. Протёр линзы очков краем медицинского халата и снова водрузил их на нос. И только тогда он смог, наконец-то взглянуть в напряжённое лицо Джона. Тот, всё так же не меняя позы в течении времени потраченного Чарльзом на чтение, сидел в неудобном кресле для посетителей. Наконец, не выдержав томящего его ожидания, он переменил позу, и почувствовал, как затекли у него ноги. Да и не только ноги, казалось, он весь стал напряжённым, словно один сплошной нерв.
– Я не знаю, что сказать, – наконец подал голос Чарльз. – Правда, не знаю. Это так неожиданно и смело… – он умолк в нерешительности. Он не хотел обидеть друга, какими-либо категоричными заявлениями, но и смолчать о том, что он только что прочёл, тоже не мог. Только вот сложно найти нужные слова.
– Не утруждай себя, – спокойно сказал Джон. Он уже понемногу
