Больше, чем это - Патрик Несс

Мама открыла рот, но голос внезапно сел, и ей пришлось откашляться.

— А я смогу до него дотронуться? — спросила она хрипло. — Ощутить его запах? — Она зажала рот рукой, не в силах договорить.

— Да. Сможете. Коннект — это не игра в мир. Это и есть настоящий мир, помещенный в безопасное место. Ваша работа, дом, семья — все будет прежним, друзья останутся с вами — по крайней мере, те, кто тоже подключится, но скоро подключатся все. Он неотличим от настоящего, потому что он абсолютно настоящий.

— А как мы будем общаться с теми, кто не подключился? — поинтересовался отец.

Мама снова хмыкнула, словно глупее вопроса в жизни не слышала.

Женщина из агентства и бровью не повела:

— В этом и заключается основная хитрость. Мы поменяли миры местами. Когда вы там, то виртуальным представляется здешний мир, и вы взаимодействуете с ним соответствующим образом. Шлете такие же электронные письма и прочее. А если кто-то попытается открыть вам глаза, то Лета раз за разом будет погружать вас обратно в забвение. Но имейте в виду, — посерьезнела она, — мы действительно близимся к краю пропасти. Очень скоро такие вопросы утратят смысл, потому что настоящего мира попросту не останется и взаимодействовать будет не с чем. Мы все будем в другом, лучшем мире, который еще не окончательно истощился.

— Я не хочу жить здесь, — высказалась мама. — В смысле, в этом городе. В этой дурацкой стране. Можете как-то посодействовать?

— Опять же, нам не под силу устроить вам новую жизнь с нуля, поскольку не от чего будет отталкиваться, но переезжать там можно так же спокойно, как и здесь. Если захотите уехать, уедете.

— Я хочу уехать. — Мама обвела взглядом гостиную. — И я уеду.

— В практическом отношении все просто, — перешла к делу женщина. — Мы имплантируем узлы, активируем память, потом укладываем вас в спальные капсулы. Нынешнее помещение почти переполнено, но мы постоянно расширяемся. Если понадобится, можно без труда установить капсулу хоть здесь, в вашем собственном доме, и уложить вас, когда придет время.

— Так просто? — удивился папа.

— Недели хватит, — заверила женщина. — Вы снова увидите сына, и вся боль пройдет.

Мама с отцом помолчали секунду, потом посмотрели друг на друга. Отец взял маму за руку. Она сперва хотела выдернуть, но отец держал крепко, и мама сдалась.

— Он будет не настоящим, — прошептал отец. — Всего лишь программа.

— Вы не почувствуете разницы, — напомнила женщина из агентства. — Никогда и ни за что.

— Я не могу, Тед, — сказала мама. — Не могу жить в мире, где его нет. — Она повернулась к женщине: — Когда можно приступить?

Женщина улыбнулась:

— Прямо сейчас. Я принесла бумаги. Вы удивитесь, как быстро мы все провернем. — Она вытащила из портфеля три пухлые папки. — Это вам, миссис Уэринг. Мистер Уэринг. И юному Сету.

Родители обернулись, только сейчас осознав, что он все это время сидел рядом.

— Видимо, женщина из агентства угадала, — подытоживает Сет. — В какой-то момент мир покатился под откос быстрее, чем ожидалось. И меня просто не успели перевезти из дома в тюрьму. — Он смотрит на Реджину: — И тебя тоже. И никакой Водитель ни за тобой, ни за мной присматривать не приехал. Наверное, они так и не отладили систему до конца. Пришлось сохранять имеющееся и надеяться на лучшее, поскольку мир оказался на краю. — Сет выдыхает. — А потом рухнул.

— Но… — с сомнением тянет Томаш. — Нельзя же взять и заменить целого человека. Твоего брата, например…

— Да, — с жаром подхватывает Реджина. — Почему мама вышла замуж за этого урода отчима, если можно было вернуть папу?

— Не знаю. К каждой разгадке прилагается сотня новых, как ты сказала, белых пятен. — Он поворачивается к могиле. — Но мне кажется, было примерно так. Сначала просто забава — ныряешь в виртуал и выныриваешь. Потом люди начали задерживаться, убегать из реала, и власти разных стран подумали: ага, нам это на руку. Людей начали туда заманивать, потому что, ну как же, и средства экономятся, и ресурсы, и, может, в качестве бонуса мы вам сотворим что-нибудь, чего вы здесь лишились. А потом, наверное, все слишком быстро полетело кувырком. И людям пришлось остаться в виртуале, как и говорила эта тетка, потому что настоящий мир стал нежилым.

— И теперь все здесь, — заканчивает Томаш. — Даже те, кто писал программы, воскресившие твоего брата. И некому починить этот мир. Некому его улучшить.

