Шалом - Артур Клинов

Андрэ кинулся трясущимися руками соединять провода на детонаторе. Но только успел он нагнуться, как Федор Михайлович крепко сзади вцепился ему в шею. Завязалась нелепая валтузня. Андрэ выпрямился, подался всем телом вперед и больно стукнулся Святополком об дверцу шкафа. Тот дернулся, и тяжелый глиняный бюст, что стоял на верху, зашатавшись, рухнул с двухметровой высоты прямо на голову классика. Руки, крепко сжимавшие шею, тут же обмякли и куда-то исчезли.

Воспользовавшись моментом, Андрэ резко распахнул дверцу и склонился над детонатором, но тут же получил сильнейший пинок ногой под зад. Все тело его подалось вперед, голова ударилась о тыльную стенку, и шпиль Шелома, проткнув ее, застрял в фанере. Он попробовал повернуться, но, Боже! голова намертво прилипла к шкафу, будто прибитая здоровенным гвоздем.

– Снимай Шелом!!! – прокричал за спиной Федор Михайлович и, снова вцепившись в шею руками, что есть силы, потянул на себя…

– Ах, вот кто душил меня ночью в Питере на квартире бутлегера, когда я пришел купить валенок! Ну, погоди, сейчас ты получишь! – в бешенстве прохрипел Андрэ и, не отрывая головы от шкафа, схватил проводки и тотчас замкнул их на детонаторе.

– А-а-а-а-а!!! Бля-я-я-я-я-я-я!!! – в микронные доли секунды промелькнула мысль. – Сейчас рванет!!! Я же опять забыл повернуть рубильник обратно!!! Взрыв!!! Сейчас будет взрыв!..

– А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!

– А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!! Тьфу ты, черт! Какой бредовый сон!!! Шайзе!!! Дерьмо!!! Невероятно!!! Федор Михайлович! Конец света! Мост! Взрыв! Что за чушь! – Андрэ сидел весь словно очумевший. Сердце бешено колотилось.

– Тихо! Тихо! Ничего не случилось! Это всего лишь кошмарный сон! Успокойся! Ты в шкафу! Шкаф под мостом! На улице ночь! Скоро утро, троллейбусы пойдут! Ложись! Тебе надо еще поспать!

Андрэ опустил голову на подушку. В шкафу было темно и тихо. Судя по легкому шороху, доносившемуся снаружи, на улице шел дождь. В последние дни он лил, почти не переставая. Промерзлая сырость окутывала все вокруг, стекала с голых веток, пропитывала тяжелое ватное одеяло, проникала под одежду, делая мир неуютным, мерцающим, скользким и липким.

Он осторожно повернулся на другой бок. Пустые трехлитровые банки в шкафу пришли в легкое волнение и недовольно вполголоса прозвенели: бзынь, дынь, минь, инь, янь. Он закрыл глаза, но сон больше не шел в голову. На душе было тоскливо и как-то бесконечно одиноко…

Он начал вслушиваться в шепот дождя. Ничего нового сегодня он не шептал, а так же, как и вчера, монотонно шелестел свое: ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш…

Ш-ш-ш-Шух-Шух-ш-ш-ш… Андрэ напряг слух. Ему показалось, что в однородном звучании явно присутствовал еще какой-то неизвестный посторонний мотив. Ш-ш-ш-Тук-Шух-Тук-Шух-ш-ш-ш-Тук-Шух-ш-ш-ш…

Теперь он отчетливо различал эту чужеродную примесь. Тук-шух-шух, очевидно, было звуком чьих-то шагов…

Андрэ приподнялся и замер. Тук-шух-шух приближался… Прошла пара минут – он был уже совсем рядом. Кто-то неизвестный ходил возле шкафа… Сейчас Андрэ слышал не только шаги, но и тяжелое, с одышкой дыханье незнакомца. Рука осторожно потянулась за палкой, припрятанной под матрасом. Он затаился, напрягся… Лишь тоненькая стенка фанерной дверцы отделяла его от нежданного гостя…

Тук! Тук! Тук! – Андрэ чуть не подпрыгнул на месте. Кто-то с той стороны стукнул три раза по двери шкафа прямо перед его носом. Он сжался как пружина, но ничего не ответил.

Тук! Тук! Тук! – стук повторился.

– Кто там? – тихо спросил Андрэ.

– Шалом!

– И вам шалом! Чего надо?

– Слышь, выйди! Погутарыць надо! – донесся с той стороны глубокий бас.

Приоткрыв дверцу шкафа, Андрэ осторожно высунул Шелом наружу.

Перед ним в темноте стоял на костыле одноглазый старик. Чем-то он был похож на сильно растолстевшего и потрепанного войной и миром Льва Толстого. Седые волосы старца и огромная борода спускались на длинную белую рубаху, подпоясанную простой пеньковой веревкой. Из-под рубахи виднелись просторные холщевые штаны. Одна нога была убрана в лапоть, на другой был гипс, обмотанный поверху каким-то тряпьем. Правый глаз старца наискось закрывала черная повязка. Одиноким оком истрепанный Лев в упор смотрел на Андрэ…

– А, и вы здесь, Лев Николаевич! Что-то классики ко мне зачастили! – раздраженно произнес Андрэ, не вылезая из шкафа.

– Какой я тебе Лев? Слышь, собака! – грозно рявкнул старец.

