Инфекция - Андрей Лысиков

Уже в столовой, где он усиленно чистил картошку, к нему подошел тот самый связист, Юрка Тимофеев, с которым они успели сдружиться еще во время срочной службы, а потом и вместе рванули служить по контракту. Вечный оптимист, у которого в запасе всегда был нескончаемый запас скабрезных анекдотов и шуток про начальство, он никогда не терял присутствие духа и безвозмездно делился с товарищами по службе своей позитивной энергией.

— Здорово, солдат! Как служба? — он довольно сильно хлопнул Павла по спине, заставив того болезненно поморщиться.

— Здорово, Юрик. Как видишь, наряд отбываю…

— Ну ты не расстраивайся, — иногда казалось, что Тимофеев просто не умеет не улыбаться, — могло ведь быть и хуже…

— Петрухе ты рассказал про случившееся? — Петрухой они звали своего командира за глаза не только за то, что звали того Петр Петров, но и за некоторое сходство с киношным героем, за такие же светлые и курчавые волосы, круглое лицо и довольно смешно вздернутый нос.

— Ну а ты как думаешь?

— Да вот и я думаю, что ты, — очищенная картофелина полетела к своим соседкам в ведро, а из соседнего ведра была выужена новая.

— Так и больше-то некому.

— Ну и за каким…

— Да эти «вованы» оборзели просто. Местным жителям прохода не дают, да еще и преподносят все начальству своему в выгодном для себя свете. Вот и вчера эти козлы сочинили, будто это ты пристал к девушке, а когда они собирались за нее вступиться, ты накинулся на них с кулаками.

— Один на двоих? Они что, думают, я на идиота похож?

— Не знаю, что они там себе думают, но их командир им поверил сразу. Как будто только такого варианта и ждал. Так что ты еще легко отделался. Мог бы и на губу загреметь… Так что картошка — это еще не самое плохое, — он вдруг закашлялся и, выйдя на секунду с черного хода столовой на улицу, отхаркнул довольно большой комок мокроты.

— Ты что, заразился? — Павел внимательно посмотрел на своего товарища.

— Да это дурацкая летняя простуда, будь она неладна. Каждое лето одно и то же…

Сорокин продолжал внимательно на него смотреть. Он уже слышал краем уха, что происходит в городе. Уже вчера он не раз встретил в городе кашляющих людей, а проходя мимо местной поликлиники увидел в приемном покое целую очередь. Да и в части было уже полно служащих с жалобами на простудные симптомы — это Паша узнал, зайдя в медсанчасть, откуда его отправили восвояси вчера вечером, сославшись на крайнюю занятость опять-таки по причине той же самой непонятной и тяжело протекающей простуды.

— А ты уверен, что это просто простуда? — взгляд его из внимательного стал напряженным.

— Почему ты спрашиваешь?

— Ты знаешь, почему я спрашиваю. Слишком уж много в последнее время таких простуженных стало…

— Да ладно тебе Пашка, — Юра усмехнулся, но отчего-то усмешка эта вышла невеселой. — Все у меня будет нормально.

С чего-то им обоим показалось, что слова вскоре очень сильно разминутся с действительностью.

С утра Никита Смурнов, один из тех двоих «вованов», что накануне пристали к молодой девчонке на улице, проснулся с дикой головной болью. У них вчера была увольнительная, и они с приятелем Толяном позволили себе лишнего. Особенно то происшествие на улице с парнем-контрактником из части, которая была прикомандирована к их подразделению внутренних войск. С чего они вдруг подрались вообще. Ну пристали к девушке, попугать решили, хотя Толян позволил себе лишнего и полез к ней под юбку, но ведь ничего противозаконного изначально делать не планировали. А тут еще этот контрактник нарисовался. Никита протянул руку и коснулся своей скулы. Парнишка здорово вчера врезал ему с правой, он аж на несколько секунд потерял связь с действительностью. Однако пришел в себя, и они вдвоем как следует отпинали контрактника. Хотя могли этого избежать. Далась им эта вчерашняя девка, мало их что ли вокруг было, таких, которые сами на все соглашались, были бы у солдата деньги. А деньги у них с Толиком водились.

Их часть давно уже базировалась в Ростове, поэтому они успели уже обрасти нужными связями и знакомствами. Бандиты к ним не лезли, все-таки на вооруженные силы так с нахрапа не пойдешь, и ростовские предприниматели быстро смекнули, что к чему. Вскоре у Никиты с Толяном отбоя не было от далеко не бедных бизнесменов, желавших находиться под их защитой. И они им эту защиту оказывали, разделив с местным криминалом сферы влияния. Так что служба этой парочке медом казалась. Их командир всегда мог поиметь с них свой процент, поэтому со своей стороны оказывал им всяческую посильную поддержку. Они двое и в части-то появлялись крайне редко, лишь в случае какой-либо проверки, а так все больше квартировали по подругам, либо снимали жилплощадь в городе. Так что их вчерашняя увольнительная была на самом деле лишь прикрытием на случай проверки. Так у них уже несколько месяцев продолжалась бесконечная увольнительная.

Ну и вчера они с приятелем решили завалиться в кабак. У них там намечалась встреча с одним из местных авторитетов, который давно уже присматривался к ним, и которому решительно не нравилась ситуация. Слишком эти двое, по его мнению, много под себя подгребли в его родном городе. Встреча состоялась, причем с существенной выгодой для Никиты с Толяном. Их поддержал другой криминальный авторитет из соседнего района, а недовольному просто-напросто посоветовали уехать из города. Тот счел за благо последовать совету и сразу из ресторана уехал домой собирать вещи, здраво рассудив, что лучше потерять бизнес, чем голову. Бизнес же его был разделен в пользу подключившегося авторитета, парням тоже перепало, так что в накладе никто не остался. Кроме уехавшего горе-авторитета, растерявшего и уважение и свой «контингент», переметнувшийся к более удачливым боссам.

Вот и вчера и Никита и Толян решили обмыть удачную аферу, но сейчас он отлично помнил, что лишнего они себе не позволяли. А вот самочувствие с утра свидетельствовало об обратном.

— Черт, ну и чего такого мы вчера намешали, интересно? — пробормотал Никита в пустоту, адресуя вопрос самому себе.

Его испугали звуки собственного голоса. Да и хрипы, вырывавшиеся из горла при каждом вдохе-выдохе пугали не меньше. Горло жестоко саднило, к шее было больно прикоснуться, лимфоузлы серьезно опухли. Лоб был таким горячим, что он сразу отдернул руку, едва приложив ее. Он попробовал встать, свесил ноги с койки на пол и еще долго сидел не меняя положения, стараясь унять круговерть перед глазами. Толика на соседней койке не было, куда-то уже ушел.

Смурнов несколько раз кашлянул. Даже кашель был сухим и надрывным. Он огляделся вокруг: в казарме никого не было, только у самой стены на койке лежал молодой парнишка-срочник. Никита помнил, что его прислали в часть с последним призывом. Они его даже не трогали, демонстрируя «духу» все прелести российской дедовщины, потому что сами в части бывали слишком редко. Но он слышал, что некоторые другие «деды» всласть поиздевались над парнем, с первого дня ломая его собственное «я». Ему было и тогда, и сейчас все равно. Он не собирался защищать парня, который сам себя защитить не мог. Ну а если защититься не можешь, значит стирай старшим портянки и форму, детка. Дома, под боком у мамочки, явно лучше.