Инфекция - Андрей Лысиков

В городах то тут, то там вспыхивали беспорядки. Штурм мэрии в одном из провинциальных городков стал лишь началом. Однако больше операторов с камерами к месту событий не подпускали, камеры разбивались, пленки с записями уничтожались на месте. В населенных пунктах хозяйничала уже не милиция — к наиболее крупным городам стягивались армейские части. В городах уже процветало мародерство. Несмотря на приказ военного руководства расстреливать мародеров на месте, грабежи это не останавливало. А, кроме того, сами военные практически все без исключения были больны, и участились случаи дезертирства. Люди прямо с оружием в руках уходили со своих постов и присоединялись к беспорядкам.

Вечером на улице столицы произошло первое убийство старшего по званию своими подчиненными. Армейский «уазик», тот самый, который «козлик», остановился возле магазина на окраине города. Сигнализация в магазине разрывалась по причине разбитой камнем витрины. Четверо военных, выскочившие из машины, взяли магазин в прицелы автоматов. Однако через минуту, автоматы у троих из них дрогнули в руках и медленно опустились. Из магазина вышли двое подростков, мальчик и девочка, зажав в руках пакеты, полные сладостей. По девочке было видно, что она болеет, причем очень сильно — в глазах стояли слезы, она почти непрерывно кашляла и не смогла бы держаться на ногах, если бы не мальчишка, который крепко держал ее за руку, не давая упасть. Он и сам явно болел, но держался. Сходство в лицах детей бросалось в глаза, видимо, это были брат и сестра. Для обоих было шоком видеть направленные на себя стволы автоматов. Они застыли на мгновение на месте, а затем мальчишка, увидев, что автоматы опускаются дулами в землю, сделал попытку сбежать. Однако не успел. Он лишь смог рвануть за руку свою сестренку, но лишь повалил ее, не ожидавшую от него таких резких движений. Грянула очередь из автомата, и два детских тела, дернувшись, замерли в лежачем положении. Солдаты с изумлением посмотрели на стрелявшего. Это был командир отделения, которого все в его части, и старшие и младшие по званию, считали редкостной сволочью. Он издевался над новичками, дрался с сослуживцами и в грош не ставил авторитет начальства, лишь в глаза выслуживаясь перед ними. Вот и в тот момент он подошел к двум безжизненным детским телам, убедился, что они мертвы, даже пренебрежительно пнул тело мальчика, и уже разворачивался обратно к своим, когда очереди из трех автоматов Калашникова, синхронно прозвучав, отбросили его к стене дома. Подчиненные были в ужасе от совершенного им поступка. Это стало последней каплей, переполнившей чашу терпения. Без единой команды, не совещаясь между собой, они одновременно подняли свои автоматы, и теперь то, что осталось от их командира, валялось у стены злосчастного магазина. Не говоря друг другу ни слова, все трое уселись обратно в машину, и «уазик», взревев двигателем, поехал дальше по улице.

Этот случай самовольной расправы над командиром стал не единственным. Уже ночью под покровом темноты, люди на двух машинах, не включая фары, попытались выскользнуть из города. Отряд заграждения вовремя заметил беглецов из-за блика уличного фонаря на лобовом стекле. Командир подразделения вышел на дорогу и грубо предложил людям в машинах вернуться обратно в город. Видя, что его слова не доходят до них, он угрожающе передернул затвор. Однако машины не двигались с места, более того, человек за рулем одной из них стал нажимать на педаль газа, готовясь к разгону. Возможности сорваться с места лейтенант, командующий частью, дежурившей на этом участке дороги, в задачу которого входило предотвращение попыток покинуть город, не дал. Он вскинул автомат и полоснул очередью по ближайшей из двух машин, а затем та же участь постигла и тех, кто сидел во втором автомобиле, причем оттуда все-таки успела выбраться женщина с ребенком на руках, однако следующей очередью из своего автомата лейтенант выстрелил ей в спину, и тело женщины с безжизненным стуком упало на асфальт. Он с довольной улыбкой убийцы повернулся обратно к импровизированной баррикаде, когда пуля из автомата одного из его подчиненных снесла ему полголовы. Тело лейтенанта исполнило несколько прямо-таки танцевальных движений, а затем рухнуло на дорогу. Фонарь был выключен, и на дорогу опустилась темнота.

