Хозяин Фалконхерста - Кайл Онстотт

— Спасибо. — Софи ликовала, но не показывала виду. Если Занзибар оправдает ее ожидания, она постарается, чтобы его не продали на следующем аукционе. Подумаешь, ниггеры! Не родился еще такой черномазый, который вызвал бы у нее страх. Заморочить отцу голову болтовней о пистолетах не составило никакого труда. — Большое тебе спасибо, папа, — сказала она и покинула кабинет.

Хаммонд подозвал Драмжера.

— Так, парень, дел у нас много, а времени в обрез.

19

Высокие английские часы на главной лестнице фалконхерстской усадьбы напомнили хриплым боем о близком прощании. Истекали последние минуты перед отъездом Хаммонда. В то утро Лукреция Борджиа разбудила Драмжера стуком в дверь еще до рассвета. Он с трудом покинул теплый плен ласковых рук Кэнди и окунулся в промозглую темень. Растолкать Кэнди оказалось еще труднее. Ее совершенно не волновало, что наступил день отъезда хозяина. Глаза ее были затуманены сном, она еще плохо соображала и мучилась от позывов к рвоте. Драмжеру очень хотелось приголубить ее, заставить забыть о дурноте, но он слишком хорошо понимал значение прощального завтрака: ему предстояло в последний раз обслуживать обожаемого хозяина за столом в фалконхерстской столовой. Он нехотя оставил Кэнди одну и неуклюже спустился вниз.

Кухня была залита светом. Лукреция Борджиа, эта глыба силы и мудрости, сидела за кухонным столом, беспомощно положив черные руки на белоснежную скатерть, и содрогалась от рыданий. Прежде Драмжер и представить себе не мог, что Лукреция Борджиа способна выжать из себя хотя бы слезинку, и сейчас он испытал потрясение при виде таких бурных чувств.

— Уезжает, уезжает! — всхлипывала она. — Мой масса Хаммонд уезжает на войну! Мой масса Хаммонд, которого я баюкала в колыбели, уезжает, чтобы погибнуть под пулями. Мы никогда больше его не увидим, никогда!

Маргарита, девушка с заячьей губой, стояла у плиты и, тоже всхлипывая, переворачивала ломти ветчины на большой сковороде. Брут сидел на другом конце стола, таращил на Лукрецию Борджиа свои тусклые глаза и бормотал невнятные слова утешения. Джубал подвывал обоим. Драмжер не выдержал и тоже разрыдался. Остальные слуги, спустившиеся по лестнице и приковылявшие из конюшни, присоединились к всеобщему проливанию слез.

Всхлипнув с такой силой, что едва не перевернулся стол, Лукреция Борджиа встала и оглядела красными глазами кухню. Ее взгляд уперся в Драмжера.

— Где твоя лентяйка Кэнди? Еще не изволила встать?

— Ее тошнит. — Драмжер поперхнулся рыданиями. — О, мисс Лукреция Борджиа, мэм, что же мы станем делать без массы Хаммонда?

— Ничего, я не позволю всему здесь развалиться. Почему Кэнди не спустилась? Миссис Августа ждет ее. Миссис Августе тоже нелегко: ведь она прощается с мужем!

— Но Кэнди очень плоха, мисс Лукреция Борджиа, мэм! Она не может подняться с постели. Ее так рвет!

— Скажите пожалуйста! — Лукреция Борджиа заставила себя прошаркать к двери на лестницу и крикнуть: — Кэнди, немедленно вставай и спускайся! — Она подождала, напрягая слух. — Если сейчас же не спустишься, я сама к тебе пожалую и надеру задницу! Слышишь?

— Не могу! — еле донеслось сверху. — Я сесть-то не могу, не то что встать.

Лукреция Борджиа фыркнула и засмеялась.

— Не ты первая, не ты последняя. По крайней мере, будет чем порадовать массу Хаммонда в день отъезда. — Она повернулась к Драмжеру. — Кажется, у тебя получилось.

— Вы хотите сказать?..

— Если девку поутру мутит, то это верный признак, что она понесла. Уж как обрадуется масса Хаммонд! Она здорова. Живо наверх, подними ее с постели и заставь спуститься.

Драмжер схватил свечу и взбежал вверх, не чуя под собой ног. Кэнди лежала на скомканных простынях с пепельным лицом, с прилипшими ко лбу волосами. С трудом открыв глаза и бросив на Драмжера страдальческий взгляд, она снова опустила веки.

— С тобой все в порядке, Кэнди, детка, — ободряюще молвил Драмжер. — Придется тебе подняться. Тебя дожидается миссис Августа. Я тебе помогу. — Он обхватил ее за талию и посадил, потом спустил ее ноги на пол.

— Ох, Драмжер, до чего же мне плохо!

— Все в порядке: это просто беременность. Так говорит Лукреция Борджиа. Я счастлив!

— Счастлив? — Она удивленно взглянула на него, не понимая, как он может радоваться жизни, когда она еле жива.

— Еще бы! Мы можем порадовать массу Хаммонда хорошей новостью, прежде чем он уедет. Скажем, что у нас готов для него новый сосунок.

