Зачарованный книжник - Кристофер Сташеф

— И никто больше его не видел? — сердце Гвен билось учащенно: истории совпадали. Но…

— Не совсем так, — вздохнул аббат. — Что греха таить, несколько десятилетий спустя весь остров оказался во власти охоты на ведьм: повсюду горели зловещие костры. Отец Марко вновь вынырнул из безвестности, чтобы дать отпор глупым суевериям о настоящих живых ведьмах. В своих проповедях он спрашивал: зачем бы сатане даровать особые силы людям, которые и так уже продали ему душу и стоят на полпути в ад? Точно так же, и Бог не допустит настоящего волшебства, которое, по сути, нарушает Его собственные законы. Только Ему одному дозволительно на время отменять законы Мироздания, мы называем такие события словом «чудо».

— О! — выдохнула Гвен. — Отец Марко уже тогда знал о наших пси-силах.

— Его записи показывают, что он во всяком случае начал подозревать нечто подобное, — кивнул аббат.

— Да, и именно его вмешательство защитило тогда нас всех, положив конец гонениям на ведьм.

— Но сделал он это ценой собственной жизни. И даже его смерть послужила к пользе всего народа, ведь убийцы отца Марко прекратили охоту на ведьм, осознав свою вину и раскаявшись. А глядя на них, и остальные поступили так же.

— Благослови его Бог, — сказала Гвен.

— Мы здесь верим, что он действительно был освящен Божьей Благодатью. Сейчас мы снова ведем переговоры с Ватиканом и рассчитываем, что сможем представить житие отца Марко на рассмотрение Его Святейшества Папы. Хочется надеяться, что он будет причислен к лику святых и его имя будет внесено в канонический список. Однако, увы, это долгий и мучительный процесс.

— Я желаю успеха вашему начинанию, — Гвен говорила вполне искренне.

У нее начал складываться план, как добиться для обители Клотильды официального признания. Появился шанс утвердить ее в правах отдельного, независимого женского монастыря. Одновременно это дало бы здешним монахам неизвестные дотоле свидетельства о чудесах отца Марко и изрядно помогло бы в деле его канонизации.

Все это, однако, в будущем. Данной истории уже пятьсот лет, можно подождать и еще немного. Сейчас у Гвен были более неотложные дела.

— Очень любезно с вашей стороны так много времени посвятить досточтимому основателю нашего Ордена, — произнес с улыбкой аббат. — Ведь, думаю, вас привели сюда насущные дела, о коих вы и хотели поговорить. Итак, довольно об отце Марко, давайте вернемся к леди Гэллоугласс. Надеюсь, вы и ваше семейство пребываете в полном порядке?

— Не совсем, милорд, — вежливо улыбнулась Гвен. — Во всяком случае, я благодарна за то, что вы так быстро сумели найти время для меня и интересующего меня вопроса.

В улыбке молодого монаха теперь сквозило откровенное любопытство.

— Насколько мне известно, ваш Орден занимается вопросами человеческой психики.

— Так же, как и ваш супруг, вы сами и их величества, — осторожно ответил аббат. — Помимо этого, мы занимаемся случаями особых ментальных способностей. Наш Орден не стремится к пониманию феномена человеческого сознания как такового.

— Однако одно неизбежно влечет за собой другое, не так ли?

— Я всегда знал, что у вас острый ум, миледи, — монах кивнул, блеснув глазами. — Ну что ж, мы действительно знаем кое-то о том, как устроен нормальный человеческий разум, об устройстве, так сказать, и расстройстве. Но мы не претендуем на звание экспертов в данном вопросе.

— Однако я знаю, что у вас есть нечто, вполне достойное такого звания.

— О чем вы говорите, миледи? — улыбка монаха угасла.

Гвен огляделась, ее взгляд снова упал на портрет отца Марко.

— Я имею в виду вещь из металла и пластика. Пластик — это такое вещество…

— Мне не надо объяснять, что это.

Гвен подарила ему улыбку.

— Я знаю, милорд, что наши предки прибыли сюда с далекой Земли на гигантском металлическом корабле. Более того, мне доподлинно известно: на этом корабле у них были «металлические мозги» — вещь, сделанная из металла, стекла и пластика. Сама по себе она не способна мыслить, но может прекрасно воспроизводить процессы человеческого мышления.

— И как бы вы назвали эти «металлические мозги»?

— Они назывались компьютерами.

Монах изумленно присвистнул.

— Вы многому научились у вашего супруга, леди Гэллоугласс, не так ли?

— В конце концов, мы — муж и жена. Не думаете же вы, что он сохранил бы в тайне от меня природу моих собственных детей?

— Однако рискну предположить, — усмехнулся аббат, — что Господь сохранил в секрете всю полноту знаний об их природе от вас обоих. Как и от всех нас, впрочем.

— Что правда, то правда, — скорбно улыбнулась Гвен.

— Так вас интересует, есть ли у нас «металлические мозги»?

— Более того, — она скромно опустила взгляд на свои пальцы, теребившие юбку на коленях, — я обратила внимание на то, что ваш монастырь располагается в долине, милорд аббат. Но стоит на холме в самом центре долины.

— Да.

— Так вот, мне очень хотелось бы узнать, — Гвен посмотрела прямо в глаза собеседнику, — что же находится под землей в этом холме.

Монах моргнул.

— Если кто-нибудь на этой планете имеет право побывать там, — наконец решился он, — то это вы, миледи. Пойдемте.

Он поднялся и снял с колышка на стене метровый кусок кружевной ткани.

— Я вынужден просить вас закрыть лицо, ибо ваша красота все еще такова, что будет отвлекать наших монахов от их размышлений и молитв.

Гвен с удивлением обнаружила в себе еще не утраченную способность краснеть.

— Благодарю вас за галантность, милорд, — произнесла она, поднимаясь.

— Это всего-навсего правда, — он подал ей мантилью. — А теперь, если вам угодно последовать за мной, я провожу вас в наши подземелья.

Они прошли через сад к главному залу — монастырь по устройству был похож на замок — и стали спускаться по широкой винтовой лестнице. Гвен с удивлением разглядывала огромные бочки и бочонки по обеим сторонам лестницы, ведущей все дальше и дальше. Наконец они оказались на площадке перед простой деревянной дверью. Коленопреклоненный монах на своей низенькой скамеечке читал молитву. Увидев гостей, он удивился.

— Нам надо войти, брат Мильтон, — мягко сказал аббат.

Монах бросил нерешительный взгляд на таинственную фигуру за спиной аббата. Затем он подскочил к полуоткрытой двери и захлопнул ее.

— Но, милорд… это совершенно не по правилам! — запротестовал он.

— Именно так. И все-таки ты проводишь нас, брат Мильтон, дабы не было лишних толков.

— Но, милорд, — он не будет со мной говорить! — тут брат Мильтон понял, что сболтнул лишнее в присутствии посторонних, и в испуге шлепнул себя по губам.