В Ярославле, проезжая по центральной улице, «уазик» подвергся обстрелу. Из трех военных ехавших в нем, один, водитель, был убит моментально — пуля попала ему в сердце, а двое других, выскочив из машины и спрятавшись за ее бортом, открыли ответный огонь. Импровизированный бой в ночных условиях продолжался бы долго, если бы нападавшие не оказались с двух сторон от дороги. Выскочившие из машины солдаты смогли спрятаться от одних, но оказались как на ладони перед другими. Оба даже не успели понять, что убиты. Стрельба стихла так же моментально как началась, и улица погрузилась в тишину. Лишь изрешеченный «УАЗ» и тела солдат возле него напоминали о происшествии.

В Волгограде неизвестные взломали оружейный магазин, и, не взирая на дикий визг сигнализации, не торопясь, стали спокойно «укомплектовываться» ружьями и другими боеприпасами. Вместе с милицией к магазину подъехали спецназовцы, но вооружение было значительно лучше у тех, кто засел в магазине. Завязалась перестрелка, в результате которой все в магазине были убиты, лишь одного тяжелораненого добили ворвавшиеся спецназовцы, но и у нападавших полегло не меньше половины бойцов — территория с их стороны хорошо простреливалась. Отбиться грабителям помешало лишь банальное отсутствие опыта. Кроме того, сразу выяснилось, что среди них не было ни одного человека, которому было бы больше двадцати пяти лет. А теперь вчерашние студенты все лежали на полу магазина, уставившись ничего больше не видящими глазами в потолок помещения. Тяжело кашляя, командир спецназа выругался и вышел на улицу, осмотрев место недавнего боя. Ему оставалось только ругаться — он угробил половину своих бойцов на мальчишек, хорошо вооруженных, но ничего не смысливших в тактике боя.

Журналисты сновали по улицам городом, операторы с видеокамерами неотступно следовали за ними, но самих выпусков новостей становилось все меньше. Ведущих просто не было. А если и находились ведущие, то они были явно не в том виде и не в том состоянии, чтобы вести новостные программы. Да и людям было уже не до новостей. Болезнь прогрессировала, и уже на улицах можно было встретить попадавшиеся то тут, то там тела людей, вышедших в надежде, быть может, добраться до ближайшей больницы, но гораздо раньше лишившихся сил стоять на ногах. Кое-где по улицам ходили непонятные существа, одетые в лохмотья, и людей напоминавшие лишь остатками некогда приличного внешнего облика. Они во всеуслышание заявляли, что пришел судный день, последний в истории человечества. Одного такого угораздило попасться группе подростков, среди которых не было ни одного здорового. Они долго били ногами человека, объявившего конец света, пока от того не осталось лишь безжизненное тело. Весь процесс избиения заснял проходивший мимо оператор. Он остался один — журналист, к которому он был прикреплен, около часа назад потерял сознание, и оператор отправился вперед по улице в поисках врача или хоть кого-нибудь, кто мог бы ему помочь. Своими съедаемым жаром мозгом он не мог уже здраво рассуждать — где на улице он смог бы найти врача, даже не приходило ему в голову. А вот увидев момент, как подростки убивают человека в лохмотьях, он действовал автоматически. Оператор даже не помнил, что у него в руках видеокамера, когда рука уже поднялась вверх, закидывая камеру на плечо. Он был весь поглощен съемкой и не сразу сообразил, что подростки движутся в его сторону. Впрочем, убежать у него не получилось бы в любом случае — он слишком ослабел. Камера, выбитая из рук, упала на асфальт, но по случайности не разбилась, а продолжала все снимать в перевернутом виде. Затем рухнувшее тело ее владельца заслонило весь объектив.