— Да. Оуэн так и не поправился.

— Так ведь разницы-то никто из них не видит, — с неостывшей злостью выпаливает Реджина.

— Не уверен, — возражает Сет. — Думаю, они чувствуют, где-то в глубине души. Чувствуют какую-то неправильность, но гонят бесполезные сомнения прочь. У тебя вот никогда не возникало ощущение, будто должно быть что-то еще? Где-то рядом, рукой подать, только дотянись?

— Постоянно, — тихо произносит Томаш. — Каждую секунду.

— У всех возникало, — подтверждает Реджина. — Особенно в нашем-то возрасте.

— Родители наверняка знали. На каком-то уровне. Что Оуэн не настоящий, хоть и кажется настоящим. Неужели можно совсем забыть такой ужасный выбор? Поэтому они так со мной обращались. Я был напоминанием. Грузом на душе. — Голос Сета срывается. — А я думал, они не могут простить меня за то, что Оуэна похитили на моих глазах.

— Вот почему ты говорил, что в этом есть твоя вина, — осознает Томаш.

Сет кладет руку на могилу Оуэна:

— Я почти никому не говорил. Разве что полицейской, а она сказала родителям, но больше никому. — Он смотрит на солнце и думает о Гудмунде. — Даже когда мог бы.

— Какая теперь разница? — вставляет Реджина. — Все равно твоя правда уже не правда.

Сет смотрит на нее в изумлении:

— Как это «какая разница»? Это же все меняет!

Реджина моргает недоуменно:

— Все уже изменилось, дальше некуда.

— Нет. Нет, ты не понимаешь, — качает головой Сет.

— Так объясни, — просит Томаш. — В конце концов, ты видел мое самое страшное воспоминание, мистер Сет.

— Не могу.

— Не хочешь, — поправляет Реджина.

— Да? — Сет начинает закипать. — Как, говоришь, ты погибла? Случайно свалилась с лестницы?

— Это другое…

— Почему? Я вот только что выяснил, что убил собственного брата!

Из зарослей травы, хлопая крыльями, взлетает напуганная возгласом стайка голубей. Сет, Реджина и Томаш провожают ее взглядом, пока она не исчезает в глубине кладбища, растворяясь в тени разросшихся деревьев.

И тогда Сет начинает рассказывать.

61

Он держал Оуэна за руку. Мама велела не двигаться с места, и они послушно уселись на пол рядом с обеденным столом, когда устали стоять.

И тут раздался стук. Не во входную дверь, а в кухонное окно, с заднего двора, из сада, который выходил только на череду заборов за заборами.

В окно заглядывал человек в синей рубахе со странным воротником.

— Привет, парни. — Оконное стекло заглушало голос. — Поможете мне?

— Сет? — встревожился Оуэн.

— Уходите! — велел человеку Сет, пытаясь казаться храбрее, чем есть. Но ему было восемь, и кто этих взрослых разберет, поэтому он добавил: — Что вам нужно?

— Мне нужно войти. Мне плохо. Мне нужна помощь.

— Уходи! — крикнул Оуэн, повторяя за Сетом.

— Не уйду. Даже не надейтесь, парни. Я никогда не уйду.

— Я боюсь… — прошептал Оуэн, крепче цепляясь за Сета. — Где мама?

Сета вдруг осенило.

— Вам не поздоровится! — крикнул он человеку. — Мама вас схватит! Она тут. Наверху. Сейчас я ее приведу!

— Ушла твоя мама, — невозмутимо возразил человек. — Я видел. Думал, сейчас вернется, потому что кто же оставит таких козявок одних, даже на пару минут, но нет, похоже, и впрямь умотала. Так что повторяю, парни, откройте дверь и впустите меня. Мне нужна помощь.

— Если бы вам правда нужна была помощь, — сказал Сет, — вы бы попросили маму, пока она не ушла.

Человек помолчал, словно признавая промах.

— Мне не от нее нужна помощь. А от вас.

— Нет… — почти в панике прошептал Оуэн. — Не надо, Сет.

— Я не буду, — заверил Сет. — Ни за что.

Лицо человека наполовину тонуло в тени, и у Сета мелькнула мысль, что он же, получается, совсем коротышка, если в окне видно только течи и голову. Папе, чтобы заглянуть в окно, приходилось наклоняться.

— Я не хочу повторять дважды, — с нажимом произнес человек.

— Придется подождать, пока придет мама, — сказал Сет.

— Как бы вам попонятнее растолковать? — Голос у человека был спокойный, без злости. — Если вы меня впустите… Если вы меня впустите, я не стану вас убивать.

И он улыбнулся.

Крошечные пальцы Оуэна впились Сету в ладонь.

— Как тебя зовут, парень? — спросил человек, склонив голову набок.