– А кто же вы?

– Что, не видишь? Я Бог!

Если это был Бог, то происходил он явно из Среднерусской возвышенности и кроме создателя «Войны и мира», напоминал партизана смутного времени Ивана Сусанина, погубившего ляхов в непроходимых болотах. На груди старца висел здоровенный православный крест с большими искусственными рубинами. Немного опешив от неожиданной встречи с Богом, Андрэ из почтения все же вылез из шкафа:

– Ну если вам и про собаку уже известно, то, наверно, вы Бог. Хотя не ожидал здесь вас увидеть, Создатель! Правда, примерно таким вас и представлял. Но не предполагал, что вы будете в гипсе!

Шаркнув гипсом два шага навстречу, Создатель басом проговорил:

– Эх, Андрюша, подвел ты меня. Свели тебя бесы! Что, в войнушку поиграть захотелось? А ты мне когда-то даже нравился. Ведь хороший же парень! Душа у тебя добрая, жена Светлана с причудами, но умница. Я тебе и мастерскую дал. Вон посмотри, сколько в ней красоты наваял, – Бог кивнул в сторону угрюмо смотревших на него со шкафа уродцев. – Слышь, сдалась тебе эта война! Человек для мира нужен. Так что, слышь, что я тебе скажу: снимай шлём, пошли домой! Если снимешь, так уж и быть, прощу тебя.

Я сегодня добрый. Даже в университет тебя верну. Мастерскую снова дам. Хочешь, часов тебе добавлю. Сколько у тебя было? Два раза в неделю? Слышь, будешь теперь каждый день преподавать. А если в войнушку поиграть захочется, так я тебя в университетский театр пристрою. Там и шлём сможешь надевать. Мы и пьесу для тебя специально подберем про Первую мировую. Слышь, я и сам люблю фильмы про войну посмотреть! Вон, почти каждую неделю в кинотеатр «Мир» хожу.

– В кинотеатр? – удивленно переспросил Андрэ.

– Я сказал «кинотеатр»? – Бог на секунду насупился, как бы обдумывая вопрос. – Ну да! В кинотеатр «Мир». Слышь, а что тут такого? Для меня мир как кинотеатр, вернее, большой телевизор. Только каналов не тридцать, а миллиард. Вот я целыми днями и щелкаю их. Откуда, думаешь, я про тебя все знаю? Телевизор «Мир»! Слышь, это тебе не какой-нибудь «Сони». Захочу, например, про тебя узнать, раз на кнопку, а там вся твоя жизнь день за днем, длинный такой сериал.

– Как же вы не устаете миллиард каналов крутить?

– Устаю, Андрюша, очень устаю, да и скучно! Слышь, я ж фильмы про войну люблю, а там все больше мыльные оперы. Правда, в последнее время все чаще безобразие какое-то стали показывать! Очень много насилия! Насилия и секса. Тьфу, аж противно! Иногда даже хочется схватить этот телевизор, да и выкинуть его на хрен к черту!

– А это, может, вам на ногу тоже телевизор «Мир» упал? – неожиданно спросил Бога Андрэ.

– Э, не забывайся! – Бог нахмурил брови. – Слышь, помни, с кем говоришь! А то превращу тебя в таракана.

Да и вообще, некогда мне тут с тобой, дел много. А сегодня мне еще тридцать три сериала отсмотреть, футбол «Спартак» – «Динамо» (Киев), саммит СНГ,КВН, «Прожектор перисхилтон» и «Доктор Хаос» – последние серии сезона. Так что снимай шлем! Можешь отдать его мне. У меня как раз в коллекции нет такого. А сам в шкаф. До утра поспишь, а потом на троллейбус и домой. Света тебя простит. Я ей сон вещий пошлю. Так что давай! Слышь, нет в твоей войне никакого смысла.

– Нет смысла? А что же вы, Создатель, людей сотворили, а смысла им, кроме телевизора, не дали?

– Правильно формулируете! – раздалось неожиданно из темноты. – Нет в его мире кроме телевизора для вас никакого смысла! Только я могу его дать!

Обернувшись на голос, Андрэ заметил в проеме моста высокого, болезненно тощего человека. Чем-то он был похож на сильно исхудавшего и вытянувшегося на полметра Гитлера. Если б не маленькие усы под носом, черный потрепанный, мешковато сидевший на незнакомце эсэсовский костюм и неестественно низкий хриплый голос, то его можно было даже принять за Швабру. Лицо Гитлера покрывали синевато-бурые разводы. Казалось, что, скрываясь в таком виде в местных лесах, он постоянно попадался под тяжелую руку здешним мужикам, а те с наслаждением мудохали его, лепя под глаз очередной фингал.

– А, и вы здесь! Вас-то я сразу узнал, господин черт!

Черт подошел ближе.

– Война! – он поднял палец к небу. – Вот смысл! Все ко мне с этим приходят! К нему же только убогие тянутся, а он им лишь телевизор да любовь из мыльной оперы предложить может. Посмотрите, как они за такую любовь его по щекам исхлестали, аж глаз выбили. То ли дело война! Хочешь денег, власти, славы, любови женщин? На! Бери! Завоюй все это! Только война их принесет!

– Не слушай его, Андрюша. Вернись в мир, а войну с головы сними! – Бог шаркнул костылем навстречу черту. – А ты, слышь, убирайся, чего приперся? Он мой!