Драмжер пыжился от гордости, пока помогал ей надеть платье. Он сам надел на нее туфли, одернул платье на коленях, потом поднял и почти на руках спустил вниз по лестнице. Она с трудом добралась до кухонного стола и без сил рухнула на табурет.

Лукреция Борджиа полностью оправилась от охвативших ее было чувств. Она отвесила Кэнди подзатыльник.

— Вставай, тебе пора к миссис Августе. Ишь, расселась и воет! Масса Хаммонд уезжает, а она здесь киснет, как мокрая тряпка.

Подзатыльник вывел Кэнди из оцепенения. Она вскочила и приняла воинственную позу.

— Масса Хаммонд! — крикнула она, стуча кулаками по столу. — Масса Хаммонд? Какое мне дело до массы Хаммонда? Будь он проклят! Хорошо бы его убили на войне и он больше не вернулся!

Лукреция Борджиа ринулась на нее с искаженным от ужаса и страха черным лицом. Она уже подняла руку для сокрушительной оплеухи, но удара не последовало.

— Вон! — взвизгнула она. — Вон, не то прибью! Сейчас я не могу тебя убить, потому что тебя ждет миссис Августа, но лучше ступай прочь с глаз. Этих твоих слов я не забуду. Ты еще за них поплатишься. Я не буду расстраивать массу Хаммонда перед отъездом, лучше сама тебе всыплю.

Драмжер был заодно с Лукрецией Борджиа. Выходка Кэнди и его привела в ужас, он тоже был готов ее наказать. Остальные слуги замерли с разинутыми ртами. Никто из них не слыхал прежде подобного богохульства. Кэнди повернулась ко всем спиной и медленно побрела через кухню к кабинету Хаммонда, чтобы подняться оттуда на второй этаж. Ее уже охватил страх: до нее дошел весь смысл только что сказанного. У двери она обернулась.

— Я брякнула, не подумав, — выдавила она. — Не придавайте значения моим словам. Мне так дурно, что я сама не понимаю, что болтаю. На самом деле я люблю массу Хаммонда. Он добрый. Я напишу матери в Новый Орлеан, чтобы она поставила за него свечку в церкви. Если за массу Хаммонда будет гореть перед Иисусом свечка, с ним ничего не случится.

Лукреция Борджиа бывала в Новом Орлеане и заходила там в церковь с мозаичными окнами, гипсовыми статуями святых и несчетными мерцающими свечами. Конечно, такое могущественное колдовство гарантирует Хаммонду неприкосновенность! Кэнди вымолила для себя прощение. Лукреция Борджиа снова зарыдала.

— Брут! — Она вытерла глаза подолом. — Беги в поселок, подними всех — и мужчин, и женщин. Пускай выстроятся перед домом по обеим сторонам дороги. Масса Хаммонд увидит, как его обожают фалконхерстские негры. И передай неграм: чтобы ни у одного глаза не были сухими, пока масса Хаммонд едет мимо!

Брут понимающе кивнул и был таков. Лукреция Борджиа огрела бедняжку Маргариту, у которой подгорела ветчина, да так сильно, что служанка очутилась на полу, и сама занялась стряпней. Она отложила подгоревшие куски для слуг, потом отрезала несколько розовых ломтей потолще и бросила их в булькающий жир.

Драмжер отправился в столовую, намереваясь выставить на стол лучший фарфор с золотой инкрустацией — случай казался подходящим. Потом, выскочив через парадную дверь в тонущий в предрассветных сумерках сад, он нарвал букет хризантем и водрузил вазу с цветами на середину стола. Заслышав на лестнице шаги, возвещающие о приближении хозяев, он метнулся в кладовку за большим кофейником. Ориентируясь по скрипу стульев, он толкнул ногой створки двери и вошел с подносом в руках.

— Доброе утро, миссис Августа, миссис Софи. — Поставив кофейник перед Августой, он заторопился вокруг стола к Хаммонду. Тот уже успел облачиться в серый офицерский мундир с золотыми галунами и желтым кушаком. — Доброе утро, масса Хаммонд, сэр. — Чувства так распирали Драмжера, что он опустился перед хозяином на колени. — О, масса Хаммонд, масса Хаммонд!

Хаммонд был тронут. Он ласково поднял Драмжера, приговаривая:

— Я о тебе не забуду. Ты славный паренек! Главное, служи на совесть миссис Августе и Софи, не хуже, чем служил мне. Слушайся их, Лукрецию Борджиа и Брута.

— А у меня для вас хорошая новость, масса Хаммонд, сэр. Кэнди скоро подарит вам славного сосунка.

Хаммонд покосился на Августу. Та улыбнулась.

— Значит, ты скоро примешься за Ребу?

— Обязательно, масса Хаммонд, сэр. Обязательно!

— Ты уж извини, Августа. — Как только Драмжер вышел, Хаммонд смущенно улыбнулся. — Бедняге хочется сделать мне приятное, и он знает, что именно этим сможет меня по-настоящему порадовать. Видела, как он горд? К тому же он действительно славный. Драмжеру можно доверять, совсем как прежде — Драмсону.